Пауль Локамп - Охотник на ведьм
– Серебряные пули…
Казимерас, соглашаясь со мной, качнул головой.
– Да…
Я молчал. Что мне ему было сказать? Чтобы не начал врать – почувствует. Эти святые отцы на лжи не одну лайку съели, так что он даже малейшую ложь распознает. Он еще вчера меня, дилетанта, раскусил, а я-то, дурак, обрадовался, как лихо ксенженьку на информацию развел…
– Понимаю – вы, конечно, ничего не расскажете. Не буду на этом настаивать. Qui nimium properat, serius ab solvit![5] Думаю, придет время, и нам будет о чем поговорить. Может, кому-нибудь позвонить, чтобы за вами приехали? Ранения у вас не опасные, но они будут причинять неудобства.
Ранения, говоришь… Обычный человек сказал бы «травмы». Кем же ты был до принятия сана, святой отец? И почему у тебя на правой руке шрамы, словно ты татуировку сводил? И место такое, у основания большого пальца… Нет, даже если там и была татуировка, то уж точно не блатная!
– Да нет, спасибо, отче. Сам доберусь, не маленький. Главное, чтобы соседка не забыла зверье мое покормить.
Он улыбнулся.
– Забота о меньших братьях – это non multa, sed multum.[6]
– Скажите, а где вы видели похожий перстень?
– Думаю, сейчас это не так уж важно. Когда-нибудь обязательно расскажу. Мне почему-то кажется, что мы еще встретимся, – он немного подумал. – А кольцо… Это было в моей прошлой жизни и очень далеко отсюда. На Востоке.
Я кивнул и, поморщившись от боли, начал одеваться. Слава Богу, что в багажнике всегда лежит небольшая сумка с запасной одеждой и обувью. Было несколько случаев, когда эта предусмотрительность сильно меня выручала. Как, например, сегодня. Иначе как бы я появился в городе в одежде, забрызганной кровью?! Представили себе? Да первый дорожный патруль, заметь он такое «украшение», пристал бы с расспросами. Ладно, хватит уже валяться, пора и честь знать. Мои вещи лежали на крышке комода, вместе с оружием. Кимбер, кстати, разряженный; магазин лежал отдельно и патрон из патронника был выбран. Вчера я этого не сделал, просто уже сил не было на эти мелочи нашего законодательства. Судя по всему, ксендз с оружием умеет обращаться. Мы тепло попрощались, я вышел во двор небольшого дома, находящегося по соседству с костелом, и сел в машину. Сиденья в крови, руль липкий. Ну блин, теперь придется не только одежду выбрасывать, но еще и салон чистить. Да уж – боевое крещение, если так можно выразиться, прошло с небольшими потерями. Ладно, не будем распускать слюни, все могло закончиться гораздо хуже. Когда я выехал из городка и прибавил скорость, за мной опять пристроился знакомый Гольф. Ну, мальчики, вы даете, неужели сутки за мной ездили? Интересно девки пляшут! Хотя нет, какие сутки – когда сюда ехал, то вас на хвосте не было, дорога прямая и прекрасно просматривается. И в лесу я их не видел, значит, приехали утром и где-то здесь обретались, холмсы ковянские. Черт, неужели на машину маячок подвесили? Придется ехать проверяться, есть у меня один знакомый, который подобными вещами занимается. Кстати, заодно надо будет и аппаратик у него одолжить, который жучки выявляет – квартиру проверить и контору. Чем черт не шутит, когда ему ихний Синод позволяет? А вы, мальчики, плетитесь в хвосте, сегодня лень в пятнашки играть…
Дома была тишина. Соседка, добрая душа, не только за животными присмотрела, но (судя по одной игрушке, которая лежала на холодильнике), еще и поиграла, чтобы не скучали. Помучил немного зверье, послушал их довольное визжание и пошел в душ. Заодно и перевязку сделать не помешает. Кстати, о ранах. Знаете, за свою жизнь мне доводилось видеть колотые, резаные и даже огнестрельные раны. Так вот, складывалось впечатление, что мои, полученные вчера вечером, были нанесены чем-то чертовски острым. Словно опасной бритвой махнули. Кровушки вчера потерял – мама не горюй, но ни одной артерии задето не было, – раны были неопасные, словно не убивали, а на испуг брали. Неужели ведьма и правда надеялась, что приму ее проклятие?
VI.
Спустя час после того, как я вернулся домой, ко мне заявились гости. Точнее, один гость, но тот, что хуже татарина, – незваный. В дверь позвонили и «Спешите видеть! Только у нас, проездом до городу Парижу!» – на пороге стоял Авгур, собственной персоной. Судя его по растрепанному виду и злым глазам, сегодня мне подарков не видать. Значит, ругаться будет. К моим ногам подкатился пушистый комок и изобразил что-то, похожее на лай. Правильно, Бакс, ату его, заразу улыбчивую[7].
– В квартиру-то впустишь? Или будешь на пороге держать?
– Нет, приглашать не буду, – я усмехнулся, – проверка на нежить. Сами же говорили, что без моего разрешения нечисть в дом не войдет. Вот и поглядим…
– Болван! – сказал Петр, входя в переднюю. – Откуда у тебя пес? У тебя же вроде кот был?
– А теперь еще и собака есть, – уходя на кухню, сказал я. – Вам кофе с сахаром?
– Идиот!
– Хорошее начало, – сказал я, заваривая кофе. – Приходит незваным – это раз. Ругается – это два. Может, вас за дверь выставить, как пьяницу и дебошира, товарища Горбункова из фильма? Как считаете?
– Не прикидывайся идиотом, Александр, – Авгур осмотрел кухню, одобрительно буркнул и устроился на стуле. – За каким чертом ты поперся в этот костел?
– Во-первых, не за чертом. А во-вторых, дела были. Если на меня настучали, то должны были рассказать причину. В моем лице, между прочим, вы видите фотолюбителя, радеющего за сохранение истории родного края.
– Ну-ну, радетель…
– Стасик стуканул? – лениво поинтересовался я, внимательно наблюдая за кофе. Еще немного – и можно будет добавить перца. Чуть-чуть, на кончике ножа.
– Кстати, про Станислова, – он хлопнул по столу ладонью, – что это за шантаж? Сашка, ты что, с ума сошел? С цепи сорвался?
– Подумаешь, шантаж, – лениво отозвался я, – делов-то. Просто объяснил товарищу, что будет, если он откажется написать рекомендательное письмо к отцу Казимеру. Ведь написал, не умер.
Кофе мы пили молча. Даже шебутной Бакс перестал доставать Тишку и молча улегся на свою подстилку. Со стороны взглянуть – семейная идиллия.
– Пойми, Александр, – серьезным голосом начал Петр, – то, что вчера случилось – это тебе несказанно повезло. Неужели ты думаешь, что ты, Охотник-неофит, можешь победить Ведьму, которой больше ста лет? – он покачал головой. – И я хорош – расслабился, понадеявшись на этого придурка Станислова. Он тебе хоть что-нибудь полезное про вас рассказал?
– Конечно, – хмуро кивнул я, – и рассказал, и даже показал. Если быть предельно точным, я сам увидел. Зрелище, доложу вам, не из приятных. Нежить в виде святого отца, читающая проповедь. Такое даже в страшном сне не приснится. Потом наш ксенженька устроил мне истерику – мол, свою нежить он уже в жизни нашел и клал с пробором на всю эту охоту в частности и на всю нечисть в общем.
