Роберт Стайн - Группа поддержки. Второе зло
— О-о-о!
Корки схватилась за край верстака, изо всех сил стараясь удержаться на ногах.
— Чип!
Но она уже поняла, что парень мертв. Чип был мертв. Плавал в луже собственной крови.
Девушка отвела глаза, не в силах вынести ужасающую картину. Обернувшись, увидела циркулярную пилу и сообразила, что это она издает протяжный вой. Диск вращался все быстрее и завывал все громче, громче, громче. Потом это звук перекрыл пронзительный вопль Корки. Она разглядела отделенную ладонь Чипа. Та была срезана у запястья и лежала возле вращающегося диска, словно перчатка.
Глава 3
Где же злой дух?
На похоронах Чипа Корки совсем не плакала, у нее не осталось слез. Она рыдала до тех пор, пока глаза не начало жечь, а лицо не покраснело и не распухло. И вдруг слезы иссякли, как будто ушли жизненные силы, и теперь она ощущала полную опустошенность. Не испытывала никаких чувств, кроме тоски. Потом тоска постепенно померкла, уступив место ужасу, пугающим воспоминаниям, кошмарным ощущениям, которые будут терзать ее всю жизнь.
Страшные мысли преследовали девушку повсюду и заставляли просыпаться посреди ночи. Она думала о том, что в этот мир пришло нечто противоестественное, и это нечто было прямо здесь, в ее жизни. Что-то злое, нечеловеческое, неуправляемое.
После похорон она, не дожидаясь никого, вышла из крохотной церквушки под серое промозглое небо. Едва девушка ступила на дорожку, как на асфальте заплясали побуревшие листья. Мертвые листья. Смерть. Повсюду.
Корки подняла воротник куртки, скорее желая спрятать лицо, чем согреться, и зашагала прочь, засунув руки поглубже в карманы.
— Эй, Корки!
Обернувшись, она увидела Кимми. Ее черные кудри подпрыгивали, щеки стали пунцовыми, а глаза покраснели. Не говоря ни слова, девушка обняла Корки за плечи и прижалась теплой щекой к ее холодному лицу. Через несколько секунд Кимми отступила на шаг и грустно покачала головой.
— Как это ужасно, — прошептала она и погладила подругу по руке. — И ты его нашла. Ты была там одна… — У нее перехватило горло. — Извини, Корки.
Блондинка опустила глаза к мостовой. А ветер все швырял и швырял ей под ноги палые листья.
Появились Ронни и Хитер. Их бледные лица были мрачными. Кимми обняла обеих, и они втроем направились к ее голубой «Камри».
— Корки, позвони мне, ладно? — попросила Кимми, но так и не дождалась ответа.
Блондинка смотрела, как подруги усаживаются в машину. Заметила, что они о чем-то переговариваются, время от времени бросая взгляды в ее сторону, повернулась и зашагала по дороге. Лишь через несколько минут она поняла, что опять не одна.
— Привет, Корки, — сказала Дебра.
Холодные голубые глаза пристально глядели из-под капюшона черного плаща. Она и раньше-то выглядела болезненной и хрупкой, а сегодня вообще походила на призрак.
— Нам надо поговорить, — произнесла Дебра, перекрывая шум ветра.
— Мне не до разговоров, — покачала головой Корки и двинулась дальше.
Дебра быстро нагнала ее. Ветер сдул с нее капюшон, обнажив короткие светлые волосы.
— Мы должны поговорить, Корки, — настаивала она. — Должны.
— Но Дебра…
— Прямо здесь. — Девушка дернула ее за руку и указала на маленькую забегаловку, стоявшую на противоположной стороне улицы. — Всего пару минут. Возьмем гамбургеров и чего-нибудь попить. Я плачу, ладно?
Дебра оказалась такой упорной, что Корки поняла — деваться некуда.
— Ладно, — произнесла она со вздохом. — К тому же я с утра не ела.
С довольной улыбкой подруга схватила Корки за руку и потащила через дорогу. Несколько минут спустя они сидели за крошечным столиком, повесив куртки на спинки стульев. Дебра жевала чизбургер и картошку, а Корки, поняв, что проголодалась не так сильно, как казалось, едва притронулась к своей тарелке с овощным супом.
— И почему это на похоронах говорят столько глупостей? — произнесла Дебра, стирая салфеткой кетчуп с подбородка. — Я слышала, как кто-то сказал матери Чипа, что похороны были прекрасными. — Она покачала головой: — Что бы это могло означать?
Корки уткнулась носом в тарелку.
— Наверное, людям слишком не по себе, и они не знают, что сказать, — ответила она. — Когда хоронили Бобби, мне тоже говорили невероятные глупости.
Похороны Бобби… Похороны Чипа… Как много похорон на нее неожиданно свалилось.
Корки заставила себя с трудом проглотить еще несколько ложек супа. Вкус был не ахти какой, зато теплая жидкость согревала.
— Мы должны поговорить про злого духа, — сказала Дебра неожиданно и громко, как будто кроме них в зале никого не было.
— Да, — вздохнула Корки. Она снова было взялась за еду, но суп больше не лез в горло.
— Мы обе знаем, что Чипа убил злой дух, — продолжала подруга с жаром. — Он не мог случайно отпилить себе руку, истечь кровью и при этом не позвать на помощь.
— Врачи сказали, что у него наступил болевой шок, — возразила Корки.
— И ты поверила? — удивилась Дебра.
— Нет, — покачала головой девушка и вздохнула.
— И еще одна деталь. Чип был очень осторожным. Он не мог встать так, чтобы рука попала под пилу.
— Знаю, — ответила Корки, и у нее перехватило дыхание.
— Представь себе, чего стоит начисто отпилить собственную руку. Едва только поцарапаешься, сразу же отдернешь и уж никак не будешь держать ее возле диска, — развивала Дебра свою мысль.
— Дебра, пожалуйста, — Корки окинула взглядом помещение. За окном начали падать хлопья снега.
— Зло все еще живо, Корки, — продолжала подруга. — Я это знаю, и Кимми знает, и ты тоже знаешь. Мы не можем закрывать на него глаза. Не стоит уповать на то, что его нет, или что оно улетучится само собой и все снова станет замечательным.
— Знаю, знаю. Знаю лучше, чем кто бы то ни было.
Дебра перегнулась через стол и погладила ее руку:
— Извини. Я просто хотела сказать…
— Зло сперва обрушило свой удар на меня, — объяснила Корки. — Прежде чем Чип… прежде чем я нашла Чипа.
Дебра опустила свой чизбургер на тарелку и уставилась на девушку, словно стараясь прочесть ее мысли.
— Ты о чем это?
Корки глубоко вздохнула, а потом выложила ей все, что произошло в кабинете биологии — от захлопнувшейся двери и погасшего света до своей жуткой борьбы с костяной рукой. Подруга слушала в молчании, пристроив подбородок на сложенные ладони. Обе девушки забыли о еде до тех пор, пока Корки не закончила свой рассказ.
— Ушам своим не верю, — произнесла Дебра тихо. — Ушам своим не верю.
