Николай Басов - Смертное Камлание
– Вы должны, вы взяли на себя обещание. – Сейчас Рыжов был строг и серьезен. – Буду ждать звонка сегодня вечером. Времени вам должно хватить.
Ватрин опять, как уже было в начале разговора, обмяк в своем кресле. Даже его лицо, ясное и внимательное, как-то оплыло, сделалось тусклым и малопривлекательным. И он еще попробовал защищаться... Скорее всего, по привычке.
– Откуда вы знаете что он здесь, в Питере?
А ведь это прокол, подумал Рыжов, и чуть было опять не усмехнулся. Пусть грустно, напряженно, совсем не испытывая желания веселиться, но... Ленинград не следовало называть Питербургом или Петроградом даже в частных, почти доверительных беседах, как сейчас. По крайней мере, он пытался сделать эту беседу такой.
– Вы не выдвинули условие, что вам придется куда-то ехать, чтобы просить этого неназванного человека встретиться со мной.
И он пошел к двери. В прихожей долго натягивал свое пальто. Ватрин последовал за ним. Он стоял и мялся в коридорчике, как мальчик, который сделал что-то не очень хорошее, и надеется, что наказание не будет суровым.
– Так вы выполните свое обещание, больше сюда не будете приходить? – спросил он, наконец.
– Я ничего не обещал. – Ватрин вскинул голову, готовый спорить, но Рыжов успел вставить, прежде чем профессор заговорил: – Но если встреча произойдет, я к вам больше не обращусь. До свидания, товарищ Ватрин.
И едва расслышал его очень тихий ответ:
– Лучше уж, прощайте, Рыжов.
# 9.
Вечер все тянулся и тянулся. Это было очень трудное ожидание, Рыжов даже пробовал отвлечься. Хорошо бы сидеть, думал он, в своем кабинете. Если уж приходится так нелепо ждать, было бы проще, если бы он взял документы какие-нибудь. У него на столе полно заявлений о том, что и где происходит, вдруг это имеет отношение к «Темным папкам», вот эту бы работу и следовало сейчас ему делать... Но приходилось бесцельно лежать, тупо глядя в потолок.
Когда-то по молодости он вообще не умел ждать, а вот сейчас, кажется, стал приучаться. Хорошо бы, не слишком крепко. А то бывает, привыкнет человек вот так бесцельно ждать, и потом что-то важное в себе теряет. Он видел такое, замечал в тюремных контролерах, в охранниках, которые очень долго, почти всю жизнь, должны ждать чего-то, что никогда, как правило, не наступало... Эти люди ему не нравились.
Звонок раздался, когда у него стали слипаться глаза. Все же, он устал от внутреннего, сдерживаемого напряжения, но раздался звонок... Наконец-то, почти обрадовался Рыжов.
Голос в трубке звучал глуховато и очень непривычно. Кажется, певцы называют этот тембр «низким горлом», еще так бывает у тех, кто чуть иначе слышит все звуки, или вообще привык к тишине, такой, какой в городе никогда не бывает.
– Вы, как я понимаю, торопитесь, – сказал человек на том конце провода. – Тогда предлагаю сделать так. Одевайтесь, и приходите в садик перед главным входом в Петропавловкую крепость.
– Хорошо. Но как вы меня узнаете? – спросил Рыжов. Может, в самом деле, наполовину спал, а может, за время ожидания немного «размагнитился», вот и не мог сразу собраться.
– Поверьте, это будет нетруно, – отозвался неведомый собеседник, и в трубке щелкнуло.
А Рыжов принялся одеваться и потихоньку, словно кто-нибудь мог подслушать его мысли, стал обдумывать – проверялись ли звонки в его номер или нет? Гостиничный коммутатор делал это вполне возможным, а его статус, да еще если Сабуров сделал соответствующее распоряжение, делали это еще более вероятным. Но все же... Нет, в это верить не хотелось.
Но вера верой, а по дороге от Исакия к Невскому, и потом, когда он решил перейти по Дворцовому мосту на другую сторону, он не раз и не два проверился. Тщательно проверился, внимательно. Но ничего не обнаружил, кажется, слежки все же не было.
И еще Рыжов был очень доволен тем, что с ним не оказалось Смехового, сейчас это было очень хорошо, даже здорово... Если, разумеется, это не была дьявольски тонкой, умной, рассчетливой игрой, где его, Рыжова, очень точно подставляли. Но рассчитывать на это – значило вообще ничего не сделать, хотя он должен был... Должен.
Он отыскал обычную парковую лавочку шагах в ста от входа в крепость, и уселся, кутаясь в свое пальто. Вот ведь какая петрушка, для Москвы этого пальто вполне хватало, там оно грело, и даже казалось надежным. Но в промозглом воздухе Ленинграда оно словно бы стало тоньше, и надеяться на него было почему-то нельзя.
Рыжов сидел долго, и смотрел на великолепный Зимний, на Ростральные колоны, и на Неву. Зима уже, собственно, наступила, но река еще чернела, словно длинный и широкий клинок, допустим, черной шпаги. Около гранитных набережных с обеих сторон река уже побелела, там образовался лед, но в центре оставалась вода. Интересно, думал Рыжов отвлеченно, а навигация разве еще не закончилась? Зачем эта... дорога из чистой воды? Или ее пробивают специально очень мощными пароходами?
Незнакомый, высокий человек оказался рядом, словно вырос из-под земли. Рыжов даже поморщился, и тому, как появился этот человек, и тому, как он об этом подумал. Тривиально как-то все выходило, хотя в том, что должно было произойти, по надеждам самого Рыжова, ничего тривиального не намечалось.
Незнакомец сел рядом, спокойно так устроился. Был он худым, даже тощим, и помимо высокого роста отличался темной кожей, она даже в неверном свете неблизких и несильных фонарей показалась какой-то обугленной. Но видно это стало только когда он уселся очень близко, почти оперся о рыжовское плечо.
Молча осмотрелся, слишком явно, но все же при неярком свете этого можно было не заметить. Рыжов тоже осматривался, пока сидел и ждал. Людей поблизости не было, то есть, кто-то бродил на расстоянии чуть не сотни метров, но в такую погоду особенно и не погуляешь. Да и поздновато уже было для пустых прогулок.
Место, он это сразу заметил, было выбрано неплохое. И обзор был, и возможность разойтись в разные стороны, и даже не очень они сейчас заметны были, потому что оказались в островке неосвещенного пространства. Все фонари освещали что-то другое, а они вдвоем зависли как бы за световым занавесом, есть такая штука, и весьма действенная по мнению тех, кто понимает.
– Я не решился вас просить по телефону, чтобы вы проверились. И как?
– Да, догадался, – отозвался Рыжов. Оказывается, у него замерзли губы.
Незнакомец решил взять инициативу на себя, собственно, она ему изначально должна была принадлежать. А в такой ситуации лучшая тактика – не торопиться. Обходиться самыми необходимыми словами. И молчать, тогда внимание не рассеивается, сосредоточенность легче удерживать.
Мужчина снял вдруг шапку, провел по волосам, словно и он нуждался в некотором обычном для себя ритуале для успокоенности. Или наоборот, он сосредотачивался.
