Дин Кунц - Незнакомцы
Паркер откинулся на спинку стула.
— Нет, мой друг, здесь нечто другое. Послушай, ведь ты и сам признаешь, что был счастлив, как свинья в куче дерьма, когда выезжал со своим автофургоном из Портленда. Стабильная работа с приличным заработком, тихое местечко, где тебя никто не знает. Оставалось лишь обустроиться и раствориться в Маунтин-Вью. Но когда ты туда добрался, ты вдруг решил все это поставить на карту ради сомнительного успеха в литературе. Ты переезжаешь в лачугу и обрекаешь себя на жизнь впроголодь. Что же стряслось с тобой во время поездки в Юту? Что выбило тебя из колеи?
— Да ничего особенного не случилось, это была самая обычная поездка.
— Возможно, но в мозгах у тебя что-то перевернулось.
Доминик передернул плечами.
— Насколько я помню, я просто отдыхал, наслаждался поездкой, никуда не торопился, смотрел по сторонам...
— Амиго! — крикнул официанту Паркер. — Еще бокал для меня и пиво моему другу.
— Нет-нет, — попытался возражать Доминик. — Я...
— Ты не допил еще то пиво, я знаю, — прервал его Паркер. — Но тебе придется допить его и выпить еще, ты постепенно расслабишься, и мы докопаемся до причины твоих ночных прогулок. Ты знаешь, почему я в этом так уверен? Я тебе объясню. Невозможно дважды за два года так резко меняться без видимых причин. Они должны обязательно быть, причины перелома в твоем характере.
— Я бы не стал называть это переломом, — поморщился Доминик.
— В самом деле? — подался всем корпусом вперед Паркер. — Ты действительно не считаешь это переломом?
— Ну, в общем-то, да. Пожалуй, можно сказать и так, — согласился Доминик. — Произошел перелом.
* * *Друзья еще долго сидели в тот день в «Лас-Брайзасе», но так и не пришли к окончательному решению. И, ложась спать, Доминик с ужасом думал, где он проснется на следующее утро.
А утром он проснулся от собственного дикого крика и обнаружил, что находится в полной, жуткой темноте. Что-то держало его, что-то холодное, липкое и живое. Он отчаянно замахал руками, чтобы освободиться, вырваться из удушающей темноты, пополз на четвереньках и ударился головой о стену. Помещение дрожало от громоподобных ударов и ужасных криков, слившихся в невыносимую, парализующую волю какофонию, источник которой он не мог определить. Он пополз вдоль плинтуса, пока не нащупал угол, прижался к нему спиной и уставился в темноту, ожидая нападения липкого страшного создания.
Что было вместе с ним в комнате?
Шум нарастал: выкрики, удары, грохот становились все громче.
Еще не проснувшийся окончательно, оглушенный непонятным шумом и парализованный страхом, Доминик был уверен, что то, что его преследовало и от чего он пытался спрятаться в чуланах и гардеробах, наконец добралось до него. Развязка наступила.
— Дом! — услышал он из темноты чей-то крик: кто-то звал его по имени, и довольно настойчиво: — Доминик! Ты меня слышишь?
Раздался еще один страшный удар, затем треск дерева.
Забившись в угол, Доминик наконец окончательно проснулся и понял, что липкое существо ему всего лишь приснилось. Он также узнал голос, звавший его из темноты, — голос Паркера Фейна. Паническое состояние прошло, однако удары — вполне реальные — продолжали сотрясать помещение, пока не слились в сплошной грохот, который вылился в треск сломанной двери, она распахнулась, и в проем хлынул свет.
Прищурившись, Доминик увидел в дверном проеме силуэт Паркера — огромный и неуклюжий, словно сказочный тролль, он озадаченно озирался по сторонам, пытаясь разглядеть хозяина дома среди валявшейся на полу спальни мебели.
— Доминик, дружище, ты жив? — спросил он, продолжая рассматривать руины баррикады, возведенной Домиником этой ночью: перевернутый столик, два торшера, кресло — все это теперь наглядно свидетельствовало о большой работе, проделанной писателем во сне. — Дружище, с тобой все в порядке? — входя в спальню, спросил Паркер. — Ты кричал, было слышно с улицы.
— Мне что-то приснилось, — прохрипел Доминик.
— Нечто потрясающее, полагаю, — мрачно пошутил Паркер.
— Я не помню, — оставаясь на полу в углу комнаты, сказал Доминик, не в силах пошевелиться. — Но как ты здесь оказался?
— Разве ты не помнишь? — растерянно заморгал Паркер. — Ты же сам позвонил мне и попросил о помощи. Ты кричал, что они уже здесь и вот-вот доберутся до тебя. Потом ты повесил трубку.
Доминик готов был от стыда провалиться сквозь землю.
— Значит, ты звонил мне во сне, — сообразил художник. — Я так и подумал. Голос у тебя был какой-то особенный. Я хотел было вызвать полицию, но потом заподозрил, что на тебя опять нашло, и решил не предавать это огласке.
— Я не контролирую себя, Паркер, — простонал Доминик. — Со мной что-то происходит...
— Довольно с меня этой чепухи, не хочу больше ничего слушать, — замахал руками Паркер.
Доминик чувствовал себя беспомощным младенцем. Еще немного, и он готов был расплакаться. Он прикусил язык, сдерживая слезы, прокашлялся и спросил:
— Который час?
— Пятый. Сейчас еще ночь.
Паркер посмотрел на окно и помрачнел. Перехватив его взгляд, Доминик увидел, что шторы плотно задернуты, а к окну придвинут комод. Да, потрудился он во сне на славу.
— Бог мой, — воскликнул Паркер, явно впечатленный этой картиной, — а вот это уже никуда не годится, — повторил он, разглядывая уже кровать.
Держась за стену, Доминик не без труда поднялся с пола и тоже взглянул на то, что так смутило художника. Однако то, что он увидел, заставило его пожалеть, что он не остался сидеть. На кровати был разложен целый арсенал: пистолет 22-го калибра, который он обычно держал в тумбочке, нож для рубки мяса, еще два длинных ножа, топорик, молоток и колун, который, насколько Доминик помнил, всегда хранился в гараже.
— Чего ты ждал? — поинтересовался Паркер. — Вторжения русских? Что тебя так напугало?
— Я не знаю. Какой-то кошмар, — пролепетал Доминик.
— Так что же тебе снится такое страшное?
— Я не помню.
— Совершенно ничего не помнишь?
— Нет, — ответил Доминик, вздрагивая.
Паркер подошел и положил руку ему на плечо.
— Прими душ и оденься, а я пока приготовлю что-нибудь на завтрак. Хорошо? И знаешь, мне кажется, надо сегодня же навестить твоего врача. Мне думается, ему стоит еще раз осмотреть тебя.
Доминик кивнул головой.
Было 2 декабря.
Глава 2
2 декабря — 16 декабря
1
Бостон, Массачусетс
Виола Флетчер, 58-летняя учительница начальной школы, мать двоих дочерей, преданная мужу жена, хохотушка с заразительным смехом, лежала молча и неподвижно на операционном столе, без сознания, доверив жизнь доктору Джинджер Вайс.
