Яцек Пекара - Слуга Божий
— Эля Карране, это имя вам что-нибудь говорит?
Я пожал плечами. Кто в Хез-хезроне не знал о том, что Эля публично дала от ворот поворот Ракшилелю? Разве что, глухие и слепые. Эля была одинокой богатой барышней, якобы отданной под законную опеку старших братьев, но на самом деле они плясали под её дудку. И, кроме того, она была смелой и решительной. Думала, что с её деньгами и положением она может не бояться Ракшилеля. И это, к сожалению, говорило о том, что умом она не грешила. Пусть не хотела замужества, но, по крайней мере, не следовало унижать мастера мясников публично. Тем более, когда ты всего лишь мещанка, лишённая влиятельного мужа или любовника. А о первом и о втором при своей красоте и деньгах она могла позаботиться без труда. Что ж, она, видимо, любила свободу, а это бывает равно приятным, как и опасным.
— Покончи с ней, Мордимер, — сказал он, накрыв мою руку своей.
Она была горячей и липкой. Неудивительно, что Эля не хотела, дабы к ней прикасались такие пальцы. Я тоже не хотел, поэтому убрал руку.
— Я не наёмный убийца, — сказал я, пожимая плечами. — Обратись к кому-нибудь другому.
Я не был ни разозлён, ни обижен. Скорее, разочарован тем, что мастер мясников мог отнестись ко мне, как к лишь бы какому наёмнику, готовому на всё за пару крон. Я встал, но он схватил меня за руку. Я остановился и посмотрел на него. Он нехотя ослабил хватку.
— Покончи с ней официально, — сказал он, делая ударение на последнем слове.
— Я не имею права действовать на этой территории, — возразил я осторожно, удивлённый тем, что он этого не знает. — Моя лицензия не включает Хез-хезрон. Я всего лишь бедный парень из провинции, но если хочешь, могу тебе порекомендовать кого-нибудь из местных. Знаю одного-двух ещё со школы…
— Что нужно, улажу, — буркнул Ракшилель, а я подумал, что его щупальца, похоже, тянутся очень далеко. — Ведь я хочу её не убить, а лишь пригрозить приводом к Судебной Скамье[43]. Когда она увидит заплечных дел мастера Северуса и его инструменты, её сердечко сразу смягчится.
Глядя на Ракшилеля, я подумал, что вовсе не был бы столь уверен, кого выберет Эля Карране: его или сеанс у мастера Северуса, который действительно славился набором в высшей степени уникальных инструментов. Ну, это был уже её выбор. Кроме того, я глубоко сомневался в том, что после привода Эли к Скамье Ракшилелю удастся вытащить любимую обратно. Дела, однажды пущенные в ход, нелегко удаётся остановить. Мясника либо ослепляла любовь, замешанная в крепкой пропорции с ненавистью, либо на самом деле он уже хотел не добиться Эли, а лишь погубить её. Однако меня он обманывал или себя? Но я не собирался ему этого объяснять. Это было исключительно его делом. Впрочем, возможно Эля смягчится, когда увидит, что Ракшилель настолько отчаялся, что послал за ней гончего пёсика в образе вашего покорного слуги.
— И послушайте меня внимательно, господин Маддердин. У меня есть основания полагать, что Эля не такая богобоязненная и добродетельная барышня, какой хотела бы казаться…
Теперь он меня заинтересовал. Разумеется, в его словах следовало отделить зёрна от плевел, но, в конце концов, кто может сделать это лучше, чем бедный Мордимер?
— Что имеешь в виду? — спросил я и подумал, а не отведать ли фиников, но Ракшилель так копался рукой в миске, что, должно быть, уже все до единого залапал.
— Каждую субботу, вечером, она тайком выходит из дома и возвращается лишь в воскресенье после полудня.
— У неё хахаль, — рассмеялся я.
— Не перебивай меня, Мордимер, — рявкнул он. — Где у неё хахаль? В подземельях под Саревальдом?
По-видимому, упоминание о хахале раздражило мясницкого мастера. Не скрою, меня это развеселило, но своего веселья я предпочёл не показывать. Не надо мне врагов больше, чем их есть. Не скажу, чтоб я слишком опасался недоброжелательных ко мне людей, но зачем же восстанавливать против себя очередных? Впрочем, смиренный ведь я и кроткого сердца, в точности, как требует Писание.
— А откуда у неё столько денег на новый выезд, новые платья, стадо слуг, бесконечные приёмы? На некоторые приглашает сто или двести гостей, — продолжал он. — Не иначе, это происки нечистой силы. — Он размашисто перекрестился.
Побьюсь об заклад, больше всего в перечисленном ему не нравилось то, что его на эти приёмы не приглашали.
— В подземельях под Саревальдом, — повторил я. — Ну-ну, действительно интересно. Но ведь Эля богата.
— Не настолько богата, — сказал Ракшилель. — Я точно проверил, поверь мне.
Да, что касается финансов, трудно было не верить пронырливости Ракшилеля. В конце концов, будь он тупым, не стал бы одним из богатейших купцов в городе и мастером гильдии мясников.
— Ты отправлял кого-нибудь за ней? — спросил я.
— А как же, — ответил он мрачно, — отправлял. Три раза. И мои люди никогда не возвращались. Представляешь себе?
Это было уже и правда любопытным. Вдобавок, то, что дело было опасным, без всякого сомнения повлияет на величину моего гонорара.
— Почему не сделаешь этого официально? Созови скамейщиков и потребуй расследования, или подай формальное заявление в Инквизицию…
— Господин Маддердин, — он жёстко посмотрел на меня, и я видел, что он теряет терпение. — Я не хочу её убивать или сжигать на костре, лишь жениться. А если бы твои собратья узнали о ереси, даже я не спас бы её от пламени! Итак, решай: берёшься за эту работу или нет, Мордимер?
Этот Ракшилель заблудился в трёх соснах. Он что, вообразил, что я смогу закрыть глаза на факт ереси? Мой Ангел-хранитель тогда обеспечил бы мне массу удовольствия, по сравнению с чем, сеанс у мастера Северуса показался бы волнующим свиданием. Разве что, я бы увидел вытекающие из таких действий выгоды, ибо неисповедимы пути, которыми следуют мысли Ангелов!
— За сколько? — спросил я, зная, что будет нелегко выбить хоть что-то из этого скупца.
— Устрою тебе лицензию от епископа на весь округ Хез-хезрона. Этого, пожалуй, даже слишком? — он поднял брови, как бы поражённый моей неблагодарностью.
— Лицензию всегда можно дать, а потом всегда можно отобрать. Всё зависит от настроения епископа, — сказал я, прекрасно зная, что когда Его Преосвященство страдает от приступов подагры, его поведение бывает непредсказуемым. — Кроме того, ё-моё, у меня будут свои расходы. Или ты думаешь, что Смертух и близнецы пойдут со мной за красивые глаза?
Ракшилель пожевал губами, как бы что-то подсчитывая в уме.
— Двадцать крон, — наконец, произнёс он с усилием.
— Там уже погибли люди, — напомнил я ему. — Триста и ни сентимом меньше.
