Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка
Я посмотрела на Бернардо.
– Ладно, ладно. Но когда мы приедем, они все равно пристанут с вопросами.
– Полиция Альбукерка туда выедет сверхсрочно. И будут там раньше, когда мы с тобой только подъезжать будем.
– Вроде бы тебе Даллас при встрече не понравилась.
– Какая разница, понравилась она мне или нет?
– Есть разница.
– Если она мне не нравится, так пусть Олаф ее кромсает? Так, что ли?
– Он спас тебе жизнь. И мне тоже. А этой женщине мы ничего не должны.
Я посмотрела на него, пытаясь прочесть его мысли по профилю лица.
– Ты хочешь сказать, что здесь ты меня не поддержишь, Бернардо? Если это так, я должна знать заранее. Если я пойду против Олафа, а ты заколеблешься, то тебя могут убить, а заодно и меня.
– Если я пойду, я буду готов его убивать, – сказал он.
– Если?
– Я ему обязан жизнью, Анита. В деле у Райкера мы спасали друг другу жизнь. Каждый из нас рассчитывал на другого и знал, что напарник будет на месте. А этой цыпочке Даллас я ничего не должен.
– Тогда оставайся в машине… – Тут я поняла иной возможный смысл его слов. – Или ты хочешь сказать, что ты на его стороне?
Браунинг уже был у меня в руке. Я отщелкнула предохранитель, и Бернардо это услышал и оцепенел.
– Ну, так нечестно. Если я сниму левую руку с баранки, чтобы вытащить пистолет, мы разобьемся.
– Мне не нравится такой поворот разговора, – сказала я.
– Я только вот что хочу сказать, Анита: если можно будет спасти Даллас и дать Олафу уйти, мы должны его отпустить. Это будет честно по отношению ко всем.
– Если Даллас окажется невредимой, я подумаю. Больше этого я не могу обещать. Только если ты собираешься меня убить, чтобы помочь Олафу, позволь тебе напомнить: Эдуард остался в живых. Он найдет вас обоих, и ты это знаешь.
– Слушай, я же ничего не сказал насчет того, что готов в тебя стрелять.
– Я просто хочу заранее исключить все возможные недопонимания, Бернардо. Поверь мне, тебе бы не захотелось, чтобы я тебя неправильно поняла.
– Недопониманий не будет, – совершенно серьезно произнес Бернардо и напомнил мне Эдуарда. – Я только думаю, что дерьмово с нашей стороны отдать Олафа копам.
– Они уже там будут, Бернардо.
– Если это окажется всего пара патрульных, мы сможем ему помочь уйти.
– Ты предлагаешь убить полисменов?
– Этого я не говорил.
– И не надо. Этим путем я с тобой не пойду, Бернардо. Я тебя там закопаю.
– Ради двух копов, которых ты даже не знаешь?
– Да, ради двух копов, которых я даже не знаю.
– Почему? – спросил он.
Я покачала головой:
– Бернардо, если ты задаешь такой вопрос, то ты не поймешь ответа.
Он глянул на меня:
– Эдуард говорил, что ты – чуть ли не лучший стрелок, которого он видел, и не колеблешься убивать. И он говорил, что у тебя только два недостатка. Первый – что ты слишком тесно и лично общаешься с монстрами, а второй – что ты слишком похожа на честного копа.
– Честный коп. Мне это нравится, – задумчиво сказала я.
– Анита, я тебя видел. Ты не меньше киллер, чем Олаф или я. Ты не коп и никогда им не была.
– Кто бы я ни была, а копов я на месте не расстреливаю. Если Даллас невредима, обсудим вопрос насчет отпустить Олафа, но если он ее тронул, он расплатится. Если такой план тебе не по душе, отдай мне оружие и оставайся в машине. Я пойду одна.
Бернардо посмотрел на меня странно:
– Что мне помешает тебе соврать, оставить при себе оружие и застрелить тебя в спину?
– Твой страх перед Эдуардом больше твоей благодарности Олафу.
– Ты твердо в этом уверена?
– Я уверена, что у Олафа больше правил чести, чем у тебя. Будь ты ему и вправду чертовски благодарен, ты бы что-нибудь сказал еще до того, как я позвонила копам. Ты первым делом подумал не о защите Олафа. Да и потом тоже.
– Эдуард говорил, что ты – одна из самых верных людей на свете. Так почему же ты не хочешь защитить Олафа?
– Он охотится на женщин, Бернардо. Не потому, что их ему заказали, не ради мести – а просто как на дичь. Он вроде бешеного пса, нападающего на людей. В конце концов его приходится пристрелить.
– И ты идешь туда, собираясь его убивать, – сказал Бернардо.
– Нет, я не хочу его убивать. Ты вспомни: если я убью кого-нибудь из вас, я либо снова окажусь в долгу у Эдуарда, либо нам придется выяснять, кто из нас быстрее и лучше стреляет. Я не думаю, что выживу в таком испытании, а отдавая Эдуарду долг, я тоже большого удовольствия не получила. Я видела краем глаза его другую жизнь – там, у Райкера. Я не хочу вляпаться еще в одну перестрелку – мне это не в кайф.
– Это никому не в кайф, – ответил Бернардо. – К этому просто привыкаешь.
– К такой хреновине привыкнуть невозможно.
– Как невозможно привыкнуть вырезать сердца? Ты это сделала как профессионал со стажем.
Я пожала плечами:
– Совершенство достигается практикой.
– Вот эта улица, – сообщил Бернардо.
Рассветная тишина на улице только что рассеялась. Машины еще были припаркованы у тротуаров, но люди возле них глядели на полицейский автомобиль с мигалкой, стоявший у дома Даллас. Дверца полицейской машины была открыта и наполняла тихую окрестность кваканьем рации. Вращающиеся огни побледнели в резком утреннем свете и напоминали детскую игрушку.
Дом профессора Даллас был как маленькое ранчо со стенами под саман, которые здесь так любят. В утренних лучах он казался почти золотым и светился. Бернардо припарковался у дороги.
– Ну? – спросила я.
– Я с тобой.
Но мы не успели достать оружие, как из дома Даллас вышли два патрульных и сама Даллас в халате. Мы на нее уставились, а она улыбалась полисменам, пока те извинялись, что побеспокоили. Потом она огляделась и увидела нас. В некотором недоумении она все же приветственно махнула рукой.
– Глянь на почтовый ящик, Анита, – сказал Бернардо.
Наша машина стояла как раз перед ним. К передней стенке ящика был приколот ножом конверт, а на нем – крупными печатными буквами мое имя – Анита. Никто, кроме нас, его пока не заметил.
Машина Эдуарда была достаточно высокой, чтобы закрыть нас от соседей.
– Можешь прикрыть меня от копов? – спросила я.
– С удовольствием.
Я вылезла из машины, оставив браунинг на сиденье, поскольку не могла придумать способа заткнуть его за пояс так, чтобы полиция не заметила, а никаких документов со мной не было. Может, я могла бы в своей куртке сойти за федерала, а может, и нет. Выдавать себя за агента ФБР – это преступление против федерального закона. За мной и Бернардо уже числилось нападение на офицера полиции, и новых обвинений нам не нужно было.
