Алексей Атеев - Холодный человек
Поглощенная своими мыслями, она бессмысленно таращилась на облупленную стену, не обращая внимания на происходящее вокруг. Вдруг кто-то довольно грубо тронул ее за плечо. Вера повернула голову. Перед ней стояло бесформенное существо неопределенного пола с остриженной наголо головой. Глаза существа были прикрыты очками с толстенными линзами и от этого казались лягушачьими. Из полуоткрытого рта на подбородок тонкой струйкой стекала слюна.
– Новенькая, – жестяным голосом промолвило существо.
Наша героиня молча кивнула.
– Как звать?
– Вера.
– Верка, значит. Ага. Хорошее имя. А ты из себя ничего. Справненькая.
Существо наклонилось и потрогало Верины груди. Девушка инстинктивно отодвинулась к стене. Не обращая внимания на ее реакцию, существо бесцеремонно задрало подол халата, и костлявые пальцы ухватили за зад. Вера что есть силы ударила по руке слюнявой насильницы. Но та, похоже, не обиделась. Она присела на край Вериной кровати и уставилась на девушку своими окулярами. Увеличенные линзами в десяток раз, белесые зенки казались омерзительными.
– Сегодня ночью я к тебе приду, – сообщило существо.
– Зачем это?
– Как зачем? Забавляться. В папу-маму играть будем. Я – папа, ты – мама.
– Пошла прочь, – тихо произнесла Вера и вновь отвернулась к стене.
Тут послышался шум, и, когда Вера вновь обернулась, она увидела: существо сидит на полу и ощупью ищет свалившиеся очки, а над ним высится дама весьма грозного вида. В том, что на этот раз перед ней действительно находится женщина, не было никакого сомнения. Телосложение у дамы казалось исполинским. Каждая из половинок бюста была с воздушный шар средней величины, зад по размерам напоминал газовую плиту; могучую голову украшали обесцвеченные кудряшки. Глаза дамы метали молнии.
– Опять ты, Жаба, к новеньким лезешь! – закричала она громовым голосом. – Сколько раз тебе говорить: не лезь, не лезь!.. – Она вроде бы несильно пнула существо, однако от удара та, которую назвали Жабой, залетела под Верину кровать и беспомощно завозилась под ней. – Гнида, – сказала кудрявая дама, обращаясь на этот раз к Вере. – Как увидит красивенькую девчушку, обязательно прилипнет, падла такая! Ты ее, коблуху е…ую, не бойся. Как полезет, срывай с нее очки и кидай куда подальше. А ты, лапочка, по какой статье сюда залетела? Ширялась?
Вера, не совсем понимая свою спасительницу, тем не менее отрицательно покачала головой.
– Шобила, значит? Нет?! Колеса глотала? Диагноз-то какой тебе поставили?
Вера непонимающе пожала плечами.
– Диагноз, говорю, какой? Шизофрения или там МДП (маниакально-депрессивный психоз)?
– Не знаю даже. Не могу сказать. Все так быстро….
– Первый раз здесь?
– Первый.
– Ну, ничего, привыкнешь. Полежишь полгодика, порядки наши узнаешь… Куришь?
Вера сказала, что курит.
– Ну, тогда пойдем курнем?
– У меня ничего с собой нет.
– Бедняга! Ну да ладно. У меня есть сигареты. Давай дуй за мной.
Вера поднялась и последовала за женщиной. Она хотела отвлечься от тяжелых дум, а кроме того, несмотря на столь короткий срок пребывания в доме скорби, успела понять: здесь царят свои законы. И нарушать их крайне опасно. И, чтобы выжить, нужны союзники. Эта омерзительная Жаба вряд ли оставит ее в покое. Поэтому неплохо бы использовать кудрявую в качестве защитницы.
Они вошли в туалет. Вонь здесь оказалась еще чудовищнее, чем в отделении, а табачный дым висел столь плотно, что казалось, наступили сумерки. Кроме них, в туалете находилось еще двое: пожилая бритоголовая тетка и худосочная девушка, больше похожая на подростка. Обе сидели на унитазах и курили. Бритоголовая вскоре удалилась, а худосочная, похоже, вовсе не собиралась это сделать. Кудрявая извлекла из кармана халата пачку «Балканской звезды», протянула сигарету Вере, а другую сунула себе в рот.
– Так за что же тебя захомутали? – спросила она.
Вера пожала плечами:
– Говорят: напала на нашего главного.
– А сама что, не помнишь?
– Не-а.
– А где трудишься?
– В газете.
– О! Журналист, значит? – В голосе кудрявой зазвучало уважение.
Вера неопределенно кивнула. Она не хотела принижать свой статус.
– Зовут-то как?
Вера представилась.
– А меня – Людмилой. Людкой, короче. Тебя кто принимал?
– То есть?
– Ну, врач. Как фамилия?
– Не знаю я… Такой моложавый… с бородкой…
– А, Валентин Михайлович. Ничего мужик. Веселый. Я ему как-то говорю: у вас, доктор, знаете, на что рот похож? На… – Людка употребила неприличное словцо, означающее женский половой орган. – Смеется. Ты, Веруня, короче, меня держись, – без перехода заявила Людка. – Если будет приставать Жаба или еще кто – сразу ко мне. А уж мы с тобой их быстро погасим. Вдвоем-то… А?..
– Наверное.
– Я и говорю… Примочим, если надо.
Вера, несмотря на этимологический навык, плохо поняла смысл глагола «примочим», однако охотно согласилась.
– Вот и отличненько. Мы с тобой «вась-вась» будем. – Людка сжала вместе обе ладони и потрясла ими перед лицом Веры.
Худосочная девица, прислушивавшаяся к их разговору, явственно хмыкнула.
– Ты чего это, сучка, хихикаешь?! – немедленно отреагировала Людка.
– Не быкуй, в натуре, – спокойно отозвалась худосочная.
– Чего ты вякаешь?! Докуривай свой чинарик и вали отсюда!
– Когда надо, тогда и свалю.
Пререкания, казалось бы, должные перейти в открытый скандал, сами собой затихли. Худосочная бросила окурок в унитаз, сплюнула под ноги Людке и, независимо покачивая плечами, удалилась.
– Кто она? – опасливо поинтересовалась Вера.
– Не обращай внимания. Так… дрянь! Тут таких полно.
Дверь уборной тут же отворилась. В щель просунулась голова худосочной.
– Сама дрянь! – выкрикнула та, и дверь тут же с грохотом захлопнулась.
– Вот лярва, – захохотала Людка. – Подслушивала. Ну и хрен с ней. Ты вот что, Верунчик. Дачку принесут, поделишься? А, лялька?
– Конечно, – охотно согласилась Вера. – Какой разговор. Курицу там жареную… Или конфеты…
– И про курево не забудь, – оживилась Людка.
– Само собой.
И вот уже Вера снова лежит на раздолбанной, звенящей при каждом движении койке и кумекает о своем житье-бытье. Передачи, конечно, вещь хорошая, но кто ей их принесет? Некому. Одна наша героиня. Совсем одна! А посему отсюда нужно выбираться как можно быстрее.
– Идите жрать, пожалуйста, – раздался зычный голос.
Смутный гул послышался со всех сторон. Зазвенела посуда, зазвякали ложки. Вера сидела за общим столом, без особой охоты хлебала жидкий овсяный супчик, жевала хлебную корку. В голове копошилась только одна мысль: как бы побыстрее отсюда убраться. Назад, к своему новому ложу, Вера еле брела. На полу валялась затрепанная книжонка. Девушка подняла ее…
