Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 56 (сборник)
– Заходи, – пригласила она мальчишку, – не смотри, что это баня, я здесь часто живу, тут у меня целая комната имеется.
Сашка шагнул в гостеприимную, пропахшую березовыми вениками темноту.
Глава 6. Огненный человек
– Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу…
– Заткнись.
– Ненавижу, ненавижу, ненавижу!..
– Заткнись!
– Ненавижу, ненавижу…
Череп промолчал – надоело ему. Бита продолжал бормотать в такт своим шагам. А ночной лес его слушал, склонив ветки ниже, привлеченный монотонным жужжанием – что это за муравьишки копошатся под его лесным брюхом, что это за песенка, доселе им не слыханная? И Череп буквально чуял дыхание леса на своей спине. А Бите все было по барабану. Жужжит себе и жужжит, чертова жужелица! Пасть бы ему заткнуть одним ударом…
И Череп давно бы уже его пасть заткнул, но тогда пришлось бы блуждать по лесу в одиночку. А это куда страшнее!
Они сбились с дороги, уйдя от родника. Лес тут был, конечно, настоящий, не какой-нибудь пригородный парк, но Черепу и в голову бы не пришло, что в нем можно заблудиться. Все же знакомо, хожено-перехожено! С пригорка на пригорок, с тропинки на тропинку, от одной вырубки до другой…
Но они заблудились.
Будто кто-то нарочно перекинул тропки одну на другую, переплел их между собой, запутал, завязал в узел. Они выходили к знакомым вроде местам, тыкались и вправо, и влево, но все не туда, куда нужно. Вот и сейчас: сумерки чуть разошлись, деревья расступились немного – и замаячила впереди знакомая низинка, сплошь заваленная гигантскими валунами.
– Гремячка, – вздохнул Череп, останавливаясь. – Все, пришли! Отсюда в темноте не выйти. Все ноги себе переломаем. А назад я не пойду. Водит нас… Не, не пойду!
Бита остановился за его спиной, с минуту помолчал и выдохнул:
– Ненавижу, ненавижу, ненавижу…
На Черепа накатило такое острое бешенство, что он левой рукой вцепился в правую, сдерживая самого себя. Еще миг, и Бита покатился бы вниз по склону, а чем бы это кончилось – один леший ведает. Леший, хозяин леса, – он-то точно все ведает… А он драк не любит. Нечисть была совсем рядом – Череп ее прямо затылком чуял. Леший выпасал их, посверкивал на них из-за деревьев зеленым звериным глазом, ухал совой, квакал и урчал вместе с жабами в сырых ямах. Это леший их водит, точно! Может, зря они ту землянку раскопали? Поди разбери теперь, что лесному хозяину так не понравилось… Но тропинки путались неспроста, ох, неспроста. Это же надо – с родника на Гремячку выйти!
Череп подозревал, что хозяину леса не понравился устроенный ими пожар, но лучше было об этом даже не думать.
Он прищурился, высматривая между валунами подходящую полянку. И осторожно полез вниз по склону. Следом сполз Бита, который наконец-то перестал крутить свою пластинку о «вечной любви». Полянка оказалась неплохой. Валуны лежали не впритык один к другому, давая простор корням не слишком высокой елки. Череп знал, что под ней сухо и тепло.
– Тут и заночуем, – он подтолкнул тупо застывшего Биту вперед. – Пошарь там, ветки сухие наверняка на землю нападали, а я тут погляжу.
Бита мешком рухнул под елку. Череп плюнул, опустился на колени, зашарил руками у корней. Глаза попривыкли к сумраку, но все равно деревья и камни сливались в одно темное пятно. Странно, в июне ночи светлые, прозрачные – а здесь словно темный дым клубится между стволами. Ему все-таки удалось нащупать несколько сухих сучьев, потом под руку попалась здоровенная ветка, которой он в этот миг обрадовался сильнее, чем сотне баксов. Больше веток вокруг не было, а далеко от дерева отходить он не рискнул. Когда леший рядом бродит – с тропы лучше ни-ни, обратной дороги все равно не сыщешь.
Череп вытащил нож (он всегда брал его с собой, и не только в лес), подлез под широкие еловые лапы и принялся их срезать. Ель им попалась роскошная, густая. Сразу запахло смолой, хороший был запах, добрый. Новый год полез в голову, какие-то детские игрушки, шарики, мандарины… Он бросил ветвь колкого мохнатого лапника на землю, уселся сверху, приминая ее. Собрал все шишки, какие смог нащупать, наломал сухих веточек, сверху уложил прутики потолще. Внутрь, под этот шалашик, запихнул пучки сухой травы. Щелкнул зажигалкой.
Пламя осторожно и как-то неуверенно пробежало по тонким прутьям, пригибаясь от малейшего дуновения. Но вот еловая смола весело затрещала, пыхнула дымом – и костерок враз разгорелся, затрепетал, заплясал.
– Ненавижу, – тупо «приветствовал» огонь Бита.
– Да заткнись ты, наконец!..
Бита заткнулся. Пламя осветило его лицо, измученное, испуганное, но при этом злое, словно всю дорогу Бита раздумывал – кого бы ему загрызть? Череп хмыкнул – сунься сейчас из-за дерева волк или, там, медведь, еще неизвестно, кто на кого кинется первым.
– Скоро рассвет, летом ночи короткие. Часа два осталось. А там и из леса выйдем. Ты пока, того, переоденься.
– В смысле? – не понял Бита.
– Ну, шмотки наизнанку выверни, – терпеливо пояснил Череп и потащил с себя футболку. – Все выворачивай на левую сторону.
– Ты что, и правда дебил? Зачем?! Обниматься будем?!
– Нас же водит, в натуре, ты че, не понял? Леший водит! У бабки в деревне каждый сопляк знает: если тебя леший водит – все наизнанку надо переодеть.
– Сам ты леший, – истерично, со всхлипами, захохотал Бита. – Держите меня семеро, не могу! Леший!
– А ты смоги! Хозяин это, точняк! Тут ведь и младенец не заблудится, так-то. Тропа до города прямая – шлепай себе по ней и шлепай. А мы уже полночи в трех соснах кружим. Леший, он это.
– Ле-еший… – все не мог успокоиться Бита. – А ты, падре, я смотрю, полон суеверий! Кощея, часом, не встречал, а? Бессмертного?
– Как знаешь. – Череп старательно переодел кеды с ноги на ногу, так что правый оказался на левой ноге. Не очень удобно, ну да он особо бегать-то и не собирался.
– А ты знаешь, почему Кощей – Бессмертный? – Бита, определенно, начал оживать, сидя у костра.
Череп не ответил, он шнуровал кеды.
– Потому что он – Горец! – сам себе ответил Бита и снова заржал. – Ха-ха-ха! Горец, сечешь?
И Череп в первый раз ощутил мерзкий холодок между лопатками. Глаза у Биты были какие-то нехорошие, стеклянные. Белки его глаз покраснели от дыма, все в розовых лопнувших сосудиках, а поверх них – будто два выпуклых блестящих стеклышка.
Что это с ним? Ну, заблудились, ну, с кем не бывает? Ну, пожар устроили, тоже в общем-то дело житейское… Не потушили – так другие потушат. По лесу, конечно, долго петляли, ругались поначалу сильно, когда поняли, что на одном месте кружат. Обидно было – до дома-то, вон, рукой подать, а к дороге никак не выйти. Но тоже, в общем, преодолимо. Не в тайге же они заблудились, а рядом с городом. Даже леший – и то не смертельно: покружит-покружит, попугает их всласть, да и отпустит…
