Андрей Дашков - Презумпция виновности
Я мгновенно остыл и прекратил борьбу. Дернулся и выпрямился, будто в позвоночник вогнали стальной прут. И увидел безобразное женское лицо, вдобавок искаженное злобой и отвращением. Жасмин от души пнула меня ногами в пах, затем откатилась к стене. В глазах потемнело, но я остался стоять на коленях.
Черный Ангел появился из-за спины и теперь возвышался передо мной словно языческий идол. От его чистых белых рук исходил леденящий холод. Я поймал себя на том, что пытаюсь разглядеть кусочки мозга на этих пальцах… Я готов был неистово молиться воплощению демона, навсегда поселившегося внутри меня. Он стал хозяином моих кошмаров и, значит, моим хозяином.
Я ожидал немедленного наказания за нарушение приказа. Улыбка на лице Ангела была ничуть не теплее лунного серпа. Но он сказал всего лишь:
– Маленькая формальность, дружище Ганс. Я должен вручить тебе Вызов.
Конечно. Как я мог забыть! В памяти мгновенно всплыли пергамент и гвоздь. Еще одна освященная веками традиция… Но теперь у меня не было замка и не было никакой собственности. Если не считать рваных тряпок на теле.
И самого тела.
* * *Когда он закончил, я почувствовал себя прекрасно, как в детстве. Спать не хотелось абсолютно. Поэтому мы с Ангелом просидели возле костра до рассвета. Я так и не узнал, куда и зачем он отлучался. Но зато я осмелился спросить о другом. Я, жалкое и малодушное создание, не удержался и поинтересовался, что же со мной будет.
Ангел дал понять, что это в компетенции Суда, но, по его личному мнению, меня скорее всего окончательно превратят в компа («Посмотри на свою рожу, Ганс! Подумай сам, на что еще ты годишься?»).
Кажется, мне удалось обмануть Посла, усыпить его бдительность. Я даже угодливо хихикал в ответ на его шутки.
Но почему такая мрачная перспектива?
«А откуда, по-твоему, берутся компы, болван?»
Ах-ха-ха! Ну разумеется… Спокойной ночи, Ваша Неусыпность!
«Доброе утро, кретин!»
* * *…Вторая ночь. Мы провели ее возле костра, разведенного на равнине, которая поросла кустарником. Так что топлива было вдоволь. Теперь Черный Ангел вел себя спокойно и уверенно. Я заснул бы, как младенец, если бы не видения. Судейский не спал. Он просто сидел, уставившись в одну точку. В темноту. И улыбался.
Кроме того, за все время пути он ничего не жрал и не пил – не иначе, действительно питался эманациями своего темного Хозяина, которые Мозгляк загадочно называл «ястребиным ветром».
Вечером я снова домогался Жасмин. Она снова оттолкнула меня. А потом, когда я уже задремал, проглотив обиду, она обняла меня сзади и жарко зашептала в ухо. Возможно, ее шепот навевал жуткие сны. Демон вселился в нее. Тот самый, который вселился в меня.
Я слышал его «шепот» по нескольку раз за ночь. Самое странное, что мне снилось не прошлое, а будущее. Какие-то грязные комнаты в дешевых отелях, ущелья и закоулки еще незнакомых мне городов и мои жертвы – люди без лиц, пола и возраста; их объединяло только одно – жертвенность. Я убивал их с благодарностью, потому что они давали мне возможность умилостивить моего кровожадного бога, который сделал меня таким. «Брат Каин, иди ко мне», – заманивал меня тонкий и жалобный детский голос. Его незримый обладатель звал меня за собой в темноту, приводил к теплым спящим телам родителей.
И тогда мой ледяной ритуальный нож сверкал в лунном свете. И я слышал торжественную, величественную, неземную, хрустальную музыку иных сфер. И я видел на стенах и в оскорбленных небесах начертанное пылающей кровью слово. Всегда одно и то же слово: «Убийство».
Демон шептал о свободе и любви, немыслимой без свободы и смерти; о том, что все можно изменить, перевернуть, получить власть и устанавливать правила игры. Можно вообще забыть о правилах, но это и есть самая рискованная игра…
А еще мне приснился Гроб Господень. Почему-то он был прозрачным и ужасно хрупким на вид. Внутри него покоился маленький сморщенный старичок. Зрелище было настолько жалким, что во сне я заплакал… Ради Него мы шли на смерть? Ради этого?! Слезы смыли видение и высохли в черноте, наступавшей в промежутках. Но не было мне покоя…
Жасмин стала средоточием вожделения, мистической жертвой извращенной природы, в матке которой скапливалась отрава. Ее распаленное тело так и ходило ходуном; в ее сдавленных кошачьих воплях и похотливых движениях содержалось недвусмысленное обещание. Она искушала меня, отдаваясь моим рукам, но где-то поблизости дежурила смерть. И я видел порой пустые глазницы черепа вместо глаз Жасмин и веселый оскал Костлявой вместо грязных, искусанных в порыве страсти губ… А сквозь глазницы можно было заглянуть в будущее. «Она беременна от тебя, – шептало это будущее. – Твой детеныш унаследует все!..» Я верил в это. Они способны и не на такое. А на что способен я?
Я видел в снах то время, когда Зона опустеет, – и я тоже приложу к этому руку! Меня терзали кошмары: безликие жертвы взирали из темноты и ласково шептали: «Зачем ты погубил нас?..» Нечистая совесть сжигала меня изнутри; змеи, черви, крысы – кто там еще пожирал мои внутренности? Нескончаемая пытка – наказание за то, чего я пока не совершил!
Я видел в снах города, которые будут разрушены, счастливых людей, которые умрут. Как череп сквозь нежную кожу красавицы, сквозь цветущие парки и многолюдные проспекты проступали видения развалин – над ними бродили пыльные смерчи, вмещавшие миллионы неприкаянных душ, и мертвецы кричали из могил: «Когда же ты сдохнешь, проклятое отродье?! Мы ждем тебя, чтобы отомстить…»
Таким образом, у меня не было убежища ни в этой жизни, ни за порогом смерти.
Зато я знал, что мне теперь делать. Решение зрело долго, слишком долго, но действовал я быстро. И это не было импульсивным и бессмысленным деянием безумца, которого людской и высший суды всегда освобождают от ответственности. Сама возможность совершить нечто абсолютно кощунственное придавала мне уверенности в своих силах, в том, что в последний момент рука не дрогнет…
* * *Первые лучи восходящего солнца, первый свет нарождающегося дня – это была заря и моего возрождения. «Откуда, по-твоему, берутся компы, болван?» Надеюсь, я этого никогда не узнаю.
Я отошел в сторонку, якобы по нужде. Улучив момент, незаметно вытащил из кармана моток струн, выбрал и отделил самую тонкую. Блеск! Руки слегка вспотели. Я испытывал тревогу – но лишь за то, чтобы мое настоящее, непревзойденное преступление не оказалось фарсом. Если Посол продумал все наперед и комбинация подстроена, значит, сейчас тот, к кому тянутся нити (или струны?!), покатывается со смеху…
![Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]](/uploads/posts/books/59876/59876.jpg)
