Лихоморье. Трилогия (СИ) - Луговцова Полина

Тильда задалась вопросом, а Вольга ли это?

– Я ведь сказал, что найду тебя, – произнес метатель молний, словно прочел ее мысли.

– Ты очень… изменился, – выдавила Тильда. Радость, волной поднявшаяся в ее душе, смешивалась с ощущением первобытного ужаса.

– Но ведь ты узнала меня, – прозвучал ответ не то Вольги, не то некой зыбкой субстанции, поглотившей ее друга.

– Если ты действительно тот, кого я узнала, то почему пытался меня убить? Или, может, даже убил, и от меня осталась только душа, а мое мертвое тело вернулось в материальный мир?

– С чего ты это взяла? Разве ты чувствуешь себя мертвой? – Голос был в точности, как у Вольги. Или неведомая тварь копировала его, или все‑таки позволила говорить своему пленнику.

– Я не знаю, как чувствуют себя мертвые люди и чувствуют ли они вообще что‑нибудь.

– Со мной тебе не стоит бояться смерти. Я обрел власть над ней, а еще – над пространством и временем. Для полного счастья мне не хватает только тебя.

– Меня?! – растерянно повторила Тильда.

– Да, я хотел бы, чтобы ты осталась со мной навсегда. Мы ведь созданы друг для друга, я понял это сразу, как только впервые тебя увидел. Любовь с первого взгляда, если хочешь.

– Как интересно… – Тильда смутилась и рассердилась одновременно. – Там, внизу, идет битва, наши друзья могут погибнуть, если еще не… а ты… Не очень‑то подходящий момент для сентиментальных разговоров!

– Что ж, не вс‑сегда важные с‑события с‑случаются в подходящий момент‑с. С‑с‑судьба не выбирает время для с‑сюрпризов.

– О чем ты вообще? – Тильда презрительно фыркнула. Надо же, сколько пафоса! И насторожилась: в этот раз голос был как будто не совсем такой, как у Вольги. Похож, но… более глубокий, что ли. И с присвистом, будто вместе с голосом слышался ветер, прорывающийся сквозь узкую расщелину в скалах.

– С‑слушай, я могу с‑спасти твоих друз‑с‑сей, ес‑сли ты с‑с‑соглас‑сишься ос‑статьс‑с‑ся. – Существо в балахоне проникновенно посмотрело на нее зеленым глазом Вольги.

«Он сказал: твоих друзей! Вольга бы так не сказал…» – разочарованно подумала Тильда.

– С‑с‑смотри… – полупустой рукав балахона отодвинулся от Тильды и вытянулся вперед и вниз, трепеща на ветру, как пиратский флаг. Теперь существо держало ее одной рукой и, казалось, не прилагало к этому особых усилий.

Тильда опустила взгляд в указанном направлении и заметила Пункки. Он вырвался из «кольца» на открытое место и как раз мчался к распахнутым воротам в стене замка. Якур и Руубен все еще сидели на нем верхом. Вид у них был сильно потрепанный, но серьезных ранений или увечий они, скорее всего, не получили, судя по тому, как уверенно держались на спине драугра, несмотря на бешеную скачку. Через мгновение все трое исчезли из виду, скрывшись за стеной.

– Я с‑сдержал с‑слово, – просвистели дырявые губы.

– Но я не соглашалась…

– Вернуть‑с‑с их обратно, на поле брани? Хочешь вз‑с‑сглянуть, как им с‑с‑снес‑сут головы?

– Кто ты?! – в отчаянии закричала Тильда, понимая, что существо не оставляет ей выбора. – Назови свое имя! – потребовала она, не надеясь услышать ответ, но ее эфемерный собеседник неожиданно произнес, и даже почти без присвиста:

– Мортем.

– О! – вырвалось у нее.

Взгляд существа изменился, вместо надменной уверенности он наполнился смесью ненависти, страдания и страха.

Такая перемена потрясла Тильду, она резко вскинула голову, чтобы заглянуть в глаза этого существа и убедиться, что ей не почудилось. Из‑за рывка она перевернулась в воздухе и оказалась лицом к лицу со своим искусителем. Его руки, сцепленные кольцом – или что там скрывалось в этих широких рукавах – плотнее сжались вокруг ее тела.

– Ос‑станьс‑ся с‑со мной…

Слабый ветер подул на нее, обдав затхлым запахом горного ущелья, надежно скрытого от солнечных лучей. Тильде не хотелось этим дышать, но деваться было некуда. Бездна, зиявшая в прорехах на лице Вольги, пугала ее до ужаса, но и отвести от нее взгляд не получалось, она затягивала, как трясина и, казалось, точно так же могла поглотить ее всю, целиком. Хотя нет… Пожалуй, она не просто затягивала, скорее манила. И, в отличие от трясины, оставляла Тильде выбор – погружаться на дно без возможности выплыть обратно или остаться снаружи и никогда не узнать, что там такое, на этом дне.

Тильде представилось, будто все это время она находилась в одной и той же комнате – красивой и очень уютной, но с наглухо запертой дверью, которая никогда не открывалась. И вот произошло чудо – дверь приоткрылась, и теперь можно выйти и увидеть то, что находится снаружи. Любопытство подталкивало Тильду переступить через порог, но понимание, что возврата не будет, удерживало от рокового шага. Неизвестно, откуда взялось знание о том, что вернуться обратно будет нельзя. Возможно, оно всегда хранилось в ее памяти, покрытое слоем пыли, как неприметная старая вещица на чердаке, оставшаяся от далеких предков, но ветер, ворвавшийся в чердачное окошко, сдул эту пыль, – тот самый ветер, что поднялся со дна ущелья.

Неожиданно Тильду осенила догадка: где‑то там, на дне, должен быть Вольга. Наверняка он пытается выбраться, иначе почему черты его лица проступают сквозь черноту, заполнявшую балахон и назвавшуюся Мортемом? Тильда пристальнее всмотрелась в бездну и заметила ее неоднородность: на черном фоне выделялись более светлые пятна – будто лица утопленников, поднявшихся к поверхности воды, но еще не всплывших. «Это люди, и они мертвы», – отчетливо осознала она. И вместе с этим возникла уверенность в том, что Вольги нет среди них, а значит, он еще жив. Надо только помочь ему. Но как?

– С‑смелее, с‑смелее, – шипел Мортем, подбадривая ее. Чего же он добивается? Ясно чего – чтобы Тильда погрузилась во мрак и утонула в нем навсегда, как и многие другие его жертвы! Нет, надо действовать по‑другому.

Она смотрела, как колышется тьма, как подергиваются рябью светлые пятна на ней, и думала.

– Иди, иди, не бойс‑с‑ся…

Ну уж нет, не дождешься, коварный демон!

– Во‑о‑ольга! – закричала Тильда прямо в пустоту, и темное пространство содрогнулось. Звук ее голоса вонзился в него, тонкий и хрупкий, как соломинка, протянутая утопающему. Вряд ли такой соломинкой можно кого‑нибудь спасти, подумала Тильда и тут же сама себе возразила словами преподавателя Лена, которыми тот прокомментировал опыт с цветочной клумбой: «Желание – это энергия». Тильда всей душой пожелала, чтобы Вольга «выплыл». «Соломинка» продырявила тьму, – вдали вспыхнула крошечная точка белого света, похожая на далекую звезду.

– Во‑о‑ольга‑а!

Загорелась еще одна звездочка. И еще.

Тьма задрожала, как кусок студня, бледные пятна‑лица закачались в ее глубине.

– С‑с‑стерва! Не с‑смей! – Ветер, подувший из бездны по имени Мортем, принес вместе с этими словами запах сырой глины и могильный холод.

– Отпусти Вольгу, или я превращу тебя в решето! – пригрозила Тильда, нисколько не надеясь, что способна сделать это.

Лицо Вольги отчетливее проступило под капюшоном, стал полностью виден второй глаз.

– Тва‑а‑арь! – вырвалось из ямы между губами. – Мра‑аз‑с‑сь! – Ругательства посыпались одно за другим, а голос Мортема зазвенел от бессильной злобы.

Тильда почувствовала себя сильнее бездны, та больше не притягивала ее. Она не знала, в чем причина, но видела, что все идет как надо: прорехи на лице Вольги затягивались прямо на глазах, а голос Мортема становился тоньше, тише и быстро отдалялся, словно Мортем удирал, пища, как испуганный мышонок.

– Тильда! – Губы Вольги дрогнули, произнося ее имя. Они были так близко, что, шевельнувшись, слегка коснулись ее губ.

«Почти что поцелуй!» – подумала она, улыбаясь, а вслух спросила, хотя и так знала ответ:

– Ты вернулся?

Парень кивнул:

– Это было непросто, но, как видишь, я справился. Спасибо за помощь.

Его теплое дыхание щекотало ее щеку.

– Где ты был?

Он нахмурился:

– Потом как‑нибудь расскажу.

– Кто такой Мортем? Демон?