Роман Канушкин - Страх (Сборник)
Человек в сером не боялся тьмы, окутавшей мир. Уже очень давно он жил в ладу с этим миром. Он был мудр и спокоен, и крепость духа заставляла его сейчас пробираться через лес, полный хищных теней и ночных чудовищ. Их он тоже не боялся. Он умел не бояться. Скорее сам лес сейчас притих и настороженно вглядывался в высокую фигуру длиннобородого седовласого старца с тяжелым посохом волхва в сильной руке. Человек в сером умел внушать почтение окружающим.
Но теперь цель его была близка. На поляне, посеребренной луной, находилось жилище, укрытое за деревянным частоколом. Что ж, лес – хорошее убежище для усадьбы мирных охотников. Лес надежно прятал от бесконечной распри родовых князей и от безжалостных хазарских коней, которые все чаще стали топтать щедрую землю. С трех сторон лес подходил очень близко к частоколу. И лишь с четвертой извивалась лента реки, и в ней, как в серебряном зеркале, переливались живые блики полной луны.
Человек в сером не желал зла этим людям. Невзирая на то что род Куницы, а именно так называли себя люди из племени тиверцев, спящие сейчас в просторной избе с красивым резным крыльцом, признали власть варяжского князя и согласились платить ему дань куницей, соболем или горностаем.
Мир менялся, и человек в сером обязан был хранить его от разрушения.
Но конечно, не всех людей рода Куницы сморил сладкий сон. Дозорные на островерхом частоколе бдили. Их глаза прекрасных охотников видели во тьме, а уши различали в звуках ночного леса малейший шорох. Да и собаки, охотничьи псы во дворе, заволновались, словно чуя неладное.
Все это не беспокоило человека в сером. Он умел еще кое-что. Это было очень древнее умение. И оно передалось ему от его отца, а тому – от его отца, и так было от начала времен, с момента появления первых волхвов, когда они пробудились в этом мире и взяли на себя заботу о его сохранении. Человек в сером умел становиться невидимым. Незамечаемым. Исчезать из сознания людей. Самое интересное, что для хищного лесного зверья, да и многой иной скотины, человек в сером тоже становился неразличим, когда пользовался этим своим умением. Они лишь чувствовали его, чувствовали его скрытую природу, и даже матерых волков она заставляла, поскуливая, отползать в сторону. Да, было у человека еще одно умение. Самое древнее. Но им он воспользуется лишь в крайнем случае.
Человек в сером вышел на кромку леса и двинулся к частоколу. Дозорные встрепенулись, но к тому моменту лишь слегка примятая трава обозначала его шаги.
А в доме рода Куницы мальчик, которого прозвали Авось, укрыл полотняной тканью свою маленькую сестричку. Девочка была белокурой и необычной. Авось знал это. Хотя, когда тебе девять лет, четырехлетняя сестренка всегда будет казаться самой необычной.
– Авось, Авоська, – шепотом просит девочка, – покажи лодочку.
– Ш-ш-ш. Спи, – отвечает брат. – Отец заругает. – И все же показывает сестренке вырезанную из дерева лодку, и даже мачта для паруса уже поставлена.
– Касивая… – шепчет девочка.
– Спи, – говорит Авось. А сам прислушивается. С каким-то еще непонятным ему беспокойством оглядывается по сторонам. Прячет лодку и… снова прислушивается. Затем бесшумно спрыгивает с лежанки и прокрадывается к окошку. Смотрит в резную щель ставенки.
– Ты чего? – шепотом просит девочка.
– Не знаю.
– Ну чего?!
– Да не знаю, – тихо отмахивается Авось.
Лукавая улыбка вот-вот растянет губки девочки – братик, наверное, играет с ней. Но Авось, не поворачивая головы, приглядывается и говорит что-то непонятное.
– Стало как-то очень тихо.
Это правда. Эту тревожную тишину слышат дозорные, хмуро переглядываются. В голубятне закурлыкали голуби. Шорохи, таящиеся шорохи. А потом… Холодное, тоскливое ощущение, словно какая-то волна прошла мимо. Только во дворе, залитом бледным размазанным светом луны, никого нет.
А мальчик все прислушивался. Но вроде бы все спокойно. И этот чуть слышный скрип входной двери и тревожный шорох в сенях, наверное… Наверное, просто показалось. Да и эта необъяснимая тоска вдруг улеглась. Все спокойно. Лишь сонное дыхание людей. Авось передернул плечами, еще постоял недолго и вернулся к своей лежанке. Сон вот-вот захватит его.
Только человек в сером был уже в доме. Теперь он ушел из глаз, ушей и мыслей этих людей. Он позволил их сну быть спокойным и приятным. Его благородное чело разгладилось, человек в сером улыбнулся. Вполне даже добродушно, никакие хищные складки не залегли в уголках его губ. Он нашел то, что искал.
Прямо над домашним очагом, над непотухающим пламенем, но аж под самым потолком, подальше от проказливых детских рук, висел амулет – оберег клана: высушенная голова куницы и кожаный мешочек с травами, кореньями, серой и солью под ней. Человеку в сером не нужен весь этот тотем – лишь клок шерсти. Ему подойдет, ему хватит укрытой там магии.
Блеснуло лезвие ножа – дело сделано. Теперь можно уходить. Волхв, как и всегда, справился со всем быстро. Как и всегда, но… не в этот раз.
Поначалу человек в сером даже решил, что ослышался. Слишком уж этот звук контрастировал с сонным спокойствием, которому он позволил залить все пространство дома.
Это был смех ребенка. Человек в сером и сам чуть не улыбнулся. Возможно, малышка видит счастливый сон. Да только… что-то слишком уж живое и бодрое почудилось в этом детском голоске. Смех был любопытный и даже где-то озорной. Человек в сером недоуменно обернулся. Недоумение быстро переросло в озадаченность. Это было невозможно. Белокурая девчушка весело улыбалась и показывала на него пальчиком. Но… Невозможно. И вот тогда на какое-то мгновение человек в сером потерял над собой контроль.
– Ты что, видишь меня? – обескураженно то ли вопросил он у девочки, то ли просто озвучил свою невероятную и пугающую мысль. Как будто подтверждая его слова, девочка снова безмятежно засмеялась.
Лицо волхва застыло, словно окаменело. От прежнего спокойного добродушия не осталось и следа. Хмурая складка на миг прочертила лицо человека в сером, сделав его угрожающе страшным. И этого мига оказалось достаточно. Девочка испуганно расплакалась, и ее согнутый пальчик, указывающий на волхва, задрожал в воздухе.
Медлить было нельзя. Человек в сером начал поднимать посох.
Плач сестренки вывел Авося из сонного оцепенения. Как будто дурман развеялся. Мальчик вскочил на ноги, но в короткий миг, пока он поднимался, Авось увидел, на что был нацелен пальчик девочки. Там, рядом с очагом, у негаснущего пламени, в переливах воздуха какое-то движение…
– В доме кто-то есть! – закричал Авось.
