Лорел Гамильтон - Голубая луна
— Так это прекрасное видение и есть великая и ужасная миз Блейк?
Я не смогла сдержать улыбку:
— А вы, наверное, Белизариус.
— Называйте меня Карл.
— А я Анита. Вот это — Джейсон.
Он поздоровался за руку с Джейсоном, не теряя приятной улыбки, а потом повернулся к Мэйдену:
— Можем ли мы видеть моего клиента?
— Вы двое можете пройти, а он — нет. — Мэйден большим пальцем ткнул через плечо в сторону Джейсона. — Шериф сказал пропустить вас двоих. Больше ни о ком речи не было.
Джейсон открыл было рот, но я тронула его за руку.
— Нас устраивает.
— Да, и пистолет останется здесь.
Отдавать пистолет мне не хотелось, но мое мнение о Мэйдене повысилось. Он все-таки заметил оружие.
— Разумеется.
Я вытащила браунинг из-под пиджака, отодвинула защелку и сбросила обойму в ладонь. Отведя затвор, чтобы показать, что зарядная камера пуста, я отдала весь набор Мэйдену.
— А мне вы не доверили его разрядить?
— Я подумала, что браунинг для ваших рук слишком мал. Тут требуется привычка к мелким движениям.
— Это вы мне лапшу на уши вешаете? — спросил он.
Я кивнула:
— Это я вам лапшу на уши вешаю.
Тут он улыбнулся, оглядел браунинг и сунул его в ящик стола вместе с обоймой.
— Неплохой пистолет, если с чем-нибудь получше не можешь справиться.
И он запер ящик — еще одно очко в его пользу.
— Дело не в размере, Мэйден, а в качестве.
Он ухмыльнулся до ушей.
— И все равно ваш приятель останется здесь.
— Я же сказала, что нас это устраивает.
Мэйден кивнул и повел нас к двери, откуда вышел Белизариус. Посреди длинного белого коридора были две двери — «Для леди» и «Для мужчин».
— Раз вы отсюда вышли, значит, вы были у Ричарда?
— К сожалению, нет. Мистер Зееман настроен все так же бескомпромиссно.
— Бескомпромиссно, — сказал Мэйден, пробуя слово на язык. — Бескомпромиссно. Сколько разных слов знают адвокаты!
— Словарь расширяется от чтения, сотрудник Мэйден. Попробуйте когда-нибудь. Хотя бы просто посмотреть картинки в книжке.
— Ну, вы меня срезали, — выдохнул Мэйден.
— Если нас порезать, разве у нас не идет кровь? — спросил Белизариус.
И Мэйден потряс меня до глубины души, продолжив:
— "Если нас щекочут, разве мы не смеемся?"
Белизариус хлопнул в ладоши:
— Touche, мистер Мэйден.
— Такой большой и такой начитанный, — сказала я. — Я поражена.
Он вытащил из кармана связку ключей на цепи:
— Только другим копам не говорите. Они меня назовут сопляком и неженкой.
Я смерила его взглядом с головы до ног.
— Чтение Шекспира не делает вас слабаком, Мэйден. Все дело в этом чертовом пистолете. Только педики таскают на себе столько железа.
Он отпер дверь в конце коридора.
— Приходится носить что-нибудь тяжелое, миз Блейк. Уравновешивает на бегу.
Я не могла не засмеяться. Он открыл дверь и пропустил нас, потом пошел по длинному белому коридору, в конце которого тоже была запертая дверь.
— Ждите здесь. Проверю, что ваш любовник готов вас принять.
— Он не мой любовник, — ответила я автоматически. Это уже стало рефлексом.
Мэйден улыбнулся, отпер дверь в дальнем конце и скрылся за ней.
— Вы, кажется, поладили с сотрудником Мэйденом, миз Блейк.
— Копы всегда всем вешают на уши лапшу. Фокус в том, чтобы не обижаться и вешать лапшу в ответ.
— Запомню для следующего раза.
Я посмотрела на него.
— У вас может не получиться. Вы адвокат, и вы богаты.
— И я не красивая женщина.
— И это тоже, хотя с полисменами мне оно иногда мешает.
Мэйден показался из дальней двери, улыбаясь, будто только что услышал забавнейший анекдот. Я ручаться могла, что мне это не покажется смешным.
— Я сказал Зееману, что для мерзкого развратника у него девчонка очень симпатичная.
— Спорю на что хотите, что вы этого не говорили.
Он кивнул.
— На самом деле я спросил, почему он, имея такую аппетитную подружку, должен бегать и кого-то насиловать.
— И что он ответил? — спросила я, изо всех сил стараясь состроить непроницаемую физиономию.
— Ответил, что вы ему не подружка.
Я кивнула:
— Видите? Я же вам говорила.
Мэйден открыл дверь и жестом пригласил нас войти.
— Позвоните в звонок, когда захотите выйти. — Он вышел и добавил: — Желаю приятно провести время.
Они, видимо, впрок запаслись белой краской, потому что все здесь было белым, даже пол. Будто стоишь посреди вьюги. Две койки, одна над другой, решетки на окошке, даже унитаз и рукомойник были белыми. В другой цвет выкрасили лишь решетки, огораживавшие клетку с трех сторон. Ричард сидел по ту сторону решетки, глядя на нас.
Сидел он на низкой скамейке. Волосы его спадали густыми волнами, почти полностью скрывая лицо. В резкой белизне верхнего света они казались темнее своего обычного гречишно-медового цвета, почти каштановыми. Одет он был в светло-зеленую рубашку навыпуск, рукава закатаны выше мускулистых предплечий. Брюки были в морщинах — оттого, что в них Ричард спал. Он встал с койки во весь свой шестифутовый с одним дюймом рост. Рубашка натянулась на плечах и бицепсах. Он несколько заматерел с нашей последней встречи и вообще был очень мускулистый. Когда-то мне доставляло огромное удовольствие снимать с него рубашку и смотреть, что под ней, гладить руками эту рельефную грудь и сильные руки. Но что было, то было, а сейчас шла совсем другая игра, которую мне уже не выиграть.
Ричард подошел к решетке, взялся за прутья.
— Что ты здесь делаешь, Анита?
Голос его не был зол, как я боялась. Он звучал почти обыкновенно, и напряжение, сводившее мне диафрагму, несколько отпустило.
Белизариус отошел чуть в сторону, сел у стола, стоящего за клеткой вне камеры, и начал доставать бумаги из своего кейса. Придав себе самый занятой вид, он предоставил нам максимальное уединение. Очень по-джентльменски.
— Я узнала, что ты в беде.
— Так ты приехала меня выручать? — задал он вопрос. Темно-карие глаза смотрели на меня, изучая мое лицо. Волосы упали Ричарду на глаза, и он убрал их до боли знакомым жестом.
— Я приехала помочь.
— Мне твоя помощь не нужна. Я этого не делал.
— Вы обвиняетесь в изнасиловании, мистер Зееман, — прервал нас Белизариус.
Я повернулась к нему:
— Я думала, что речь идет о попытке изнасилования?
— Я прочитал дело, пока ждал. Получив разрешение мистера Зеемана на действия в качестве его адвоката, я получил и доступ к материалам. Проба на сперму отрицательная, но есть свидетельства пенетрации. Этого достаточно, чтобы считать изнасилование свершившимся.
— У меня с ней не было сношений, — сказал Ричард. — До этого не доходило.
