Клайв Баркер - Явление тайны
Следующей почуяла тепло Джойс. Теплота разлилась по ее коже и проникла внутрь, как глоток рождественского бренди. Она еще не опомнилась от вида Труди и в странном бездействии наблюдала, как вокруг нее, словно вулканическая лава, вскипают и лопаются водяные пузыри. Даже когда она не смогла нащупать дно, она не подумала, что может утонуть. Она думала о другом: что озеро дышит, и это его дыхание похоже на поцелуй, и еще – что скоро к ней подплывет Арлин в своем золотом кольце из волос. Она не могла избавиться от этой мысли – как они с Арлин подплывают все ближе и ближе друг к другу, соединенные в одно этой ласковой водой, отражающей каждое их движение. Может быть, они растворятся в ней, станут жидкостью и, наконец, сольются воедино, в одно целое, без секса, свободные от стыда и страха.
Мысль была слишком дикой, чтобы держаться долго. Миг спустя она уже вскинула руки в приступе животного страха я скрылась под водой. Но тело не сдавалось так легко. Она начала бешено рваться наверх, к воздуху, пытаясь высвободиться из цепких объятий озера.
Арлин и Труди видели, как Джойс скрылась под водой. Арлин с криком устремилась ей на помощь, и вокруг нее тотчас вскипели пузыри. Она чувствовала как они гладят ее по животу, по бедрам, между ног.
Страх, уже охвативший Джойс и Труди, теперь передался и ей. Страх и желание. Но, если Джойс представляла Арлин, а Труди – Рэнди Кренцмэна (кого же еще?), то перед глазами Арлин предстала какая-то мешанина из лиц. Скулы Дика, глаза Синатры, улыбка Брандо. Но она отдалась этому видению так же, как и ее подруги. Вода сомкнулась над ее головой.
Кэролайн беспомощно смотрела на подруг с мелководья. Когда под воду ушла Джойс, ей показалось, что кто-то схватил ее, но поведение Арлин и Труди скорее говорило о самоубийстве. Арлин была близко к ней, и Кэролайн хорошо разглядела ее радостное лицо до того, как оно скрылось под водой. Она улыбалась!
Эти трое были единственными друзьями Кэролайн в этом мире. Она не могла так просто позволить им утонуть. Поэтому она неуклюже, барахтаясь по-собачьи, поплыла туда, где вода все еще волновалась. Она знала, что законы природы на ее стороне – жир не тонет. Но когда земля ушла из-под ног, ощущение было не из приятных. Она плыла над бездной, только что поглотившей ее подруг.
Впереди из воды показалась рука, в безумной надежде она потянулась к ней и схватила. В это время вода вокруг нее забурлила с новой яростью. Она закричала. Тут рука, за которую она схватилась, потащила ее вниз.
Мир вокруг загорелся розовым пламенем. Она уже ничего не видела. Если ее еще держала чья-то рука, она не чувствовала этого. Где-то в глубине ума еще жил страх, что она утонет, что ее легкие сейчас наполнятся водой. Но это было мимолетно; ее сознание словно отделилось от тела. Теперь она видела это тело иными глазами: кусок жирной плоти безобразно колышущийся в воде. Где-то рядом были и другие; она видела их, таких же инертных, как она. Было похоже, что их сознание тоже оставило тело. Конечно, их тела красивее, чем ее, и их жалко терять. Но это не имеет значения. Все равно они скоро умрут. Все.
Эта мысль приковала ее блуждающий ум к темноте внизу. Она видела – чувствовала – там силу или, скорее, две силы, тянувшие их на дно и желающие умертвить. Она взглянула на свое тело, все еще бьющееся в поисках воздуха. Ноги бешено извивались в воде. Между ними – вместилище ее девственности. Она пожалела, что была чересчур осторожна до сих пор. Ей нужно было без лишних слов ложиться под каждого мужчину, взглянувшего на нее хотя бы два раза. А теперь вся эта сложная система нервов, трубок и яичников, призванная давать жизнь, обречена умереть.
Она вновь перевела взгляд в глубину. Две силы, которые она чуяла, все еще были там. Теперь она видела их призрачные формы в воде. Одна была ярче другой. Виднелись лишь верхние половины туловища; остальное скрывалось в облаках темных пузырьков, поднимающихся снизу. Тут она поняла, что они сражаются друг с другом, перемешивая черные и белые пятна, как на шахматной доске. За что? Наверное, за их тела. Им нужны тела: ведь ее сознание свободно, на него никто не посягает. Но зачем ей сознание без тела?
Она попыталась вернуться. Дух осторожно касался тела. Она слышала, как за ним захлопнулись дверцы черепа. Потом глаза стали видеть. Снова пришел страх. Она ощущала вокруг схватку неведомых сил, вырывающих ее друг у друга, словно кусок мяса. Через несколько секунд ее не станет. Тогда ей будет уже все равно, какая из сил одолела – светлая или темная. А если им нужен секс (она смутно это ощущала), им не будет никакой радости от ее мертвого тела. И от всех – они умрут, все четверо...
С последним выдохом ее глаз коснулся солнечный свет. Что это? Неужели она на поверхности? Неужели они отпустили ее и позволили жиру плыть согласно законам природы? Она ухватилась за этот шанс и рванулась вверх. Выдохнутый ею воздух чуть приподнял ее. Еще немного и...
Бог любит ее! Она вырвалась на воздух, выплевывая воду я жадно поглощая кислород. Легкие отчаянно болели, но те же силы, что только недавно тащили ее вниз, теперь поддерживали ее на плаву. После трех-четырех вдохов она увидела, что остальные тоже спаслись. Они плескались и отфыркивались рядом с ней. Джойс уже плыла к берегу, поддерживая Труди. Арлин скоро последовала за ними. В нескольких футах уже началась земля. Девушки, спотыкаясь, поспешили к берегу, всхлипывая и поминутно оглядываясь, словно ждали, что преследующая их сила вдруг пожалеет о своем милосердии. Но гладь озера оставалась спокойной.
Не успели они дойти до берега, как на Арлин напала истерика. Она начала стонать и содрогаться. Никто ее не успокаивал. Вся их энергия уходила на то, чтобы передвигать ноги по дну, медленно, шаг за шагом. Она опередила Джойс и Труди, вышла на берег и принялась автоматически натягивать блузку, путаясь в рукавах. У самого берега Труди упала на колени, и ее вырвало. Кэролайн отвернулась, чтобы не последовать ее примеру. Но тщетно: звуков оказалось достаточно, и она окрасила траву остатками мороженого.
Даже в этот момент, когда зрелище из эротического превратилось в пугающее, а затем в тошнотворное, Уильям Витт не мог оторвать от него глаз. До конца своих дней он вспоминал, как девушки, дрожа, выкарабкивались из глубины, которая, казалось, уже поглотила их, а потом вдруг принялась выталкивать на поверхность. Теперь воды озера успокоились – ни волны, ни пузырька. Но он не сомневался в увиденном. В озере было что-то живое. Он не мог поделиться своим открытием со спасшимися; ему предстояло хранить эту тайну в себе.
Впервые в жизни тяжесть подсмотренного так давила на него. Он горячо обещал себе никогда больше не подглядывать ни за кем. Впрочем, клятвы этой он так и не сдержал.
