Энн Райс - Черная камея
Прошло какое-то время, и ей пришлось пообещать Манфреду, что она подарит ему Кровь (он уже знал, кто она такая), в конце концов она была вынуждена сдержать свое слово, или я велел ей сдержать слово, так она и сделала – привела Манфреда сюда, а те, кого он любил, подумали, что он погиб на болоте. То же самое теперь будет и с тобой. Твои родные решат, что ты умер на болоте. Разве не так?"
Я ничего не ответил.
Через какое-то время я сказал:
"Спасибо за все, что ты мне рассказал, за все, чему научил. Я очень тебе благодарен, даже не могу выразить насколько. Можно я задам еще один вопрос?"
"Конечно можно. Задавай". – Он улыбнулся.
"Ты прожил более двух тысяч лет, вернее, без малого три", – сказал я.
Он помолчал, потом кивнул.
"Что ты дал миру взамен за это долголетие?" – спросил я.
Он внимательно посмотрел на меня. Его лицо стало задумчивым, не теряя обычной теплоты и сердечности. А затем он мягко сказал:
"Ничего".
"Почему?" – удивился я.
"А что я должен был дать?" – спросил он.
"Не знаю, – сказал я. – Мне кажется, я схожу с ума. Мне кажется, что раз я обречен жить вечно, то должен что-то отдать взамен".
"Но мы не часть этого мира, разве ты не понимаешь?"
"Да, – со вздохом ответил я. – Слишком хорошо понимаю".
"Не мучай себя. Подумай хорошенько. Подумай. У тебя есть время, все время, которое только существует".
Я чуть было снова не расплакался, но подавил душившие меня слезы.
"Позволь теперь мне спросить, – сказал он. – Когда ты был жив, тебе хотелось что-то отдать за то, что ты живешь?"
"Да, – ответил я, – хотелось".
"Понятно. Выходит, ты такой же, как мой старый Мастер с его поэзией. Но ты не должен следовать его примеру! Представь себе, Квинн, сколько всего я видел. А еще предстоит столько разных дел. Интересных дел".
"Ты так думаешь?" – спросил я.
"Я это знаю, – ответил он. – Пойдем, пора возвращаться в палаццо. Нас ждет Петрония".
"Это утешает", – не без иронии заметил я.
Когда мы встали, чтобы покинуть кафе, я на секунду задержался и взглянул на себя внимательно в зеркальную стену. Даже на мой теперешний нечеловеческий взгляд, я выглядел вполне по-людски. Никто в кафе на нас особо не пялился, если не считать случайную пару хорошеньких девиц, которые зашли, выпили по чашке эспрессо и ушли. Вполне по-людски. Да. Я остался доволен. Чрезвычайно доволен.
42
Когда мы вернулись в палаццо обычным способом, пешком, молодая служанка, у которой от страха зуб на зуб не попадал, сообщила, что Петрония хочет меня видеть и сейчас она в своей гардеробной.
Комната, куда я вошел, показалась мне очаровательной. Одна стена была сплошь зеркальной. Петрония сидела в гранитном алькове на скамье из того же материала, на бархатной подушке, а юный Адонис заканчивал ее прическу.
Она была одета по-мужски в бархатный костюм темно-желтого цвета с белой рубашкой с оборочками, которая, надо полагать, хорошо бы смотрелась в восемнадцатом веке, а под горлом у нее была приколота большая прямоугольная камея с изображением множества мелких фигурок в бриллиантовом окружении.
Она зачесала волосы назад, и юноша теперь заплетал их в косы. Две нитки бриллиантов были приколоты вокруг головы прекрасной формы, как я уже упоминал, а еще две бриллиантовые нити парикмахер вплетал ей в волосы.
Окна комнаты выходили на море, как и в тех других комнатах палаццо, в которых я побывал, хотя, кажется, я забыл упомянуть об этом, описывая ванную.
Несмотря на поздний час, небо показалось мне фиолетовым, и снова чудилось, будто звезды плывут по нему – даже больше – будто небо заплывает в комнату.
Я буквально перестал дышать не столько от вида звезд, образующих на небе различные узоры, сколько от неповторимой красоты Петронии в ее мужском костюме с гордо поднятой головой и строгой прической.
Я долго стоял, пялясь на нее, а она отвечала на мой взгляд, но потом молодой Адонис тихо прошептал, что прическа закончена, бриллиантовая застежка закреплена.
Петрония повернулась и протянула ему, как мне показалось, очень крупную сумму денег, сказав при этом:
"Ступай, повеселись, ты славно поработал".
Юноша с поклоном попятился из комнаты, словно его отпустила сама английская королева, и тут же исчез.
"Выходит, ты считаешь его красавчиком?" – спросила она.
"Разве? Не знаю, – ответил я. – Меня многое чарует. Пока я был жив, то все воспринимал с энтузиазмом, а теперь, наверное, я просто схожу с ума".
Она поднялась со скамьи, заваленной подушками, подошла ко мне и обняла.
"Все раны, что я тебе нанесла, успели затянуться. Я права?"
"Да, права, – ответил я. – Кроме той, что никогда не затянется, той, которую я сам себе нанес, когда убил невинную молодую женщину, когда лишил ее жизни на собственной свадьбе. Никто не залечит мне эту рану. И время тут тоже не поможет, впрочем, я думаю, так и должно быть".
Петрония рассмеялась.
"Пошли, присоединимся к остальным, – сказала она. – Твой дедушка знает только одно – как играть в шахматы. Когда я впервые познакомилась с ним в Неаполе, он превосходно играл в покер. Представь, он обыграл даже меня. Да и Ревекка была ему под стать, поверь мне на слово, так что нечего тебе по ней сокрушаться, но я должна рассказать тебе о невесте – вечерок мне выдался превосходный".
Через несколько мгновений мы вошли в большой зал, в конце которого находилась зловещего вида золотая клетка. Сейчас она пустовала, но я представил в ней огромную птицу, очень надеясь в душе, что сам я не был похож на птицу, когда сидел там в плену. Я вспомнил "Амура-победителя" Караваджо. Быть может, все-таки я немного походил на него?
"Я должна рассказать вам, что произошло, – сказала Петрония, привлекая внимание Ариона. – Сплошное везение. Отец невесты и ее муж, как вы знаете, самые настоящие головорезы, и, конечно, наша маленькая шлюшка была в курсе, так что можешь утешить свою совесть, если хочешь, Квинн. Но они прислали сюда вечером вооруженных охранников – четырех наемных убийц – видимо, нас все-таки узнали тогда на свадьбе, – и можете себе представить, как я здорово с ними повеселилась. Я не очень-то люблю драться со смертными, что бы ты там ни думал, Квинн, но здесь их было все-таки четверо".
"А где они сейчас?" – поинтересовался Арион. Он сидел за столом со стариком, не сводящим взгляда с шахматной доски. Я сел между ними.
Петрония расхаживала перед нами.
"Исчезли, в море, – ответила она. – Не выходя из машины. Рухнули со скалы. Вот так. Пустяки. Зато драка, случившаяся здесь, перед тем как я избавилась от тел, была первоклассная".
"Не сомневаюсь, – немного презрительно произнес Арион. – Поэтому тебе сейчас так весело".
