Александр Варго - Корень зла
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Потеря чувств была прекрасной иллюстрацией к концу света. Бурно рвался поток сознания. Звездное небо над головой, гигантская воронка, куда засасывались туманности и черные дыры. Бог Саваоф носился по небу, как Гарри Поттер, творил светила широко распахнутыми объятиями. Святой Себастьян, пронзенный стрелами, возникал из хаоса Вселенной. Святые таращились в небо, внимая небесным знамениям. Артем бежал, ветер свистел в ушах. Приходилось бежать со всех ног, чтобы остаться на месте. Но его уже подхватывала неудержимая сила. Десять, девять, восемь, семь… Натужный рев мотора, автомобиль карабкался в гору, спуск, отчаянный костотряс. Скрипят несмазанные колеса, разговор на незнакомом языке, запах прелой травы, отдающей навозом, отдаленный крик петуха. Нелепая мысль: а как, интересно, в деревнях с переводом часов на летнее или зимнее время заставляют петухов кричать на час раньше или позже? Полная несусветица – словно снотворное запил энергетическим коктейлем: ржание лошади, заунывные пассажи скрипки Баскервилей, ругань, отдаленный рокот самолета. Так все же скрипка-лиса или скрип колеса?…
Расступались мрачные стены огромного здания, похожего на кафедральный собор. Величественный купол, мощные колонны, меж колонн застыли фигуры в черных балахонах. Блики света пляшут по плитам с мозаичным узором. Приближается подиум, он вырублен из мрамора. На подиуме черная кафедра. За кафедрой – великий искуситель, безобразный и притягательный. Бледное лицо, надменное, пресыщенное, глаза испускают огненные вихри. Он что-то говорит, этот «заведующий кафедрой», у него кошмарный голос, без оттенков. На голове корона с черными изогнутыми рогами. Рог на шее, рог на лбу – последний испускает синее электрическое свечение. Густые волосы всклокочены, трясется козлиная борода. Тело сложено неправильно… Вот он медленно поднимается из-за своей «преподавательской» трибуны, выходит навстречу. У него безобразное туловище, наполовину человеческое, наполовину козлиное. Конечности напоминают конечности человека, но пальцы одинаковой длины, с буграми и наростами, оснащены остроконечными когтями, руки согнуты, как куриные лапы. За искусителем болтается ослиный хвост… Он бросается с подиума, как сокол на зайца, оборачивается вокруг оси и, по щучьему велению, превращается в прекрасную женщину-суккуба. Ее чарам невозможно не поддаться. Эх, пройтись бы по этому храму с мешком дуста…
Он очнулся на чем-то жестком, дощатом, вроде поддона для кирпичей. Под носом каменная стена. Он потрогал ее рукой. Холодная, покрыта каплями, похожими на слезы. Комната плача? Лакриматорий? Понятно, что по результатам их бегства последовали оргвыводы, но что конкретно было?…
Еще одна вечность улетучилась. Так вся жизнь пройдет, не заметишь. Он поднялся, прислушался к ощущениям в организме. Здесь болит, здесь не очень. Здесь помню, здесь рыбу заворачивали… «Поддон», на котором он лежал – обычный деревянный настил, в принципе чистый (хорошо, не гроб). В каменном мешке прохладно, но жить можно. На нем – почти не запачканная «домашняя» одежда – легкая курточка из велюра с кожаными вставками, брюки, летние ботинки фирмы «Райкер». В карманах ни денег, ни документов. Сняли часы. Обчистили, демоны. Голова тяжелая – как всегда после беспробудного сна и массы выпитого накануне. Он не пил накануне. Но какой-то препарат ему вводили – боль в шее не даст соврать. Сколько же времени прошло? Судя по щетине, ох, немало…
Каменный мешок был какой-то причудливой конфигурации. Потолок уступами, в стене углубление, узенькое окошко под потолком (за бортом виднеется кусок скалы), сужающаяся пирамидка ступеней, хотя толку от нее никакого – даже поднявшись на верхнюю, нельзя допрыгнуть до окна. Артем попробовал: впечатление не обмануло. Лучше бы не прыгал, голова среагировала стремительно. Странная какая-то, а главное, ненужная конструкция…
Он замер – за пределами мешка послышалось покашливание. Двигался человек, подволакивая ноги. Он подошел к двери – большой, железной, усиленной для жесткости стальными пластинами и рваным листом жести. Ручки нет, ни глазка, ни замочной скважины. Засов снаружи. Готов ли он к тому, чтобы начать долбиться в эту чертову дверь?
Артем толкнул ее. Дверь открылась, и он чуть не задохнулся от страха. Казалось бы, должно наоборот…
Он выбрался в коридор, освещенный, как ни странно, электричеством (хотя и скудно). Подземелье средневекового замка, крепости, тюрьмы… Возможно, это и было подземелье, но как тогда с окном, в котором виднелся кусок скалы? Хорошо, пусть будет «ближнее» подземелье, – решил Артем. Стена из плотно подогнанных каменных блоков, цилиндрический потолок, коридор колоннами разделен на равные участки, и в завершении каждого – широкие арки, сложенные из кирпичей. Капители колонн украшены примитивной лепниной, по карнизу потолка стелится электрический провод, с него свисают, как крючки на перемете, слабенькие лампочки. Ощутимо тянет сквозняком…
Кряхтение затихало. Артем настороженно огляделся. Замысловатая здесь акустика – не поймешь, в какую сторону ушел человек. Судя по всему, он здесь не пленник. А если пленник, то на длинном поводке и с определенной степенью свободы. Он медленно двинулся в ту сторону, откуда тянуло сквозняком – влево. Дошел до облезлой дорической колонны, на которую опирался край арочного свода, сунул нос за край. Сквозняк усиливался, темнота за проемом – несколько лампочек перегорели. Он сделал пять шагов, погрузился в темноту и, вскричав от неожиданности, въехал кому-то в зад!
Оба испугались. Артем потерял равновесие, упал на четвереньки, включил полный привод на все конечности, убрался куда-то вбок, подпрыгнул. Руки автоматически сжались в кулаки, но когда надвинулась фигура в бесформенном одеянии, он не стал их распускать, отступил в освещенную зону. Вслед за ним, чертыхаясь не по-русски, нарисовался тот, кому он въехал в зад. Убогая личность. Человеку лет пятьдесят, но выглядит совсем плохо, невысокий, закутанный в какой-то пыльный монашеский балахон. Солевые разводы под мышками, «расклешенные» рукава, физиономия измазана сажей, сальные волосы свисают сосульками, блестящая лысина на макушке. Он тащил увесистое ведро с углем, с которым предпочел не расставаться даже после столкновения.
Он щурил подслеповатые глаза, что-то бормотал, сутулился. «Хорошо, что я его не ударил», – подумал Артем.
Незнакомец настроил фокус, что-то сипло спросил.
– Простите, не понимаю, – отозвался Артем, – сожалею, сэр, что въехал вам в капот.
Человек поставил ведро… и вдруг заговорил на ломаном, но вполне узнаваемом русском языке:
– Вы один из тех мужчин, которых привезли вчера вечером… Ну что ж, хорошо, что вы пока держитесь. Будьте осторожны со здешними сквозняками – не успеете оглянуться, подхватите простуду…
Артем остолбенел. Но решил не заострять. Мало ли какие чудеса бывают в мире.
– Вы такой бледный, – рассмотрел его внимательно незнакомец. – Или печаль какая приключилась? Или боитесь чего?
– Боюсь, – признал Артем, – изо всех сил боюсь. Где мы? Это монастырь, уважаемый?
Незнакомец отрывисто засмеялся. Под торчащими в разные стороны бровями прятались живые выразительные глаза.
– Ну если хотите, назовите это так. Знаете, я не должен с вами долго разговаривать… Вас двоих привезли вчера вечером. Но хозяина поместья не было, он уехал по делам, поэтому вас оставили здесь. А вообще-то я получил распоряжение отвести вас в более приспособленные помещения…
– А где мой друг, уважаемый?
– О, с ним ничего страшного. Он где-то там, – незнакомец небрежно махнул сухой дланью. – Наверное, вы проснулись раньше него. Я отведу вас к вашему другу, если хотите. Пойдемте… – человек поднял ведро, жестом пригласил следовать за ним и, пошатываясь, побрел навстречу сквозняку. – Здесь не очень теплые помещения, знаете ли, приходится топить печку… Можете звать меня Оскаром. Только не спрашивайте, откуда я знаю ваш язык. Жизнь выдалась такая, что, ох… Да и жить пришлось в разных уголках, пока не осел в этом…
– Но у вас не самая престижная работа, не так ли? – заметил Артем.
– Наверное, – согласился Оскар, – Я уже несколько лет обслуживаю эту часть… монастыря. Топлю, прибираюсь, ремонтирую повреждения в канализации. Если случаются гости – вот вроде вас, то слежу, чтобы им тут было не очень тоскливо… – он предпочел не развивать тему. – Мне нравится. Люблю покой, уединение. Пришлось набегаться в жизни, знаете ли, под старость можно и успокоиться…
– А мы можем отсюда выйти? – с замиранием сердца спросил Артем.
– Ну, не знаю, – замедлил движение Оскар, – не мне решать. Как распорядится хозяин или мистер Карр. Или добрая Аэлла… А зачем вам отсюда выходить, мистер? Там снаружи ничего интересного. Горы, люди не самого доброго нрава, да и мистер Ватяну, если узнает, что вы покинули четвертый сектор, может крепко осерчать, тогда и мне достанется. Нет уж, мистер, выпускать я вас не имею права, уж не обессудьте… – он, вероятно, прочитал затылком, какие мысли витают у пленника под черепом, засмеялся дряблым смехом. – Вы же не причините вреда смиренному Оскару, мистер? Вы сможете выйти на улицу, но из местечка Варну – это горная котловина в сердце Горошан – все равно не уйдете. Смиритесь, мистер. Я вот тоже однажды смирился…
