Николай Норд - Избранник Ада
Время близилось к обеду, когда я понял, что здесь мне делать больше нечего и надо пробовать искать в других местах – в Областной библиотеке и районных. Сегодня у меня в институте был вечером перезачет на кафедре математики, который пропустить никак было нельзя, но в Областную, пожалуй, на часок-полтора, я еще сегодня заглянуть успею. И я стал собираться. Сдав свой заказ пожилой библиотекарше в толстых роговых очках, прикрывавших дальнозоркие глаза, и похожей своим начитанным видом на задумчивую сову, я спустился в гардероб, где образовалась очередь из девяти или десяти человек.
Передо мной в очереди оказался один дедок весьма древней наружности, с какой-то парой книг подмышкой. От него за версту несло странной смесью запахов – вековой пыли, погребной прелости, нафталина и… дремучей лесной чащи! Когда же он, колыхнув воздух, снимал свой серый прорезиненный плащ, еще, наверное, дореволюционного выпуска, то от этого изделия почти неуловимо, но отчетливо пахнуло тухлыми яйцами, словно он раздавил одно из них в кармане плаща в позапрошлом году, и теперь засохшие ошметки его все еще давали знать о себе. Какой-то профессор кислых щей – решил я.
Подавая плащ гардеробщице, старик положил свои книги на парапет гардеробной стойки. Я мимолетно бросил взгляд на его томики и оцепенел: на верхней книжке, в сером, замусоленном переплете, читалось ее название, выведенное серебряными тиснеными буквами, шрифт которых не оставлял сомнения в их принадлежности еще к царским временам: «Служебникъ Дьявола».
Черт побери! Ведь там могло быть именно то, что мне нужно!
Я не стал забирать свое пальто из раздевалки, а, словно завороженный, последовал за стариком. Догнав его через пару шагов, я вежливо сказал:
– Можно мне у вас кое-что спросить, профессор?
Старик, одетый во все серое, словно залезший в стриженую шкуру волка, повернулся ко мне всем корпусом и внимательно осмотрел меня с головы до ног, будто в чем-то убеждаясь. Я заметил, что лицо его, хоть и выдавало незримый налет времени, но не было уж слишком испещрено морщинами, и возраст выдавали лишь множественные пигментные старческие пятна на нем. А зеленые, глубоко посаженные глаза выглядели свежо, поблескивая чудной белизной белков, словно у ребенка, и, в то же время, в них угадывалась затаенная временем мудрость. Однако была в этих глазах и какая-то льдистость, заставлявшая, при их взгляде на собеседника, бегать холодным мурашкам по коже.
– Я вовсе не профессор, молодой человек, я простой писарь… Что вас интересует? – спросил он глуховатым голосом, и даже хохолок его серо-седых, слегка вьющихся волос, казалось, обрел форму вопросительного знака.
– Видите ли… – начал мямлить я, не зная, как к нему обратиться, поскольку решил, что, назвав себя писарем, он имел в виду под этим значение «переписчик», переписчик каких-то старых рукописей и манускриптов, – видите ли… товарищ… э-э…
– Баал Берита… – подсказал мне старичок свою то ли фамилию, то ли имя, то ли и то, и другое вместе, звучавшее как-то по-древнееврейски, и разделяя слово посередине нечеткой паузой.
Возникла небольшая заминка, так как я все равно не мог понять: как к нему обращаться: «Баал Берита» – в смысле, по имени и отчеству – или товарищ «Берита», подразумевая под этим одну фамилию.
– Видите ли, товарищ Берита… – сказал я и посмотрел на старика: не встречу ли с его стороны возражения на такое обращение? Но тот молчал, не раздражаясь на это. – Я тут занимаюсь немного народными разными преданиями, разными там заговорами, короче, фольклором. И я заметил у вас книгу, вроде, «Служебник Дьявола», а я как раз сейчас интересуюсь этими материалами про всякую нечисть. Меня, в частности, очень волнуют такие темы, как вызов Дьявола, составление с ним договоров…
Старик оправил свой серый, в полоску, костюмчик, пошитый, видимо, в очень хорошей мастерской, ибо не просто хорошо на нем сидел, но и франтовато, и даже как-то делал его фигуру стройнее, впрочем, он и не выглядел согбенным, и спросил, смотря мне пронзительно в переносицу, словно простреливая мою голову своим взглядом насквозь:
– Вы диссертацию пишите, молодой человек?
Боясь нарваться на серьезный разговор по навязанной мною тематике, в которой, я, по сути, ничего не смыслил, и в которой старик мог быть большим докой, я осознанно понизил уровень, якобы, моей осведомленности в этом вопросе:
– Ну, до диссертации мне еще далековато… Так просто, пока готовлю лишь реферат – я студент.
– А что, партия-то не против? В смысле, в институте вашем эту тему не запрещают к разработке?
Своим вопросом и слегка наметившейся усмешкой Баал Берита обескуражил меня, но я быстро нашел выход:
– Вот именно, это все опиум для народа. Но чтобы победить опиум надо его попробовать. Как говорил товарищ Ленин: нельзя победить врага, если не знать его оружия.
– Ну, господин Ленин сказал несколько иначе, но сути это не меняет, – удовлетворился моим ответом старик. – Но то, что вы ищите – именно в этой книге и есть. И договор, и заклинание на вызов – все в лучшем виде, – он ласково погладил переплет книги, словно голову своего любимого Бобика.
Меня несколько смутило, что товарищ Берита назвал Ленина на западный манер господином, но я решил, что дедок наверняка родился еще до революции, и сказал так, используя старинные приемы обращения. Впрочем, эта мысль была мимолетна, главное, у него было то, что мне нужно. И, из-за близости цели, у меня даже затормозилось дыхание.
– Послушайте, дорогой Баал Берита, а нельзя ли как-нибудь купить эту книжку у Вас или, по крайней мере, взять на недельку почитать?
– Милый Коля, этой книге нет цены, ее купить нельзя… Во всяком случае, простому смертному.
Старик назвал меня по имени, чем меня несказанно поразил. Но я тут же допер, что во время разговора с ним я мял в руках свою тетрадь, на обложке которой были написаны мои имя и фамилия.
– Этот «Служебник», межу прочим, был отпечатан по заказу одного английского придворного дворянина в Париже в самом начале двадцатого века, – между тем продолжал серый человек. – На трех языках напечатали – русском, французском и немецком, причем, в очень ограниченном количестве – по тринадцать, на каждом языке. Представляете себе теперь, насколько это раритетное и дорогое издание? Вообще-то книга предназначалась для внутреннего пользования в одной конторе: Центурии Зеро. Не слышали о такой?
Я отрицательно помотал головой.
– Да, это такое тайное собрание разных там… – дедок запнулся и проглотил чуть не сорвавшееся с его губ слово. – В общем, неважно. Скажу только, что это тайное общество третьей, а может, теперь уже и второй категории…
