Дзиньштейн - Ещё один человек
Все подтвердили что не контактировали. Даша все не решалась сказать о Петровиче. Она спросила Геллера:
– А в чем дело? Что вообще происходит? – и едва успела увернуться от его взгляда…дааа, надо что-то с собой делать… А то пропадешь в этих глазищах.
– В городе какая-то эпидемия. Зараженный умирает, а потом восстает из мертвых.
– Точно! Точно! Вот он умер, а потом восстал, а потом укусил ее, а потом она умерла, а потом восстала…а потом, а она… – кассирша Таня от избытка эмоций готова была уйти в истерику, но Клавдия Ивановна довольно быстро привела ее в норму.
– Говорите дальше, молодой человек.
– Лечение бесполезно. У врачей проблемы. Мертвецы нападают на людей. И убивают или кусают их. В итоге люди умирают. Убить мертвецов сложно… Да-да, девушка, не морщьтесь, именно таки убить – пока они не убили вас или еще кого-то.
– Но, может – их просто связывать – вмешалась Даша – а потом лечить – мы же сумели…
– Ай, перестаньте сказать, храбрая вы девушка! Вы очаровательны, в другой ситуации я бы уже предложил вам руку и сердце (Вот сучонок, подумала Даша – это под-дых, против всех правил. Так нечестно. Она почувствовала как краснеет, от этого засмущалась и разозлилась еще больше), но вот что я вам буду сказать – вам диавольски повезло. Если бы они укусили или оцарапали вас (Петрович! – подумала Даша) – ваша участь уже была бы решена. Их можно только убить – но нам запретили применять оружие. Какие-то, прошу таки прощения (тут Геллер выдал словосочетание плохо сообразующееся с его внешностью) в Управе «обеспокоены неправомерным применением оружия и случаями самосуда». Более того – приказано всем явиться и сдать оружие.
Геллер вновь выдал сложносочиненную словесную конструкцию, от которой продавец, Лена, девушка лет 17ти смущенно фыркнула и покраснела.
– Нам приказано не вмешиваться и только сопровождать медиков. А сейчас вообще ничего не понятно. Отовсюду идет информация о нападениях. Руководства уже нет – общее мнение с кем удалось связаться – плевать на руководство. Населению надо эвакуироваться – может эти жопоголовые решаться наконец ввести войска…хотя и так время безнадежно упущено…В общем так. Слушайте меня – времени у меня мало. Я вам скажу что делать – а вы решайте. Только попить дайте…
Таня засуетилась, протянула с кассы бутылочку БонАквы. Геллер жадно выпил половину, отер вспотевший лоб.
– О, спасибо. А то пересохло, говорить тяжело. Так вот. Сейчас – собирайтесь и по домам. Закройте магазин, никого не впускайте пока собираетесь. Обзвоните – если за кем могут приехать – чтоб приезжали побыстрее – пробки уже начинают образовываться. Если директор не против – возьмите самого необходимого из магазина сколько сможете. И уходите по домам. Опасайтесь тех кто в крови, кто укушен (Петрович! Надо все же сказать – мелькнула мысль), кто шатается как пьяный или стоит абсолютно неподвижно. Найдите любое оружие – Геллер покосился на топор в руке у Даши – Да вот хоть топор, и бейте по голове всех мертвяков. Если вы не будете так делать – вы погибнете. И потом старайтесь выбраться из города. Лучше пробивайтесь к каким-нибудь военным – у них все же сохранится наверное власть… здесь оставаться нельзя. Обзвоните всех родных – только самых близкий, времени мало – сообщите всем – может, кому то поможете. Если есть кто-то, у кого имеется оружие – милиционеры, военные, охотники – пусть берут его и пользуются. Оружие сейчас это жизнь. Вот вкратце все что я знаю и могу сказать. Вопросы задавать бесполезно, я сам ничего более не знаю.
Закончив говорить, Геллер допил воду и словно вспомнив, что он сам говорил об оружии достал пистолет и стал менять магазин. От усталости получалось у него это неловко. Все стояли, глядя на него, переваривая информацию. Все выглядело полным бредом, если бы они не были полноправными участниками этого бреда.
На улице вдали, но не так чтобы особо далеко прозвучала довольно длинная автоматная очередь. Лейтенант встрепенулся и чуть не выронил магазин.
В этот момент с грохотом распахнулась дверь разделочной, и оттуда выбежал… выбежало… то, что совсем недавно было Петровичем. Однако это существо было именно таким как застреленные Геллером двое – с такими же мертвыми голодными глазами…. Хотя «Петрович» двигался в отличие о тех очень быстро и ловко… И явно был голоден. Хотя, судя по внешнему виду – он неплохо закусил охлажденным мясом. Он бросился к девчонкам – они стояли ближе всего к нему. Те с визгом ломанулись прочь, едва не сметя Дашу и попутно выбив таки у Геллера из руки магазин. «Петрович», не замечая Клавдию Ивановну, бросился к ним.
Даша шагнула вперед, взмахнула топором и… «Петрович» очень ловко увернулся, и Даша поняла – она не успеет отразить его топором. Можно рукой…но этого то он и хочет. Она и раньше порой в шутку боролась с Петровичем – ей это была хорошая практика, а вот Петрович похоже получал от борьбы с молодой девушкой несколько иные ощущения, но как бы там ни было – она знала, что хватка у него – будь здоров… она обычно забарывала его на скорости или на болевом, но вот скорости новому «Петровичу» было не занимать, болевой… а чувствует ли он боль?
Внезапно сзади хлопнул «Макаров», ватник на груди «Петровича» украсился дырочкой, а его самого швырнуло на стеллаж. Впрочем, он мгновенно качнулся обратно, совершенно не обращая внимания на дырку в груди.
Но Даша уже пришла в себя – перехватив топор левой, она схватила шокер, надеясь, что там остался хоть какой-то заряд. И ткнула в тянущуюся к ней лапу. Разрядив шокер без остатка она все же добилась того что «Петрович» замер на секунду – и тут же с размаху ударила его топором по черепу.
Он упал. Даша отшагнула назад. Стояла тишина, только всхлипывали девушки и Геллер подобрав с пола магазин загнал его в пистолет и снял с задержки. Патрон в стволе был, догадалась Даша. В голову стрелять не решился, но и так спас меня.
– Спасибо – сказала она Геллеру.
– Ай, таки не за что, сама справилась.
– Если бы не вы…
-Ааа, перестаньте сказать – вон, смотри как четко ты его уработала.
Даша посмотрела… и ее второй раз за день вывернуло. Господи, позорище-то какое… да еще при нем… Даша готова была со стыда провалиться. На ее счастье лейтенант стал выяснять у тети Клавы про Петровича, ее успокаивали девушки – хотя Даша видела, что они сами близки к истерике и их бодрость напускная.
Наконец все устаканилось. Лейтенант добил патронами магазин, убрал заряженный пистолет в кобуру, но застегивать ее не стал. Осмотрел всех еще раз, задержав взгляд на Даше, хмыкнул, качнув головой и сказал:
