Стивен Кинг - Ученик дьявола
Кот, наконец, пришел, пересек половину двора и снова сел, но не основательно, хвост беспокойно бился из стороны в сторону. Он не доверял ему. Но Дуссандер знал, что кот чует запах молока, и хладнокровно ждал. Рано или поздно кот придет.
В Патине никогда не было проблем с контрабандой. Некоторые из узников приносили с собой ценности, запихивая их глубоко в прямую кишку в небольших замшевых мешочках (как часто потом оказывалось, эти ценности ничего не стоят — фотографии, локоны, бижутерия), заталкивали с помощью палочек так глубоко, чтобы их не могли достать длинные пальцы надзирателей, которых так и называли «Вонючие пальцы». Он вспомнил, что у одной женщины был бриллиант с трещиной, потом оказалось, что он ничего не стоит, — но шесть поколений семья передавала его от матери к старшей дочери (во всяком случае, так она говорила, но она была еврейкой, а они все врут). Она проглотила его, перед тем как войти в Патин. Когда он вышел наружу с экскрементами, опять проглотила. Так делала несколько раз, хотя бриллиант постепенно ранил внутренности, и она умерла от кровотечения.
Были и другие уловки, хотя, в основном, они касались таких сокровищ, как заначка табаку или ленты для волос. Это значения не имело… В комнате, в которой Дуссандер проводил допросы, была плитка и стол, покрытый красной клетчатой клеенкой, почти такой же, как теперь у нею на кухне. На плите всегда стояла кастрюля с дымящейся тушеной бараниной. Если подозревали контрабанду (да если и нет…), члена подозреваемой группы приводили в эту комнату. Дуссандер ставил его у плиты, где от тушеного мяса поднимался густой ароматный пар. Спрашивал мягко: «Кто? Кто прячет украшения? У кого есть табак? Кто дал этой женщине таблетку для ребенка? Кто?» Жаркого никогда никому не обещали, но аромат его постепенно развязывал языки. Конечно, дубинкой можно было добиться того же, или ударить в промежность, но с бараниной было… элегантней. Да.
— Кис-кис, — звал Дуссандер.
Уши кота повернулись на голос. Он приподнялся, потом, словно вспомнив о давнем пинке или о спичке, опалившей его усы, снова сел на задние лапы. Но скоро подойдет.
Дуссандер нашел способ борьбы с кошмарами. Способ, который, в принципе, не сильно отличался от надевания на ночь эсэсовской формы… но давал больше власти. Дуссандер был доволен собой, жаль, что не додумался до этого раньше. Он подумал, что должен благодарить мальчика за этот новый метод успокоения, за то, что тот показал ему, что ключ к ужасам прошлого был не в отрицании, а в размышлениях, и даже иногда в чем-то типа дружеского объятия.
Это правда, что до неожиданного появления мальчика прошлым летом, кошмарные сны долго не тревожили его, но он считал сейчас, что тогда это был трусливый компромисс с прошлым. Пришлось отказаться от части себя самого. И вот теперь он снова стал самим собой.
— Кис-кис, — звал Дуссандер.
И улыбка появилась на ею лице, добрая улыбка, ободряющая, улыбка всех стариков, кто однажды не только преодолел все сложности жизни и оказался в безопасном месте практически невредимым, но даже приобрел некую мудрость.
Кот поднялся с задних лап, секунду помедлил и потрусил через оставшуюся часть двора с грациозностью рыси. Он поднялся по ступенькам, последний раз бросил на Дуссандера недоверчивый взгляд, прижал изодранные облезлые уши и начал лакать молоко.
— Вкусное молочко, — говорил Дуссандер, натягивая резиновые перчатки, которые все это время лежали у него на коленях. — Хорошее молочко для хорошего котика.
Он купил эти перчатки в супермаркете. Стоял в очереди в кассу, и пожилые женщины смотрели на него одобрительно, даже задумчиво. Эти перчатки рекламировали по телевидению. У них были манжеты, а сами такие эластичные, что в них легко можно поднять монетку.
Дуссандер погладил кота по спине зеленым пальцем, говоря что-то успокаивающее. Спина стала изгибаться в ритме поглаживания.
Миска уже почти опустела, когда он схватил кота. Зверек отчаянно боролся за жизнь, выкручивался, брыкался, кусал резину. Его тело извивалось, как гибкий хлыст, из стороны в сторону, и Дуссандер не сомневался, что если бы коту удалось добраться до него зубами или когтями, он бы победил. Это был старый волк. «Рыбак рыбака видит издалека», — подумал Дуссандер с улыбкой.
Держа кота на почтительном расстоянии от себя, с гримасой боли на лице, Дуссандер открыл ногой дверь и вошел в кухню. Кот орал, извивался и рвал резиновые перчатки. Звериная треугольная голова рванулась и зубы вцепились в зеленый палец.
— Противный котик, — сказал Дуссандер с упреком.
Дверца духовки была открыта. Дуссандер швырнул туда кота. Раздался звук рвущейся ткани, когда когти кота отцепились от перчатки. Дуссандер захлопнул дверцу коленом, вызвав болезненный приступ подагры. Но все равно он улыбался. Тяжело дыша, почти задыхаясь, прислонился на секунду к духовке, опустив голову. Духовка была газовой. Он редко ею пользовался, готовя лишь странные блюда из телевизионных передач, а вот теперь — убивая бездомных котов.
Очень тихо из газовых горелок доносилось царапание и мяукание рвущегося наружу кота.
Дуссандер повернул рукоятку на 500°. Послышался звонкий хлопок, когда зажглись два ряда газовых горелок. Кот перестал мяукать и заорал. Его крик напоминал… да, детский. Крик маленького мальчика от сильной боли. От этой мысли Дуссандер улыбнулся еще шире. Сердце колотилось в груди. Кот царапался и метался в духовке, все еще крича. Очень скоро из духовки пошел запах паленой шерсти, наполняя комнату.
Через полчаса он выскреб остатки кота из духовки с помощью большой вилки, приобретенной за два доллара девяносто восемь центов на распродаже в торговом центре, в миле от дома.
Обгорелый скелет кота Дуссандер всунул в мешок из-под муки. Мешок отнес в подвал. Пол в подвале был земляной. Вскоре Дуссандер вернулся и начал разбрызгивать освежитель воздуха «Глейд», пока воздух в кухне не наполнился искусственным ароматом хвои. Затем открыл все окна, вымыл вилку для гриля и повесил на крючок. Потом сел и стал ждать, не придет ли мальчик. Улыбка не сходила с его лица.
И Тодд пришел, пришел через пять минут после того, как Дуссандер перестал его ждать. На нем была теплая куртка со значками школы и бейсболка команды «Сан-Диего Падрес». Под мышкой — учебники.
— Ой-ой-ой! — сказал он, входя в кухню и морща нос. — Что это за вонь? Просто ужас!
— Я включал плиту, — ответил Дуссандер, закуривая, — и случайно спалил свой ужин. Пришлось выбросить.
Как-то в конце месяца мальчик пришел намного раньше обычного, задолго до конца уроков. Дуссандер сидел в кухне и пил виски «Эйншент Эйдж» из смятого стакана с полустертыми словами по ободку: «Это твой кофейный рай, поскорее наливай!» Он вынес кресло-качалку на кухню и теперь пил и качался, качался и пил, ударяя шлепанцами по выцветшему линолеуму. Ему было очень хорошо. До прошлой ночи кошмары не снились совсем. После смерти кота с облезлыми ушами. Но прошлой ночью кошмар был просто невыносимым. Без дураков. Они стащили его вниз, когда он уже поднялся на гору до половины, и стали творить с ним неописуемые вещи, пока не проснулся. И все равно после лихорадочного пробуждения и возвращения в мир реальности был доволен. Он может положить конец кошмарам в любой момент. Даже если кота на этот раз будет недостаточно. Вокруг ведь всегда полно собак. Да. Полно.
