Эдвина Нун - Дочь тьмы
— И не думайте! — воскликнула Баттл. — Вы никогда не войдете в эту башню. — На сухощавом ее лице появилась злобная решимость.
Аманда не ожидала такого ответа.
— Ну, как хотите, — произнесла она сдержанно. — Я просто пытаюсь помочь сэру Перси.
— Вы скорее поможете ему, если выбросите часовую башню из головы. Даже не упоминайте ему о ней, вы слышите? Запомните, эта башня причинила ему очень много страданий. Она не должна была подниматься на эту башню в ту ужасную ночь!
— Я все поняла и больше не попрошу вас об этом. — С этими словами Аманда резко повернулась и гордо пошла из зала.
Баттл осталась стоять с открытым ртом. Аманда уже не сомневалась, что до конца недели должна поставить эту женщину на место. Не дело выслушивать дерзости от прислуги, сколь большими полномочиями она ни была наделена.
Продолжая испытывать раздражение, она пошла на звуки музыки. В коридоре, где они слышались уже отчетливо, Аманда, к удивлению своему, обнаружила еще один портрет знаменитой леди Кароли.
Не столь большой и внушительный, как тот, что она видела возле лестничной площадки, он тем не менее был весьма выразительным. С него на Аманду смотрела все та же красивая женщина. И вновь казалось, что она готова заговорить. Художник запечатлел лишь ее голову и плечи, как бы подразумевая, что длинные золотистые волосы прикрывают ее наготу. В целом портрет создавал впечатление скорее воздушности, чем реальности. Такую леди Кароли можно было увидеть во сне.
— О, мисс Трент! Входите же, входите! — Игра прекратилась, и Кароли вскочила со скамьи перед клавесином. Ее фиалковые глаза блестели.
— Пожалуйста, продолжайте. Вы играли замечательно.
Музыкальная комната была небольшой и уютной. Простая мебель светлых тонов, стены, не обшитые панелями, — здесь не было феодального великолепия, свойственного всему Уэйлсли на Темзе. Это явно было то место, где могли собираться женщины и резвиться вволю. От стен и Украшенных подушками кресел веяло изысканностью. В углу стояла высокая золотистая арфа с основанием в виде двух купидонов. Клавесин находился напротив окна, выходящего во внешний двор.
— Старый мрачный мистер Мусоргский подождет. Расскажите же, о чем вы разговаривали с отцом. Он вам понравился?
Аманда вздохнула. Юное, невинное создание. Она, несомненно, многого добьется с таким живым умом.
— Я думаю, — медленно заговорила Аманда, подбирая слова, — что он один из самых красивых мужчин, которых я когда—либо видела. Только обещайте мне, что никогда не передадите ему мои слова.
Глаза Кароли заблестели еще сильнее.
— Я обещаю. Я же сказала вам, что он особенный.
— Мне кажется, Стаффорды все особенные.
Девушка нахмурилась:
— Нет, только не я. Я, вторая леди Кароли, не такая хорошая и красивая, как моя мать, хотя многие и считают иначе. Сэр Гарри, например, жители Дарнингхэма, Баттл. Мне кажется, сэр Гарри вас заинтересует. Он настоящий плут.
Аманда пропустила мимо ушей неожиданное упоминание о сэре Гарри Алленвуде.
— Послушайте, Кароли… Видите, я назвала вас по имени, но забыла спросить на это разрешение вашего отца. Хотя не думаю, что он будет против. Вы не должны думать, что чем—то хуже своей матери, и считать себя ее копией. Два человека не могут быть совершенно одинаковыми, как бы ни было велико их внешнее сходство. Я уверена, у вас яркая индивидуальность.
— Вы действительно так думаете, мисс Трент? Я рада. Мне придется немедленно спросить отца, могу ли я называть вас Амандой.
— Да, я так думаю. — Аманда внимательно посмотрела на свою подопечную. — Мне кажется, вы чем—то расстроены.
— Пожалуй, — согласилась девушка, пожав худенькими плечами. — Мамуля ходит по коридорам Уэйлсли. А почему бы нет? Она всегда будет ходить там, пока отец верит в это. Понимаете? Она будет ходить, пока не станет известна правда о ее смерти.
Аманде было крайне неприятно слышать из уст этого юного, полного жизни создания такую ересь.
— Полно, Кароли. Вы сами верите в то, что говорите?
Ясные фиалковые глаза девушки удивленно расширились.
— Конечно верю. Спросите отца. Об этом можно прочитать в «Книге мертвых» и других книгах, которые лежат в его кабинете. Вы тоже Должны их прочитать.
По спине Аманды пробежал холодок. Ей опять Помнились странные, почти сочувственные Взгляды ремесленников и рабочих в гостинице, возле которой останавливалась карета на пути в Уэйлсли на Темзе.
Более того, в ее памяти всплыли иссиня—белое лицо, порхающие кружева за дверью ее комнаты и протяжный истерический женский смех.
Она стряхнула с себя страх, вызванный этими мрачными мыслями, и улыбнулась Кароли Стаффорд:
— Сыграйте, пожалуйста, для меня еще что—нибудь. Вы знаете песню Энни Лори? Я уверена, что знаете.
— Холмы Максуэллтопа прекрасны утренней росой, — напела Кароли и рассмеялась. — Ладно. Специально для вас, дорогая мисс Трент.
Как только ловкие пальцы девушки извлекли из клавесина первые ноты красивой грустной мелодии, Аманда Трент попыталась успокоиться.
Но совсем нелегко было забыть искаженное лицо сэра Перси Стаффорда и грубый допрос, который он ей устроил, явно будучи не в себе в тот момент — в спокойном состоянии он бы себе такого не позволил. И неудивительно. Человек, помешанный на мистике, сам нуждается в наставнике, который зажег бы для него, свет знаний.
Теперь Аманда была почти уверена, что покой и благополучие Стаффордов в немалой степени зависят от нее. Доброе Провидение послало ее в этот дом, только сэр Перси пока об этом не догадывается. Возможно, эта идея была слишком дерзкой, но она очень ей понравилась.
Будучи женщиной неискушенной в сердечных делах, Аманда испытывала неосознанное влечение к странному и печальному красавцу, который пригласил ее в свой дом.
Боясь признаться себе в этом, она с нетерпением ожидала вечера, чтобы вновь его увидеть.
Глава 5. ЭКСКУРСИЯ В ПРОШЛОЕ
Остаток этого первого погожего дня Аманда провела вместе со своей юной компаньонкой. Кароли Стаффорд оказалась даже более многогранной личностью, чем предполагала Аманда. Ей на память пришло высказывание о девушке циничного сэра Гарри: «Скорее дождь, чем буря, скорее тень, чем материя». Эта характеристика вполне подходила таинственной, обаятельной Кароли, но ничего не говорила о странных, внезапных сменах ее настроения. Она то напоминала журчащий ручей — сыпала словами, выдавала все, что знала и о чем думала, то вдруг надолго умолкала, как будто на нее опускалась какая—то мрачная тень.
А над Уэйлсли на Темзе в этот день, гордо перемещаясь по лазурному небу, светило яркое солнце.
