Гарри Бранднер - Вой-3: Эхо
— Спасибо, — поблагодарила Холли. — Вам идет этот пиджак.
Он показал бутылку вина.
— Это подойдет?
— Прекрасно. Если вы хотите ее открыть, мы можем снять пробу до обеда.
Они вошли в маленькую комнату, которая была обставлена в коричневых и золотых тонах. Обеденный стол, накрытый белой льняной скатертью, был сервирован на двоих, включая свечи и высокие бокалы для вина.
Он последовал за ней в чистенькую кухню и открыл бутылку, пока Холли суетилась, поправляя то, что в этом не нуждалось.
— Я точно не знаю, почему деловые люди предпочитают сначала "снять пробу", — сказала она. — Но, наверное, это часть традиции.
— Все равно, как повертеть пробку в пальцах и понюхать ее, — добавил он.
— А какая разница между ароматом и букетом?
— Не знаю, есть ли?
Они замолчали и посмотрели друг на друга.
— Какую ерунду мы говорим, — сказала она.
— Хм…
— Мы взрослые люди, бывали в разных обществах и вполне можем обойтись без светской болтовни, не имеющей смысла, не так ли?
— Ну не совсем.
— Вот те на! Тогда продолжим, не хотите ли выпить перед тем, как я приготовлю мясо?
— С удовольствием.
— У меня есть водка, скотч, бурбон и джин. Можно приготовить замечательный мартини.
— Лучше скотч.
— Что-нибудь добавить?
— Лед.
Она налила ему скотч, а для себя смешала водку с тоником. Они прошли в комнату и с бокалами в руках сели на диван. Звучал легкий джаз. Гевин не мог понять, пластинка это или радио.
— Вам жена пишет? — внезапно спросила она.
Гевин растерянно помолчал, затем рассмеялся и поправил:
— Бывшая жена. Вы определенно знаете, как растопить лед.
— Если мы собираемся встречаться, то должны знать друг о друге, не так ли?
— А мы собираемся встречаться?
— Я думаю, да, а вы?
— Несомненно.
Он пил скотч маленькими глотками. Хороший, крепкий напиток, не то, что в этих дешевых бутылках с яркими этикетками.
— Нет, я не получаю писем от Элизы. Наш развод был не таким легким, как вы, наверное, слышали. То, что я знаю о ней сейчас, исходит от наших общих друзей. Они делают это из лучших побуждений, но мне порядком надоели.
— Вы говорите с горечью.
Гевин задумался.
— Если так, то значит, надо что-то изменить. И так кругом полно озлобленных людей, и я не хочу войти в их число. Они портят воздух, как протухшее мясо. Я вовсе не сердит ни на все человечество, ни на женщин в частности, ни даже на заключение браков. Я много потерял при разводе, но, полагаю, гордость моей жены не пострадала. Элиза никогда в жизни ничего не теряла, и когда я собрался уйти, она была уверена, что многого я с собой не возьму.
— Я видела ее несколько раз, когда вы оба жили в Дарни. Она красивая женщина.
— Этого никто не отрицает, — проговорил он. — К тому же она умна, остроумна и честолюбива. Интересно, кто пригласил ее сегодня вечером?
Холли покраснела и улыбнулась ему.
— Я задаю слишком много вопросов, да? Но ведь просто здорово, что все так повернулось. А обо мне вы хотите что-нибудь знать?
— Многое, но пусть это будет постепенно, по ходу событий.
— Я никогда не была замужем, — призналась она. — Это не позор для женщины, когда ей нет еще и тридцати, как почему-то многие думают. Но вот уже целых три года я постепенно об этом думаю.
— Не больше?
— Раньше не было оснований. У меня был друг. Доктор. Сейчас он психоаналитик. Красивый, умный, волевой. Он был единственным мужчиной, которого я видела в течение этих трех лет.
— Но замуж не вышли?
— Существовало небольшое препятствие. У Боба уже была жена. Он собирался оставить ее, как только наступит подходящий момент. И был в этом уверен. Я же не была настолько наивна, чтобы верить, но мне так хотелось, чтобы это оказалось правдой, я ждала три года, а затем прекратила все отношения.
— Ну и как?
— Сначала было очень тяжело не видеть его. Затем стало легче. Он же после этого не пытался больше встретиться со мной. А сейчас, я знаю, женщина из Сан-Франциско так же ждет, когда он оставит свою жену.
— Боб много потерял.
— Благодарю за комплимент.
Гевин сделал большой глоток и отставил свой бокал.
— Думаю, на этом терапию можно закончить и перейти к другим занятиям.
— Да, конечно. Не хотите ли выпить еще или заняться приготовлением обеда?
Гевин взглянул на кубики льда в бокале.
— Надеюсь, моя помощь не понадобится. Все мои кухонные способности ограничиваются вытаскиванием пробок и открыванием банок.
— Мистер, — заявила она, — я лучше предложу вам передвинуть мебель.
— Хотите проверить мои бицепсы?
— Может быть, но попозже. А сейчас, если хотите, можете пойти со мной на кухню.
— С удовольствием. Я ведь должен хоть чему-то научиться.
Гевин нашел местечко, где он не мешал бы, и с искренним восхищением наблюдал, как проворно двигается Холли, занимаясь приготовлением. Она приготовила свежие овощи и включила плиту. Сделав приправу, достала два больших куска мяса.
— Вы как любите?
— С кровью.
— Прекрасно. Я тоже. Удивительно, у нас все оказалось на столе в одно и то же время.
Гевин налил вино, и они сели. Салат из свежей зелени, великолепно приготовленное мясо, овощи в светлом соусе — все было очень вкусно. Разговор шел о любимых и нелюбимых блюдах, популярных телепередачах, погоде, местных новостях, и наконец коснулся мальчика, находившегося в сто восьмой палате больницы округа Ла Рейн.
— Он со странностями, — заметила Холли. — Думаю, он даже сам не знает все о себе.
— Вы говорили с ним о том, что произошло в Драго?
— Частично. А вы не верите в то, что рассказывают о Драго?
— Про оборотней? Но это же сплошные выдумки.
— Вы могли бы быть более откровенны.
— Что ж, попытаюсь. Когда наступает полнолуние, у них вырастают волосы и клыки, и они нападают на людей. — Он старался сосредоточиться. — Но это же чепуха. Мне легче поверить в Маленького Красного Колпачка.
Холли вздохнула.
— Все американцы скептики. А откуда, вы думаете, пришла история о Маленьком Красном Колпачке?
— От Братьев Гримм?
— Она появилась из старинных легенд. Из разных сказок. Вы когда-нибудь слышали о Питере Стампе? О Клоде Дженпросте? О Джеке Боквите?
— Нет, нет и нет.
— Было доказано, что в XVI веке они были оборотнями.
— Доказано? Кем, Уолтом Диснеем?
В глазах Холли загорелся злой огонек.
— Если вы ничего не имеете против, позвольте мне не считать эти истории выдумками.
— Простите, я не хотел вас обидеть.
