Сергей Саканский - Другая. Украденная душа
В голове будто что-то щелкнуло, словно выключатель, и внезапно осветилась еще одна область, прежде недоступная. Только теперь Маша соединила два своих воспоминания: мраморную плиту в особняке Антона Петровича и дым над магической чашей колдуньи с Засамарской слободки.
– С нами происходит что-то, чего не может быть… – задумчиво проговорила она.
И добавила к своему рассказу визит к женщине-медиуму, о чем сначала не решалась говорить, опасаясь, что Родион действительно сочтет ее сумасшедшей.
– Больше ты ничего от меня не скрываешь? – нахмурившись, спросил он.
– Нет, кажется. Это все, что я сейчас помню.
Маша сыграла убедительно, метод Михаила Чехова предполагает распространять актерские навыки не только на работу, но и на саму жизнь, превращая актера в постоянно работающую фабрику мастерства. Конечно, все, что касалось вчерашнего ночного приключения, этой бессознательной, чужой, спровоцированной какими-то неведомыми силами измены, она тщательно отсеивала, как актер на сцене отсеивает самого себя от рабочего образа.
Родион помолчал, затем заговорил, как бы размышляя вслух:
– Чаша могла закипеть по какой-нибудь простой химической причине: она незаметно бросила туда щепотку подходящего вещества.
– Или там просто дырка в столе, и под этой тяжелой скатертью стояла электроплитка. Я уже думала об этом. Но почему она сразу заговорила о сестре? Как Ванга…
Родион замахал руками.
– Ерунда. С Вангой все ясно: к ней люди шли по предварительной записи, а узнать подробности о жизни того или иного человека легко. Все это штуки болгарского КГБ, для поднятия имиджа страны. Но с нами что-то другое… Допустим, ты просто сказала ей по телефону информацию о себе, о цели своего визита и, разумеется, о сестре…
– Нет! – вскричала Маша. – Я этого не говорила – просто попросила о встрече, и она назначила время.
Родион внимательно посмотрел на нее, казалось, в его глазах промелькнула насмешка.
– Ты уверена?
Маша потупилась.
– Разве ты можешь теперь с точностью сказать о себе, что с тобой было на самом деле, а что нет?
Маша молчала.
– То-то и оно.
– Ну, хорошо, – согласилась она. – Мне стало дурно у нее в доме. Наверное, этот дым или пар содержал какое-то наркотическое вещество. И поэтому мне померещилось невесть что.
– В том-то и дело, что померещилась тебе именно Афродита. Та самая, которая не отпускает и меня.
* * *Организатор конкурса имени Афродиты, Виктор Викторович Буров, позвонил на следующий вечер. Маша поначалу растерялась, залепетала, но мягкий доброжелательный голос вернул ей самообладание.
– Хочу сообщить, что ваша кандидатура вышла в финал. Остался последний этап, вы сможете приехать?
– Пожалуй, да, – неуверенно согласилась она.
– Вот и отлично. Приглашение и билет вам доставит курьерская служба. Как записать, на адрес театра или домой?
– Не имеет значения. Скажите, а…
Маша замолчала. Что она должна у него спросить: не подсыпал ли он ей клофелина в бокал?
– Я вас внимательно слушаю, – любезным голосом сказал Буров.
– Другие девушки… – неуверенно произнесла Маша. – Неужели я всех обставила? И будет ли какое-то состязание, выступление на сцене? К чему мне готовиться?
– Разумеется, будет. Лиля вас проинструктирует при встрече, – сказал Буров и голосом, как ей показалось, более интимным, продолжил:
– Ну, как вам Москва?
– Замечательно, – рассеяно пробормотала Маша.
– Карусель помните? Лошадку?
– Какую лошадку?
– Серую в яблоках. Которая немножко плачет…
Маша затаила дыхание. Она чувствовала, что наступил какой-то очень важный момент разговора, хотя и не могла сообразить, какой смысл тут имеет лошадка. Допустим, лошадка была, но ее поглотил один из провалов. Признать, что с ней происходит что-то патологическое, значило, быть может, отказаться от конкурса вообще.
– Да, – сказала Маша.
– Что значит – да?
– Да, – спокойно подтвердила она. – Серая в яблоках лошадка.
– Ты ее хорошо помнишь? – в голосе абонента неожиданно прозвучала фамильярность.
Маша оторопела.
– Разве мы с вами на «ты»? – холодно спросила она.
Слишком уж ей был известен этот тон спонсоров, инвесторов, «покровителей»… В конце концов, пусть идет к черту и Буров, и его конкурс. Не позволит она с собой так разговаривать.
– Ох, простите! – донеслось из трубки. – Много работы, много лиц. Я, признаться, не помню, с кем из девушек я на «ты», с кем – на «вы». Забудьте этот инцидент.
И Буров прервал разговор.
* * *Послание принес местный курьер: большой конверт дожидался ее на столе театральной проходной. В конверте была расписанная золотыми узорами открытка (официальное приглашение), билет на самолет до Москвы, взятый по ее паспортным данным, вырезка из газеты с информационной статьей о конкурсе имени Афродиты, да еще какая-то памятка с анкетой.
Заглянув в открытку, Маша вздрогнула: силуэт греческой богини вызвал у нее безотчетный страх. Маша задумчиво просмотрела анкету, похлопывая себя сложенной открыткой по щеке.
Обыкновенные вопросы: дата и место рождения, образование, прописка – все это, вместе со статьей в газете, успокоило ее.
Почему они оба думают, что с ней что-то сделали именно в Москве, именно люди, заправлявшие конкурсом? Какое отношение они могут иметь к Дарье, ее смерти, ко всему, что происходит последнее время лично с ней, с Марией Белой? Может быть, все это – лишь ее иллюзия, совпадение во времени двух независимых историй…
Конкурс так конкурс, и надо лететь – кто знает, будет ли в ее жизни еще один шанс перебраться в столицу? Самое грустное в нашей жизни – это упущенные возможности, как сказал в каком-то фильме Вуди Аллен…
В своей победе Маша не сомневалась. Сыграть «мисс Афродиту» не сложнее, чем фею Виллину или куклу Суок. Уж она и пройдет, как надо, по сцене, и хорошие манеры на пять баллов изобразит. И спляшет, и споет. Внешность подошла, а остальное – дело ума и таланта. Вряд ли организаторы конкурса, набирающие девчонок интернетом, отдают себе отчет в том, на что способна настоящая актриса…
Маша уже чувствовала себя победительницей, столичной топ-моделью, у которой отбоя нет от заказов на съемки.
Рекламные ролики. Путешествия. Со временем, конечно – какой-нибудь московский театр, ведь настоящая ее специальность – драматическая актриса, и отказываться от нее она не собирается. Лишь бы встать на ноги. Вот только – Родион…
А что – Родион? Что ему мешает тоже перебраться в Москву? Работу он, конечно, сразу не найдет, но ведь вскоре и у нее самой появятся определенные связи…
Родион рассеянно рассмотрел содержимое конверта.
![Иозеф Эйхендорф - Мраморная статуя [==Das Marmorbild]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
