Игорь Колосов - Лилипут
— Это… Кунц. Рони Кунц. Он… живет на Бингем, он… — Голос его замер.
Лоулесс не двигался; за сегодняшний день он уже не впервые застывал вот так, в изумлении и ужасе, но то, что он почувствовал сейчас при виде гигантского насекомого, невозможно было с чем-либо сравнить. Это чудовище просто вводило человека в столбняк не столько немыслимо гигантскими размерами, сколько всем своим видом. Гигантские крылья были сложены на спине, образуя некий панцирь, отливавший на солнце светло-коричневым металлическим блеском. Темные мохнатые ноги были толщиной со ствол среднего дерева. Жук был невероятно огромен — десять футов в длину и по меньшей мере четыре в высоту. Но даже и это было не самым ужасным. Чарли больше всего поразила его голова. В сравнении с туловищем она, конечно, была небольшой. Огромный кусок янтаря полтора фута на полтора — вот что это было. «Форд» находился достаточно близко, чтобы рассмотреть кое-что еще. На желтой голове монстра, будто наклеенные небрежной рукой его создателя, крепились два желеобразных красных глаза, а внутри этих глаз… ПЛАВАЛИ зрачки! Это были небольшие черные шарики, словно головастики, плывшие к той стороне оболочки глаза, куда смотрело насекомое. И этот взгляд можно было различить. Ошеломленно рассматривая жука под бормотание Монро, Лоулесс заметил, как жук (чуть-чуть) сбавил скорость и его зрачки переплыли с середины, стукаясь об оболочку глаза. Жук УВИДЕЛ их. Однако насекомое не изменило своего намерения. Оно продолжало догонять обезумевшего от страха человека. Да, это был Рони Кунц, работавший учителем математики в средней школе Оруэлла. Мужчина лет пятидесяти, седовласый, с приятным смуглым лицом, сейчас он был неузнаваем. Нечеловеческий ужас так исказил черты его лица, что, если бы Джек не догадался, кто это, Чарли ни за что бы его не узнал. Кунц, как видно, потерял уже всякую надежду на спасение, ноги сами несли его вперед, блуждающие глаза, казалось, ничего не видели. Но вдруг, случайно обратив взгляд направо, он заметил полицейскую машину:
— А-а-а! Помогите! СПАСИТЕ!
Дар речи вернулся к нему на мгновение, когда он увидел полицейскую машину, хотя, наверное, ему было все равно, что это за машина — главное, там были люди, такие же, как он. И это были последние слова Рони Кунца. Пытаясь на бегу повернуть направо, к машине, он поскользнулся и упал как подкошенный там, где Бингем вливалась в Фелл-стрит. Это решило исход погони. Ничто уже не могло помешать жуку нагнать человека, хотя, впрочем, даже и не будь этого падения, Кунц все равно далеко бы не убежал — насекомое без труда сокращало расстояние, двигаясь гораздо быстрее. При падении Рони инстинктивно выставил вперед правую руку — и сломал ее. В первое мгновение он как будто даже позабыл о преследователе, недоуменно уставившись на согнутую под неестественным углом руку, из которой в месте открытого перелома торчала кость. Кунц открыл рот, как если бы хотел набрать полные легкие воздуха перед погружением в воду, но закричать от боли не успел. Жук, как танк, подмял его под себя. Бурые жвалы, похожие на клешни рака, сомкнулись на шее Рональда Кунца.
2Если бы шерифу кто-нибудь сказал, что он окажется в таком положении, когда будет вынужден зайти в дом, где все жильцы погибли от полной потери крови, как будто вскрыли друг другу вены, где сама атмосфера была пропитана смертью, где нечто только и ждало новых жертв, Чарли не поверил бы. Он отлично помнил, как Дэнни Шилдс предупреждал, что в жилые дома лучше не соваться, потому что все они залиты смертью, как будто были соединены невидимым трубопроводом. Чарли не имел ни малейшего представления о причине всех этих ужасов, он был уверен, что мальчик тоже ее толком не знает, и в ситуации, которая накрыла их прошлой ночью, как сачок бабочек, он действовал по молниеносным подсказкам собственной интуиции. Чарли видел, что произошло у Холистеров (именно после посещения этого дома его тело начало молодеть), видел, что случилось у Шилдсов, поэтому после предупреждения Дэнни, пусть и не самого обоснованного, он предпочел не рисковать и не тратить зря время на поиски аргументов «за» и «против». Лоулесс решил, что сейчас надо действовать, а разобраться, перестарались они или нет, можно и потом. Шериф был уверен, что люди в подавляющем большинстве до сих пор пребывали в недоумении, почему, по какой причине в предрассветный час их разбудил телефонный звонок или истошные вопли соседей под окнами с требованием немедленно уйти из дома. Одни бездумно повиновались и пока что были живы; другие погибли, так и не найдя происходящему объяснения. Люди не понимали, что происходит, но многие из тех, кто еще был жив, видели собственными глазами гибель кого-нибудь из своих родных или соседей. Всем было ясно одно: в дома лучше не заходить, это был другой мир, совершенно другой. Дом, в котором постоянно проживают люди, перестает быть просто кровом. Мальчик оказался прав, и Чарли знал это. Он знал, что войти теперь в какой-нибудь дом было равносильно самоубийству. И тем не менее Лоулесс вошел, вынужден был войти, потому что иного пути просто не было. Он словно оказался в положении смертника (как в некоторых штатах его страны), который должен выбрать для себя одну из двух казней. Но это произошло немного позже, а пока страшные события развивались так стремительно, словно спешили изо всех сил толкнуть шерифа на этот шаг. Когда голова мистера Кунца, словно срезанная гильотиной, покатилась в сторону полицейского «форда», жвалы насекомого тут же впились в обезглавленное тело. Жук не обращал внимания на людей, сидевших в машине, все его внимание было поглощено добычей. Жвалы погружались в тело, временами выстреливая мощным треском ломавшихся костей. Этот треск был ужасно громким, неправдоподобно громким. Монро пробормотал заплетавшимся языком:
— Он… его жрет… жрет.
Внезапно он схватился за живот, почувствовав спазмы пустого желудка. Шериф смотрел на покатившуюся в сторону голову Рони, и ему вспомнился мистер Клинг. Между прочим, отчлененные части тела вместе с трупом Гэла Хокинса они так и оставили в окружном морге. Небось там уже не продохнешь, тем более что стоит прямо-таки летняя жара. В какую-то долю секунды Чарли сопоставил несколько деталей, и мозаика вдруг оказалась полностью выложенной. Широкая круглая дыра (как мертвый человек уменьшается в размерах столь быстро?) в животе трупа Хокинса и отсутствие внутренностей явно доказывали, что из Гэла нечто выбралось, хотя всегда существует вероятность ошибки. Нога Бена Ламбино, голова Олафа Клинга — все, что осталось от этих людей. То, как жук избавился от головы Кунца, словно это была несъедобная часть тела, прямо указывало на аналогичные действия монстра в отношении владельца похоронной конторы. Во всем этом было только одно несоответствие, и шериф очень скоро поймет, в чем дело. То чудовище, что выбралось из тела Гэла Хокинса, естественно, не могло быть таким громадным. Иначе оно не сумело бы так незаметно покинуть окружной морг, ведь, несомненно, оно находилось в здании, когда Чарли и Джек прибыли туда. Пожалуй, будь у шерифа время, чтобы спокойно сесть и подумать, он бы раскрыл эту загадку. Но сейчас это не имело практически никакого значения, все происходило стремительно в противоположность большинству снов, где люди (и чудовища) двигаются медленно, словно под водой.
