Мэтт Хейг - Семья Рэдли
Отражаемся в зеркалах! Да какая разница, если не знаешь человека, который на тебя оттуда смотрит?!
Роуэн молчит.
Ему неприятен этот разговор. Ему понадобится целая вечность, чтобы переварить то, что уже произошло за эту ночь, а отец спокойно продолжает разглагольствовать, как будто речь идет о какой-то нестрашной венерической болезни или мастурбации.
— И вся эта чушь насчет крестиков, четок и святой воды — не более чем глупые предрассудки. Это просто фантазии католиков. Хотя насчет чеснока, понятное дело, правда.
Роуэн вспоминает, как его тошнит каждый раз, когда он проходит мимо итальянского ресторана или когда чувствует, что от кого-то пахнет чесноком. Однажды даже подавился из-за него купленным в «Обжоре» багетом с хумусом.
Да, он действительно упырь.
— Я хочу умереть, — говорит Роуэн.
Отец почесывает челюсть и протяжно вздыхает.
— А куда ты денешься, умрешь. Без крови мы физически ущербны, сколько бы мяса ни ели. Мы вам об этом не рассказывали, потому что не хотели вас расстраивать.
— Пап, мы убийцы! Харпер! Она его убила! Поверить не могу.
— Знаешь, — отвечает Питер, — вполне вероятно, что ты всю жизнь проживешь как нормальный человек.
Не смешите мои тапки.
— Нормальный человек! Нормальный человек! — У Роуэна вырывается нервный смешок. — Который постоянно чешется, не спит и даже десяти отжиманий сделать не может. — Тут до него еще кое-что доходит. — Вот почему в школе меня считают чокнутым. Они это чувствуют, да? Чувствуют, что я подсознательно жажду их крови.
Прислонившись к стене и закрыв глаза, Роуэн слушает дальше папину вводную лекцию по вампиризму. Оказывается, многие великие люди были вампирами. Художники, поэты, философы. Списочек получается внушительный.
Гомер.
Овидий.
Макиавелли.
Караваджо.
Ницше.
Почти все романтики, за исключением Вордсворта.
Брэм Стокер. (Вся его пропаганда против вампиров была написана в годы воздержания.)
— Вампиры не живут вечно, — продолжает Питер, — но если питаться исключительно кровью и не выходить на солнце, то продолжительность жизни очень велика. Известно, что некоторые жили более двухсот лет. Иногда вампиры, которые строго следуют всем заветам, инсценируют свою смерть в молодом возрасте, например, Байрон в Греции сделал вид, будто погиб от лихорадки. А потом примерно каждые десять лет они представляются новыми людьми.
— Байрон? — Эта информация не может не утешить Роуэна.
Отец кивает и ободряюще похлопывает сына по колену:
— По последним сведениям, он еще жив. Я видел его в восьмидесятых. Он диджеил с Томасом Де Квинси на какой-то вечеринке в своей пещере на Ибице. Дон Жуан и Диджей Опиум, так они себя называли. Кто знает, может, они до сих пор этим занимаются.
Глядя на отца, Роуэн замечает, что тот находится в необычайно приподнятом расположении духа. И кровь со щеки так и не стер до конца.
— Но это все неправильно, — говорит Роуэн. — Мы уроды.
— Ты умный, вдумчивый и одаренный молодой человек. Ты не урод. Ты очень многое преодолел, даже не зная об этом. Видишь ли, Роуэн, нам свойственна жажда крови. Удовлетворение этого желания вызывает сильное привыкание. Оно подчиняет человека себе. Кровь делает тебя очень сильным, она дает неописуемое ощущение власти, заставляет тебя верить, будто ты можешь творить все, что угодно.
Отец на мгновение теряет нить разговора, словно завороженный каким-то воспоминанием.
— Пап, — нервно спрашивает мальчик. — А ты когда-нибудь убивал людей?
Очевидно, для Питера это вопрос не из легких.
— Я старался не делать этого. Старался пить только кровь, добытую другими способами. Например, в больнице. Понимаешь ли, хоть наше существование официально никто не признавал, в полиции были специальные подразделения. Возможно, и до сих пор есть, не знаю. Известно, что многие из наших пропадали бесследно. Видимо, их убили. Так что мы старались действовать осторожно. Но человеческую кровь лучше всего пить свежей, и иногда желание так сильно… — Питер смотрит на Роуэна, и в его глазах читается невысказанное признание.
— Но это плохо, — добавляет Питер, и в голосе его сквозит тихая грусть. — Твоя мама была права. То есть она и сейчас права. Лучше жить так, как мы. Даже если из этого следует, что мы умрем раньше, чем могли бы, и даже если мы при этом почти все время чувствуем себя паршиво. Лучше быть хорошими. Погоди, я принесу тебе кое-что.
Питер выходит из комнаты и через миг возвращается со старой книжкой в мягком переплете. Обложка простая, серая. Он отдает книгу сыну, тот смотрит на название. «Руководство воздерживающегося».
— Что это?
— Это помогает. Ее написала анонимная группа воздерживающихся вампиров в восьмидесятых. Прочти. Здесь есть все ответы.
Роуэн пролистывает старые страницы с загнутыми уголками. Напечатанные на бумаге слова придают услышанному правдоподобия. Он читает пару предложений.
«Необходимо осознать, что исполнение наших желаний может привести к самоуничтожению. Нам следует научиться отказываться от того, о чем мы мечтаем, ради сохранения того, что мы имеем».
Столько лет эту книгу от него прятали. Что еще?
Питер вздыхает:
— Видишь ли, мы, что называется, воздерживаемся. То есть давно не убиваем и не обращаем людей в вампиров. Для внешнего мира мы среднестатистические обыватели.
Обращаем? Звучит так, как будто это религия какая-то. Как будто на это можно уговорить или от этого можно отговорить.
Внезапно у Роуэна появляется вопрос.
— Так значит, тебя обратили в вампира?
К его разочарованию, отец качает головой:
— Нет. Я всегда был таким. Рэдли — это целая династия вампиров. Наша история насчитывает века. Рэдли — вампирская фамилия. Она означает «принадлежащий красному лугу» или что-то вроде того. И я уверен, что этот луг красен не от мака. Но вот твоя мама…
— Ее обратили?
Отец кивает. Роуэн видит, что его что-то печалит.
— В свое время она хотела стать вампиром, — отвечает он. — Это случилось не против ее воли. Но сейчас мне кажется, что она не может мне этого простить.
Роуэн ложится на кровать и молча смотрит на упаковку бесполезного снотворного, которое он годами пил на ночь. Отец какое-то время молча сидит рядом, слушая мягкое поскрипывание батарей отопления.
«Упырь, — думает Роуэн несколько минут спустя, читая пособие. — Тоби прав. Я упырь. Я упырь. Я упырь».
Еще он думает о матери. Которая захотела стать вампиром. Совершенно непонятно, как можно хотеть превратиться в чудовище.
