Брайан Ламли - Беспощадная война
Я постарался объяснить ему свои сомнения:
— Дело не в том, что я испугался, Титус, поймите меня правильно. Меня смущают размеры грозящей нам опасности! Да, существуют явления за пределами вещественного мира, и у меня есть определенный опыт, который может быть назван не иначе как «сверхъестественным». Но сейчас вы предлагаете мне поверить, что цикл мифов Кхултху — доисторический факт. А это означает, что фундамент нашей сферы существования построен на чуждой людям магии! Если так, то «оккультизм» — нормальное явление, и наш Бог вырос из Зла, что противоречит доктринам христианских мифов!
— Я отказываюсь заниматься теологическими спорами, Анри, — отвечал он. — Но вы правильно обрисовали положение вещей. Однако, давайте прежде проясним одно или два понятия, друг мой. Во первых: вместо «магии» читайте «наука».
— Я не согласен.
— Результат промывки мозгов, Анри! Старшие Боги не смогли бы заточить таких могучих и грозных созданий, как божества Кхултху, при помощи обычных физических препятствий. Они заточили разум Великих Древних, не только их тела! Они имплантировали ментальные и генетические блоки в самую сущность сил зла и всех их приспешников, так что при виде определенных символов, или слушая эти символы, воспроизводимые в звуках, мерзкие твари не в состоянии вырваться из своей темницы! Этим объясняется, как действуют сравнительно простые предметы, например — мнаранские звездные камни, и почему если камни удалены от мест заточения, некоторые гимны или письменные символы могут снова заставить злые силы отступить.
На какой-то миг это объяснение смутило меня еще больше, но затем я подозрительно поинтересовался:
— Интересно, Титус, вы все это знали прежде или только что придумали?
— Вы ошибаетесь, Анри… Эта теория была моим личным мнением довольно долго, и она прекрасно объясняет многие до сих пор «необъяснимые» вещи. Кстати, есть намек на подобное в некоторых незашифрованных отрывках «Цхаат Аквадинген». Как вы знаете, там есть короткая глава под названием «Как установить контакт с Кхултху во сне»! Из человеколюбия устройство, которое требуется для этого чудовищно опасного подвига, приводится в закодированном виде, который практически невозможно расшифровать. Оно позволит вам говорить с Ньярлатхотепом. Однако, в этой же самой главе автор приводит высказывание, очень уместное для подтверждения моих представлений о Старших Богах, как о великих ученых. У меня где-то есть выписка, которую я сделал, чтобы всегда держать под рукой.
Он принялся искать что-то на заваленном бумагами столе.
— А! Вот она. Здесь есть вполне очевидная параллель с тем, что довольно хорошо описано в цикле Кхултху, и великолепно подходит к большинству недавних христианских мифов. Вот послушайте: «Наука, практикуемая Большинством Первых, была и всегда будет лучом света, пронизывающим время и пространство. Она — достояние Всех Великих. Некоторые из Богов пренебрегли решениями большинства, свернув на Путь Тьмы. Они отреклись от свободы и были изгнаны в дальние уголки пространства и времени. Но даже в изгнании Темные Боги выступали против Первых, так что последователи Пути Света должны были запереть мятежников, наложив на их разум определенные ограничение и заразив их страхом. Они запечатлели в телах отступников знак, мешающий размножению… С тех пор грехи отцов могли быть перенесены сквозь вечность и лечь на детей и на детей детей навсегда… Но наступит время, когда все барьеры разрушатся, и жители всех планет будут ложно направлены в зияющую пасть Темного Пути. Тогда все Великие сомкнутся и станут Одним, и Азатотх придет в золотой Славе, и Вселенная родится заново».
Закончив читать, Титус Кроу сделал паузу и затем сказал:
— Здесь, конечно, далеко не все имеет отношение к нашему случаю, но я верю…
— Почему же вы прежде никогда об этом не говорили? — прервал я его.
— Вы не были готовы, друг мой, — безрадостно улыбнулся он. — Едва ли вы готовы и теперь!
Я задумался.
— И вы настаиваете, что во всем происходящим нет ничего сверъестественного?
— Точно!
— Но вы так часто использовали это слово, причем совсем недавно…
— Исключительно по привычке, Анри. И еще потому, что ваше представление о мире по-прежнему допускает употребление именно этого слова. И в дальнейшем мы будем применять оба понятия — пока вы не привыкните к этой идее.
Я снова задумался, а потом принялся рассуждать вслух.
— Магия Старших Богов — это сложная комбинация психиатрии и генетики… Знаете, Титус, мне легче согласиться с представлением о чуждом нам разуме, нежели о сверхъестественных созданиях. Было бы понятнее, если бы объединенные силы зла, Великие Древние были бы инопланетянами, и против них необходимо пришлось бы применять необычное оружие.
— Можете считать, так оно и есть… Бороться с этими существами следует оружием, оставленным нам Старшими Богами — пением и колдовством (научно имплантированными ментальными и генетическими блоками), с помощью силы пятиугольной звезды. Но нужно помнить, что это не сверхъестественные, а просто иные силы.
— Подождите! — Мне хотелось окончательно все расставить на свои места. — А как же разнообразные формы сверхъестественного, которые нам встречались в прошлом? Они тоже выпрыгнули из…
— Да, Анри… Теперь я думаю именно так. Все сверхъестественные явления уходят корнями в древнюю науку Старших Богов. А теперь, де Мариньи, решайте: вы со мной?..
— Да, — ответил я без всяких колебаний и встал, чтобы через огромный стол пожать руку Титусу Кроу.
Глава 5
Из записных книжек де Мариньи
В тот вечер я ушел из Блаун Хауса очень поздно, размышляя о чрезвычайно интересных, хотя все еще не слишком понятных мне, идеях Титуса Кроу. Мы подробно обсудили поставленную передо мной задачу и составили довольно жесткий план. Впрочем, я твердо знал, что, как обычно, большую часть работы Кроу взвалил на свои плечи. К сожалению, я не мог начать исследования немедленно — пока весь глобальный план не будет разработан в деталях. В этот вечер мы также продумали чрезвычайно простую и, на первый взгляд, безупречную ловушку, которая, сработав, поставила бы жаждущего возвратить харденские яйца Шудде-Мьелла (или какого-то его родственника — главу рода в Англии) в безвыходное положение. Кроу написал три письма своим доверенным друзьям. Одно он адресовал эксцентричному бесстрашному старику, живущему в Сторновее на Гибридах; второе — корреспонденту в Америке, с которым Кроу в течение многих лет обменивался письмами, делясь соображениями о фольклоре, примитивных мифах, и антропологии — человеку старше его на несколько лет, исключительному эрудиту, Уингейту Писли, до недавнего времени бывшему профессором психологии в Мискотоническом университете, Массачусетс; а третье письмо отправилось в путешествие по Британским островам — в Маршфилд вблизи Бристоля, к матушке Квелли, старой шарлатанке-медиуму, которая любила Титуса Кроу, как родного сына.
