Сергей Пономаренко - Лик Девы
— Если тебе не интересно, можешь отправляться спать, — окрысилась Ирка.
Машка глубоко вздохнула, намереваясь достойно дать отпор, но тут поймала проникновенный взгляд Кирилла и была им нейтрализована. По крайней мере, на время.
— В незапамятные времена жили два товарища, — начал Кирилл свой рассказ. — Их с детства связывала дружба: рядом находились родительские имения, которые разделяла лишь узкая речка, больше похожая на ручей. Возле нее чаще всего и проходили их игры, забавы. Время шло, они росли и вместе решили пойти учиться в университет, на факультет естествознания.
— А они имена имеют? — ядовито поинтересовалась Машка, придя в себя.
— Прошу прощения, конечно, имеют. Одного звали Всеволодом, а другого — Василием.
— Сява и Вася! — фыркнула Машка, наблюдая за тем, как осоловевшая Ирка все теснее прижимается к рассказчику, и даже руку пристроила у того на коленке.
«Подруга совсем сошла с ума!» — раздраженно подумала она, убеждаясь, что манипуляции Ирки дали свой результат, и рассказчик перешел к более краткому варианту изложения легенды.
— Когда они уже оканчивали университет, с Всеволодом произошла некрасивая история. Что именно — неважно, главное, что ему пришлось распрощаться с учебой и уйти в армию. В это время российская армия вела боевые действия, завоевывала Кавказ.
— Имам Шамиль, генерал Ермолов, Печорин, Грушницкий, — вновь фыркнула Машка, следя за подругой, позволявшей себе все более и более смелые жесты.
— Машка у нас интеллектуалка! — ядовито отпустила комплимент Ирка.
— Василий, посчитав, что не имеет права бросать друга в тяжелое для него время, последовал за ним на Кавказ, — невозмутимо продолжал Кирилл, его не трогали ни язвительность Маши, ни настойчивость Ирки.
— Может быть, он был голубым, а Вася был его декабристской женой? — взорвалась Машка, проследив, куда намерилась забраться рука Ирки. Подруга сразу же ее отдернула.
— Нет, с этим все было в порядке, просто они были верные друзья. Маша, может, я тебя нагружаю и тебе неинтересно? — Кирилл неприязненно взглянул на нее, и по спине девушки побежали мурашки.
— Нет, очень интересно! — поспешно сказала Маша. — Я больше не буду перебивать… — И она демонстративно отвела взгляд от руки Ирки, вновь отправившейся в приятное путешествие. «Он сделал свой выбор!» — с горечью подытожила Маша.
— Вот только попали на Кавказ они разными путями. Всеволод имел чин прапорщика, офицерское звание ему надо было еще заслужить, а Василий был единственным сыном у родителей, и попасть в действующую армию на Кавказе, в качестве военного у него не было возможности, поэтому он приехал туда как частное лицо. Василий поселился в уездном городке, где расквартировалась часть Всеволода. Жизнь шла своим чередом: то горцы делали набеги, то армейские части вместе с казаками отправлялись шерстить кишлаки, сейчас это называют — «зачисткой». Василий не привык заниматься ничегонеделанием, поэтому в дневное время он отправлялся исследовать горы под охраной вооруженного казака, да и сам был вооружен охотничьим ружьем и пистолетом. Изучение этого неизведанного края захватило Василия, а его материалы, которые он прислал в Географическое общество, получили одобрение, подогрев его увлечение.
Вскоре Всеволод за проявленную храбрость был отмечен командованием и его досрочно представили к офицерскому чину, ожидали лишь указ из столицы.
Однажды, когда Василий вместе с сопровождавшим его казаком находились в горах, на них напали горцы. Лошади Василия и казака были убиты, очевидно, горцы хотели схватить русских живьем, но Василий уже знал все тропы в тех местах, известные и потайные, и взять его было непросто. Но горцы не хуже его знали местность и не прекращали преследования, даже когда он, рискуя жизнью, пошел по едва заметной козиной тропе, змеившейся над глубокой пропастью. Расстояние между ними все сокращалось, а бесполезные однозарядные ружья были давно выброшены, чтобы идти налегке. Увидев, что горцы не отстают и даже сокращают расстояние между ними, Василий пополз вверх по отвесной стене. Казак, последовавший за ним, вскоре сорвался в пропасть. Горцы остановились и стали наблюдать за Василием. Возможно, они не стреляли, опасаясь, что отдачей ружья их сбросит с узкой тропы, а может, просто не верили, что возможно совершить подъем по такой отвесной стене. Как бы там ни было, но Василий благополучно добрался до вершины и упал там, обессиленный. Через некоторое время внизу раздался крик, подхваченный эхом и множеством голосов. Все закончилось грохотом падающих камней. Василий глянул вниз и увидел, что двое горцев также последовали за ним, и один сорвался в пропасть, а второй, преодолев большую часть пути, застыл на едва заметном выступе. Василию было ясно, в каком тот находится бедственном положении: наверх подниматься по отвесной стене было очень трудно, а спуститься вниз на тропу — невозможно.
Василий отдохнул и мог продолжить путь к спасению, но ему стало жаль горца, попавшего в ловушку. Он решил, даже если тот благополучно поднимется наверх, то все равно так обессилеет, что не будет представлять для него угрозы. Василий порезал рубаху на лоскуты, из нее и пояса соорудил что-то вроде веревки, чтобы облегчить горцу подъем на последних метрах. О том, что это смертельный враг и неизвестно, как может себя повести, Василий не думал. Он спустил импровизированную веревку, чтобы помочь ему. Но горец не поверил в добрые намерения Василия, не воспользовался веревкой, а самостоятельно продолжил восхождение. И когда до вершины оставалось совсем немного, он с диким криком сорвался в пропасть. Теперь Василию следовало подумать о своем спасении. Эти места он знал хорошо, но также знал, что спуститься без веревки на «козью» тропу не сможет, а та, которую сделал, была слишком короткая. Он помнил, что здесь все тропы сходятся, словно ниточки в клубок, в то место, где стоял горный кишлак. Хотя кишлак считался мирным, Василий знал, что оказаться там без оружия — значило попасть в плен и в рабство. Горцы, понимали это не хуже его и, по-видимому, устроили там засаду. Трое суток Василий прятался в горах без еды, зато было вдоволь воды в протекающем неподалеку ручье. Наконец он решился, намереваясь пройти опасное место днем, предполагая, что горцы будут поджидать его в ночное время. Где ползком, по острым камням, превозмогая боль, где короткими перебежками, он стал спускаться.
Когда уже почти весь путь был пройден, кишлак обойден, возле ручья он натолкнулся на девушку, одетую в черное. Она набирала воду в медный кувшин. Быстрым движением она закрыла лицо черным платком, и тут же выхватила кинжал. Можно было броситься на нее, и, хотя Василий обессилел за время своего скитания, он все равно имел шансы победить ее. Но у него в даже мысли не возникло, чтобы бороться с девушкой, пусть даже за жизнь. Он решил показать ей свои миролюбивые намерения, и, вытащив из чехла охотничий нож, отбросил его в сторону. Затем повернулся к ней спиной, наклонился и стал пригоршнями пить воду из ручья, хотя жажда его не мучила. В отражении горного потока он увидел тень, как ему показалось, нависшую над ним с кинжалом. Василий внутренне напрягся, готовясь принять смерть, но продолжал пить воду, болезненно чувствуя уязвимость спины. Ничего не происходило. Не выдержав этой пытки, он обернулся. Девушка стояла рядом, вся закутанная в черное, только бусинки глаз блестели сквозь щель в платке. Кинжала в ее руке уже не было. Стараясь не встречаться с ней взглядом (Василий где-то читал, что так рекомендуется вести себя при встречах с дикими животными), он пошел своей тропой, но девушка догнала его, издала гортанный, приглушенный звук и дотронулась до его плеча. Горянка сделала запрещающий знак рукой в том направлении, куда он шел, и показала, чтобы он следовал за ней. Василий не знал, куда она его ведет: к спасению или гибели, но шел за ней. Вскоре девушка показала жестом, что дальше путь свободен, и издала гортанный звук, неизвестно что обозначающий. Затем повернулась к нему спиной и исчезла за скалой.
