Дафна дю Морье - Не оглядывайся
— Да, да, конечно. Понимаю. Очень любезно с вашей стороны.
Джон просто не знал, что говорить в этой нелепой ситуации. Хоть он и ругал себя за кощунство, но не мог отогнать возникшую перед глазами картину: сестры сидят в спальне и, надев наушники, принимают закодированное послание от бедняжки Кристины.
— Вот вам наш лондонский адрес, — поспешно проговорил он. — Уверен, что Лора будет страшно рада получить от вас весточку.
Вырвав из записной книжки листок, он нацарапал не только адрес, но вдобавок еще и телефон и протянул бумагу зрячей сестре. А сам представил, как однажды вечером жена огорошит его известием, что «милые старушки» будут в Лондоне проездом в Шотландию и что в благодарность она, Лора, обязана оказать гостеприимство и, по меньшей мере, предоставить им на ночь комнату.
А потом в гостиной сестрицы начнут вызывать духов под сопровождение неизвестно откуда взявшихся тамтамов.
— Я должен идти, — сказал Джон. — Спокойной ночи и еще раз извините за все случившееся, — пожав руку зрячей сестре, он повернулся к слепой и спросил: — Надеюсь, все это не слишком вас сегодня переутомило?
Направленные на него незрячие глаза вызывали чувства беспокойства и неловкости, усиливающиеся оттого, что старуха никак не отпускала его руку.
— Ребенок… — проговорила она странным, прерывающимся голосом. — Ребенок… Я вижу ребенка…
Испуганный Джон заметил, что в уголках ее рта появилась пена. Потом резко откинув назад голову, слепая почти упала на руки сестры.
— Надо поскорее ввести ее в дом, — поспешно сказала та. — Ничего страшного. Она не больна. Просто впадает в транс.
Поддерживая слепую с двух сторон, они провели ее в дом и усадили на стул. Сестра встала рядом, поддерживая негнущееся, словно окостеневающее тело. Из внутренних комнат, откуда распространялся сильный запах спагетти, прибежала женщина.
— Не беспокойтесь, — обратилась зрячая сестра к Джону. — Теперь мы с синьоритой справимся. Думаю, вам лучше уйти. Иногда после таких припадков ей бывает дурно.
— Как жаль… — начал Джон, но увидел, что та уже отвернулась и вместе с подоспевшей женщиной нагнулась к слепой, которая, казалось, задыхалась и странно всхлипывала. Джон понял, что был здесь лишним. Спросив напоследок из вежливости: «Может, я все-таки могу чем-нибудь вам помочь?» — и не получив ответа, он повернулся и вышел. Через несколько шагов он оглянулся, но дверь за ним уже была закрыта.
Какое завершение вечера! И все по его вине. Сначала бедных старушек притащили в полицию, потом допрашивали и, наконец, этот транс. Правда, больше похоже на эпилепсию. Ну и жизнь, должно быть, у здоровой сестры! Но она как будто относится к этому довольно спокойно. Хотя ведь, если такое случится на улице или в ресторане, может кончиться и плохо. Не очень им с Лорой будет приятно пережить такую сцену в своем доме, если сестры когда-нибудь у них и вправду остановятся, чего, как он надеется, все же не случится.
Но где же, черт возьми, он находится? Совершенно пустынная площадь, в дальнем конце которой виднелась церковь. Он никак не мог вспомнить, с какой стороны по дороге из полиции они вышли на нее. Они столько раз поворачивали.
Погодите-ка, но эту церковь он, кажется, видел. Джон подошел поближе посмотреть, нет ли у входа таблички с названием «Сан Джованни ин Брагора».
Он же знает ее. Однажды утром они с Лорой заходили сюда взглянуть на живопись Чима да Конельяно.[34] Теперь понятно — он в двух шагах от Рива дельи Скьявони[35] и от лагуны Св. Марка, где по ярко освещенным набережным бродят туристы. Он хорошо помнит, как они шли тогда от Скьявони по узенькому переулку и вышли к этой церкви. Может, перед ним как раз та самая улочка? Джон прошел немного вперед и вдруг начал сомневаться, туда ли он все же идет, хотя переулок и казался ему странно знакомым.
Потом он понял, в чем дело. Это вовсе не тот переулок, по которому они с Лорой выходили к церкви, а тот, по которому они проходили вчера вечером.
Только на этот раз он вошел в него с другой стороны. Именно так, теперь он это видел ясно. В таком случае, чтобы не терять времени, ему нужно сейчас пройти его до конца, перейти мост через узкий канал и выйти к Арсеналу.
Справа от Арсенала и будет улица, ведущая к Рива дельи Скьявони. Так гораздо проще, чем поворачивать назад и плутать в темном лабиринте улиц.
Джон дошел почти до конца переулка, и впереди уже мелькнул мост, когда он снова увидел ребенка. Это была та же самая девочка в капюшончике, которая вчера перескакивала с одной привязанной лодки на другую и исчезла в подвале дома. На этот раз она бежала ему навстречу. Мчалась изо всех сил, словно от этого зависела ее жизнь. И через мгновение Джон понял почему. Ее преследовал какой-то мужчина. Когда девочка на бегу оглянулась, преследователь в надежде, что его не заметят, прижался к стене. Девочка приближалась. Она пронеслась по мосту, и Джон, боясь еще больше напугать малышку, отступил в открытые ворота какого-то дворика. В ушах у него еще стоял пьяный крик, который он слышал предыдущей ночью из тех домов, где сейчас прятался мужчина.
«Что случилось? — подумал Джон. — Неужели этот тип опять за ней гоняется?» Он невольно связал объятого ужасом ребенка — ту, вчерашнюю сцену и эту сегодняшнюю — и все, что слышал об убийствах, которые, как писали газеты, якобы совершал маньяк. Возможно, это простое совпадение, и девчонка удирает от своего пьяного родича, но все же… все же. Сердце у Джона бешено колотилось, а внутренний голос подсказывал бежать отсюда сейчас же, немедленно, назад, обратно по переулку, по которому пришел. Но как же ребенок? Что же будет с девочкой?
Ее шаги раздались совсем близко. Не заметив Джона, девочка влетела через открытые ворота во двор и помчалась к стоящему в глубине дому, прямо к ступеням выходившей туда черной лестницы. Джон услышал, как она всхлипывает.
Это был не просто плач испуганного ребенка. Это были судорожные захлебывающиеся рыдания беспомощного, объятого смертельным ужасом существа.
Кто защитит ее? Дома ли родители? Может, предупредить их? Слегка поколебавшись, Джон пошел за ней следом и спустился вниз по ступеням, ведущим к полуподвальной, настежь распахнутой девочкой двери.
— Не бойся, — крикнул он ей. — Я не дам тебя в обиду. Все будет хорошо.
Проклиная свой скудный запас итальянских слов, Джон все же надеялся, что его ровный английский голос успокоит ребенка. Напрасно. Рыдая, девочка карабкалась вверх по винтовой лестнице. Но теперь уже и самому Джону было некуда отступать: во дворе раздались шаги преследователя, какие-то крики и лай собак.
