Йон Линдквист - Человеческая гавань
С этого времени Симон стал достаточно осторожен и никогда не забывал каждое утро плюнуть в спичечный коробок. Он не знал, чего ожидать в конце договора, который он заключил, но он знал, что должен выполнять условия до самой смерти.
А потом?
Больше он ничего не знал, но боялся худшего. И он чувствовал раскаяние в том, что не сбросил тогда Спиритуса с мостков, обратно в море, откуда он и появился. Но было уже слишком поздно об этом думать.
Симон сделал глоток кофе и посмотрел в окно. Небо было бескрайним и ясным, каким оно может быть только осенью. Береза уже вся пожелтела. Никаких признаков надвигающейся бури, но Симон точно знал, что она будет, как знал многое другое: сколько воды будет после того, как растает снег, сколько выпадет дождя летом.
Допив кофе и вымыв чашку, Симон надел сапоги и вышел. Надевать сапоги в любую погоду — это была одна из островных привычек. Ведь никогда не знаешь, что случится вечером.
Может быть, почту и газеты доставили сегодня с ранним паромом. Такого почти никогда не бывало, но ведь всегда находятся несколько стариков, которые просто обожают прийти и проверить: а вдруг в этот раз все иначе?
По пути к почтовым ящикам он бросил взгляд на дорогу к Смекету. Там было чем себя занять, и, наверное, это хорошо для Андерса. Занятые руки помогают от грустных мыслей, он знал по собственному опыту. В худшие времена с Маритой, его первой женой, от паники и тревоги его спасали только тренировки, вечные упражнения с картами, платками и другими предметами.
С Анной — Гретой все было по — другому. Совершенно по — другому.
Симон знал, что у Андерса не было никакого хобби, чем бы он мог занять себя, поэтому хлопоты по дому должны помочь ему отвлечься.
Еще с расстояния ста метров он увидел, что сегодня около почтовых ящиков дежурят Хольгер и Йоран. Выглядели они оба грустно. Хольгер стал таким после разочарований юности, Йоран — после сорока лет службы в полиции.
Но что это?..
Мужчины о чем — то оживленно разговаривали. Хольгер качал головой и показывал рукой в сторону моря. Йоран стоял и пинал землю, — видимо, он был чем — то ужасно раздражен. Но не это было странным.
Почтовые ящики исчезли.
Стена закрытого магазина была пуста. Остался только желтый ящик для исходящей почты, и это было по меньшей мере странно.
Они убрали почтовые ящики? Кто? Зачем?
Когда Симон подошел ближе, то понял, что проблема носит совершенно иной характер.
В десяти метрах перед магазином Симон наступил на какие — то обломки, которых становилось все больше, по мере того как он подходил ближе. Пластмассовые и деревянные. Обломки почтовых ящиков, которые еще день назад висели на стене. Желтый ящик для исходящей почты был весь изломан и изогнут.
Тут Хольгер увидел его и воскликнул:
— Ага, вот и житель Стокгольма! Ты только глянь, что тут творится!
— Что тут случилось?
— Что случилось? — произнес Хольгер. — Я тебе расскажу, что тут случилось. Ночью, когда все спали, приплыли какие — то уроды на лодках и разгромили наши ящики. Представляешь?
— Зачем?
Хольгер недоуменно посмотрел на Симона, как будто не верил своим ушам.
— Зачем? А ты думаешь, им требовались какие — то особые причины? Может, им было трудно причалить, или, может, им солнца мало показалось, или им просто нравится все рушить. Ой, какой я злой, кто бы знал, какой я злой сейчас.
Хольгер повернулся на каблуках и, прихрамывая, пошел на пирс, где Мате, владелец магазина, стоял в ожидании парома.
Симон повернулся к Йорану:
— Но что тут произошло на самом деле?
Йоран покачал головой:
— На самом деле мы не имеем никакого понятия. Но ведь кто — то это сделал.
— Кто — то с острова?
— Нет, думаю, нет. Но наверняка ничего не известно.
— И никто ничего не слышал?
Йоран кивнул на пирс:
— Мате слышал что — то, вроде как звук мотора. Но он не понял, что это — лодка или мопед. Ветер дул не в ту сторону.
— Так было бы слышно все равно.
— Я не знаю, — вздохнул Йоран и зачерпнул несколько зеленых и серых крошек, которые он показал Симону, — посмотри — ка на это. Что ты скажешь?
Кусочки в руках Йорана были довольно большими и непохожими на то, что лежало на земле.
— Они не выглядят так, как будто они сломаны.
— Нет. Они, скорее, порезаны. Ножом или чем — то таким. И посмотри сюда!
Йоран показал на ящик. Было явно видно, что кто — то порубил его большим ножом.
Симон покачал головой:
— И почему так делают?
Йоран колебался. Наконец он сказал:
— Мой опыт подсказывает, что такие дела творят из ненависти.
— Кого же они так ненавидят?
— Нас.
Симон посмотрел на осколки, лежащие на земле. Ненависть. Ненависть к тем, чьи фамилии написаны на почтовых ящиках.
Йоран пожал плечами:
— А может, это просто жажда разрушения?
— Это ненависть, я думаю.
Йоран присел и начал собирать осколки. Когда корзина наполнилась обломками, Йоран пошел на пристань за пустой тарой, а Симон опустился на ступеньку и утер пот со лба.
Столько неприятностей только потому, что кто — то… нас ненавидит.
Симон нахмурился и потер глаза.
Хм. Сколько неприятностей может быть, если кто — то кого — то ненавидит. Хотя, вообще, надо быть благодарными, что они нашли на своем пути почтовые ящики, а не их владельцев. Страшно подумать, что могло бы тогда случиться.
— Симон?
Симон поднял глаза. Перед ним стоял Андерс с конвертом в руке и растерянно оглядывался:
— А где почтовые ящики?
Симон объяснил, что случилось, и сказал, что Андерс может отдать свое письмо Матсу. Тот как раз шел от пристани с голубым почтовым мешком. За ним — Йоран и Хольгер.
Йоран достал черный мешок и начал собирать в него обломки. Хольгер внимательно уставился на Андерса.
— Ага, — сказал он, — у нас чужак! И когда ты прибыл?
— Вчера, — ответил Андерс.
Хольгер кивнул, глазами поискав поддержку Матса и Йорана, но не получил ее. Йоран бросил на него раздраженный взгляд, и Хольгер все вспомнил.
— Я очень сожалею, — пробормотал он виновато.
Они немного поговорили о том, как теперь поступать с почтой. Сегодня Мате встретится с людьми и объяснит им, что случилось. Затем каждому придется достать себе новый ящик. А пока его нет, можно поставить пластмассовое ведро с крышкой или, на худой конец, мешок и написать свой номер.
Андерс помахал конвертом:
— А как мне быть с этим? Тут пленка. Мне бы не хотелось, чтобы она потерялась.
