Абель Шевале - Зверь из Жеводана
Эти торговцы кожами и галантереей смели уклониться от участия в облавах, в то время как граф де Моранжье, граф де Сен-Поль, полковник в отставке, и сам маркиз д'Апшье, крупнейший и богатейший землевладелец Жеводана, считали своим долгом лично травить Зверя и собирались оплатить из своих карманов ущерб, причиненный крестьянским хозяйствам!
Господин де Лафон в письме интенданту Лангедока, находившемуся в Монпелье, жаловался 16 февраля 1765 года на жителей Мельзие: «Среди славных и добрых буржуа Мальзие царит дух независимости, который служит весьма дурным примером для других жителей края». Однако следует признать, что ленивые пройдохи из Мальзие выражали не только свое, но и общее отношение обитателей Жеводана к облавам, охотам, драгунам с их блестящими саблями и ко всем знатным господам в треуголках с плюмажами... Между жителями Мальзие и господином Дюамелем началась настоящая война. Сам капитан жаловался властям на то, что так называемые советники, то есть члены приходского совета.
Мальзие, настроили против него всех жителей городка, вплоть до женщин и девочек. Случались ссоры и стычки и между жителями Мальзие. Например, однажды страшно разругались, а потом и подрались торговец Мартен (считавший, что надо выполнить требования Дюамеля) и фермер Брюн (находившийся в зависимости от принца де Конти), который наотрез отказывался участвовать в облавах, называя их пустой тратой времени. Дюамель жаловался на непокорных горожан командующему войсками в провинции Лангедок графу де Монсо и даже посылал рапорты королю. В результате из Версаля пришел приказ примерно наказать фермера Брюна, чтобы другим было неповадно.
Однако дурной пример и в самом деле оказался заразительным. Во время второй большой облавы, то есть 11 февраля, разразился скандал, причиной коего стал уже не простой фермер, а один из членов приходского совета Мальзие, некий господин Астрюк. Он вел себя в отношении господина Люамеля крайне вызывающе, всячески насмехался над драгунами и оскорбил капитана в присутствии пятнадцати подчиненных. Подобного отношения капитан не стерпел и отправил подробнейшее донесение в Версаль. Он получил большое моральное удовлетворение, ибо перед отбытием из Жеводана узнал, что его обидчик понесет наказание. Господин де Лафон получил из Версаля королевский указ, где говорилось, что господин Астрюк должен быть схвачен и препровожден в тюрьму. Разумеется, королевская воля была исполнена, и 2 апреля наглого жителя Мальзие конные стражники доставили в тюрьму Манда, где ему предстояло отбывать наказание за неподчинение должностному лицу. Пять дней спустя, 7 апреля, как раз на Пасху, господин Дюамель покинул Сен-Шели со всеми своими драгунами и отправился в полк, стоявший в Пон-Сен-Эспри.
Зверь словно пронюхал обо всех этих разногласиях и ссорах, а потому знай себе творил свои черные дела, множа число жертв. Он больше не покидал Жеводана и, казалось, издевался над драгунами даже в тех местах, где они представляли собой реальную силу. В феврале, 9 числа, как раз в промежутке между двумя большими облавами, он убил девочку из деревни Миаланетт, а 21 февраля обнаглел настолько, что напал на возчика, доставлявшего груз из Сен-Шели в Омон, причем произошло это средь бела дня на большой дороге! В тот же день в приходе Брион Зверь разорвал на части молоденькую девушку, а 24 февраля в 7 часов вечера он напал на женщину из деревушки Крузе в приходе Омон. Несчастная только-только вышла из дома, и прямо у порога невидимое в темноте чудовище набросилось на нее сзади. В мгновение ока платье и рубашка жертвы превратились в жалкие лохмотья, а сама она, с трудом зажимая ужасную рану на плече, вот-вот должна была упасть... но тут, к счастью, на крики прибежали муж бедняжки и соседи, вооруженные вилами и пиками.
Таинственный убийца исчез в ночи.
На следующий день Зверь утром, в 9 часов, напал на ребятишек, набиравших воду из колодца, расположенного прямо посреди деревни Жаволь. Зверь набросился на детей, причем никто не мог сказать, откуда он взялся. К счастью, поблизости оказался большой сторожевой пес, поспешивший ввязаться в схватку и заставивший Зверя бежать с поля боя.
И наконец 1 марта Зверь оказал честь и нашей семье, нанеся нам визит. В то время уже чувствовалось приближение весны, потеплело и даже началась оттепель. Кое-где появились большие проталины, зазеленела трава, и мы вновь начали гонять скотину на выпас. В тот день мы пасли наших двух коров и двух коз, а также целое стадо овец на западном склоне горы, откуда виден Мальзие. Сильвен немного простудился и остался дома, а Жанна была со мной и стояла на возвышений, образованном обломками камней, вероятно, притащенными сюда в незапамятные времена ледниками. Жюльена под предлогом того, что надо пригнать обратно слишком далеко отошедших от нас коров, только что спустилась по направлению к Жюлианжу, туда, где пас скот Жанту.
Было около 9 часов утра. Я разжег костерок у подножия скалы, чуть ниже того места, где стояла Жанна. Ветер в тот день постоянно менял направление и то и дело грозил задуть огонь, поэтому я был постоянно занят сбором травы и веток. Надо признать, что место для костра я выбрал не совсем удачное, так что ветер очень быстро развеивал дымок, да к тому же груда камней с другой стороны плавно переходила в небольшой каменный гребень. Скорее всего, по этому гребню Зверь и подобрался к Жанне. Я услышал душераздирающий крик, и тотчас же почти прямо на меня свалились моя сестрёнка и какая-то заросшая густой шерстью глыба, буквально намертво присосавшаяся к детскому тельцу. Я был сбит с ног, но тотчас же поднялся. Увы, моя самодельная алебарда, столь непредусмотрительно выпущенная мной из рук, осталась лежать на скале. Жанна, к счастью, не потеряла сознания, а продолжала отбиваться и вопить. Я, как был, безоружный, бросился прямо на крутившийся на месте живой ком, который образовали Зверь и его жертва. Времени раздумывать не было, и я покатил этот ком к скале, к костру; таким образом, Зверь оказался прямо посреди пламени и раскаленных углей. Чудовище громко взвыло, выпустило жертву и, прихрамывая, пустилось наутек вниз по склону. Все это произошло в течение нескольких секунд. Я схватил Жанну за ноги и оттащил от кострища; юбка на ней тлела и дымилась. Теперь она была без сознания. Я осмотрел сестру и обнаружил у неё две глубокие раны за ушами, нанесенные, видимо, клыками Зверя, и большую рваную рану на плече. Я обернулся, чтобы рассмотреть бегущего Зверя, но он уже исчез из виду. Пожалуй, я бы не смог как следует его описать, ибо и видел-то я его всего какие-то мгновения.
В ту же минуту прибежала запыхавшаяся Жюльена в сопровождении верного Жанту. Мы промыли раны малышки Жанны. Она дышала, но на зов не откликалась. Все вместе мы понесли бедняжку домой. По дороге мы договорились, что никому не скажем, что Жюльена на время отлучалась, ведь отец, узнай он об этом, ее наверняка если бы уж не убил, то уж точно избил бы до полусмерти. Долгие недели Жанна провела в каком-то странном оцепенении. У нее был сильный жар, она не двигалась и не говорила. Даже когда она пришла в себя, она как будто ничего не помнила, не понимала и не слышала. Речь и память вернулись к ней лишь несколько месяцев спустя. В тот вечер Жюльена мне сказала, что либо она, Жюльена, одолеет и убьет Зверя, либо Зверь убьет ее, Жюльену, ибо одному из них нет места на земле. А через день к нам явился принаряженный и донельзя смущенный Жанту: он пришел свататься к Жюльене. История с Жанной не наделала много шума, напротив, скорее она прошла почти незамеченной. Мой отец, как и все мужчины, жившие по соседству, почти ежедневно принимал участие в облавах; делал он это без особой охоты, но и не отлынивал от сей тяжелой работы. Я бы мог поклясться, что он никому даже словом не обмолвился о том, что с нами приключилось. Быть может, он побаивался, что в результате следствия о Жюльене поползут Дурные слухи, а может быть, опасался и за меня, ведь я тоже оказался далеко не безупречен.
