Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II
Он же избегал всяческого упоминания о том, что хранилось на подставке под чёрной материей в его комнате, и занимался своим проектом набегами, не всегда, втихомолку, как бы стыдясь самого себя, своих возможностей, испытывая неприязнь ко всему, что касалось этого проекта. Забывался он в музыке, которая приносила ему гораздо больше удовольствия и плодов, поскольку нравилась ещё кому-то, кроме него, что не могло в итоге не нравиться ему самому. Он испытывал тщеславную радость, удовлетворение и удовольствие от создаваемой им музыки, он пытался сделать всё, чтобы её принимали и любили, все, чтобы его музыкальная слава полностью покрыла его несостоятельность в науке, плод которой жил, стыдливо прикрытый тканью от посторонних глаз и себя самого. В редкие минуты он испытывал некое подобие жалости и привязанности к своему творению и тогда он становился немного свободнее в своём поведении, делал небольшие подарки для своих подопытных, но он очень стыдился в такие минуты самого себя, словно переживая какой-то комплекс. И ещё он был очень непоследовательным и никогда не доводил до конца свои идеи относительно данного проекта. Он не контролировал происходящее в нём, не пытался вносить коррективы, когда процессы шли не так, как было задумано изначально, не вмешивался в происходящее и в целом пустил всё на самотёк, так как был очень ленив. Но в принципе он не был плохим парнем, он не желал зла своему детищу, иначе давно разрушил бы его в очередном приступе гнева. Он лишь иногда злился и наказывал, но по-отечески, так, как наказывают своих непослушных детей. Ему казалось, что, если бы данный проект создал кто-то из его друзей, то он получился бы более удачным и всё пошло бы иначе: более последовательно, логично и правильно. Но данная идея не вдохновляла его приятелей и была участью его одного. Крестом его, что ли…
Когда он вернулся, то обнаружил, что электрическая лампа так и светит на тот участок, на который он направил её несколько сотен часов назад, отчего поверхность данного участка высохла и потрескалась. Подбежав к подставке, он резко отвёл свет в сторону и в досаде уставился на последствия своей очередной промашки. Надо было как-то исправлять ситуацию. Живые организмы на данном участке частично погибли, и ему пришлось исключить их из списка участников и удалить их названия из электронного документа щелчком мыши. После этого он наклонил над высохшим участком другое приспособление, от которого пошла живительная влага. Отрегулировав напор посильнее, он решил, что исправил ситуацию как мог и, не отходя от подставки, забылся сном.
ЧАСТЬ 4Его заметили! Его, наконец-то заметили очень значимые в музыке персоны и очень знающие, что немаловажно, какой именно она должна быть. Его музыкальная композиция длиною в 540 часов наконец-то была отмечена и удостоена внимания этих лиц. За это можно было отдать многое, если не всё. Ему же это абсолютно ничего не стоило, просто повезло! Да, так всё-таки иногда бывает! Поэтому сегодня он ждал много гостей, а именно тех самых, чьё мнение и расположение являлось для него мерилом всего его творчества.
Для гостей было приготовлено всё, что обычно удовлетворяло самые изощренные потребности и вкусы. Помещение было прибрано так, что невозможно было догадаться о ещё недавнем бардаке. Музыка гирляндами висела по всему помещению и звучала отовсюду, куда падал глаз. Надежда на одобрение дрожала и металась как солнечный зайчик.
Они пришли и оставили свои тени по всей стене помещения. Взгляды их заговорили о возможном снисхождении к стараниям хозяина вечерники, чем частично сняли его волнение.
– Пожалуйста, располагайтесь, я очень вам рад и благодарен за то, что вы снизошли до моего убогого мира, где я живу. Вот, собственно, в таких условиях и создается моя музыка…
Десятки ироничных взглядов разбежались по углам комнаты, и чей-то чересчур внимательный взгляд упал на спрятанную в самом темном углу и забросанную разным мусором подставку с проектом, стыдливо спрятанным от важной публики. Когда прозвучал вопрос о содержании того, что было так неудачно спрятано, надежда на благополучный исход вечеринки безнадежно умерла.
– А это мой… мой… самый неудачный проект… я уже им давно не занимаюсь. Думаю, он не стоит вашего внимания и вашего драгоценного времени…
– Нет уж, позвольте нам знать всё о ваших увлечениях, ведь мы заключаем контракт с вами, а значит не имеем права упускать из виду хоть что-то, характеризующее вас.
Под любопытные взгляды подставка была извлечена и возвращена на своё прежнее место. То, в каком положении она находилась под кучей мусора, не могло не сказаться на происходящих в ней процессах. Она была повреждена. Контакты, подключенные к ней от компьютера, порвались и частично вышли из строя. На поверхности проекта осела пыль, от которой он ранее оберегался специальными распределителями воздуха. Жалкое детище было представлено на суд публике не в лучшем виде, чем вызвало смех и всевозможные реплики в свой адрес и адрес своего хозяина.
– Я, пожалуй, уберу его, – предпринял слабые попытки хозяин, но был остановлен десятками недовольных взглядов своих гостей, с весельем и интересом наблюдающих, как он стыдливо сгребает с поверхности проекта какие-то невидимые невооруженным взглядом песчинки и горстью бросает их в мусорный контейнер.
– Ну вот, ещё несколько сот умерло, – едва различимо произнёс он и стер скупую слезу, чем вызвал ещё более сильный ажиотаж вокруг своего проекта.
Десятки рук потянулись к заинтересовавшей всех игрушке. Десятки лет происходило её обсуждение. «Игрушку» пустили по рукам, и она обошла каждого из присутствующих ни по одному разу. Её подкидывали вверх, роняли и снова пускали по рукам. Ею бросались, смеясь, и крутили её на пальцах. На неё дули и плевали, с интересом наблюдая, что вызывают данные действия. Её накрывали тканью и наоборот, подставляли под самые беспощадные электрические лучи. Её обливали напитками и посыпали пряностями. Над ней потешались и не могли успокоиться, придумывая всё новые и новые шалости с её участием.
Его при этом ломало и коробило. Он дергался и дрожал, задыхался и плакал, молчал и вскрикивал от каждого следующего их действия, но ничего не смел им возразить. Они даже не обращали на него никакого внимания и не заметили, что давно закончилась его пятисотсоракочасовая композиция и все последующие композиции, длина одной из которых равнялась 11 месяцам.
Когда интерес к «игрушке» остыл, он попытался переключить внимание всех к теме музыки и убрал подставку на прежнее место. Сам он ещё не пришёл в себя от увиденного, но ему не стоило показывать свои эмоции перед столь дорогими гостями, поэтому улыбка вновь заиграла на его лице, а гости быстро забыли о произошедшем.
