Плохой дом (ЛП) - Уэст Сэм

Разве паранойя не является одним из первых признаков сумасшествия?

Я просто чертовски устал...

- Ты не сходишь с ума, Йен.

Она подвинулась к нему и сжала его руку. Мгновенно он перестал кромсать дерматин и уставился на ухоженную руку, накрывшую его ладонь. Ее кожа была теплой и сухой, и ему вдруг представилось, как эта же рука расстегивает ширинку его джинсов. У него пересохло во рту, а сердце забилось быстрее.

Он не успел ответить, когда официантка принесла две тарелки со скампи и большую чашку чипсов. Луиза отдернула руку, и они оба уставились в тарелки с едой, поставленные перед ними. Йэн заказал еще два напитка, терпеливо ожидая, пока женщина заговорит, но внутри него кипела едва сдерживаемое нетерпение.

- Мои родители были хорошими людьми, - сказала Луиза, принявшись за еду, медленно и методично пережевывая. Со вздохом она откинулась на спинку. - Особенно мой отец. Он был самым добрым, самым милым человеком, которого только можно встретить. Он был владельцем завода, который открыл в восьмидесятых годах и который к моменту его выхода на пенсию стоил миллионы.

- Что он производил? - спросил Йен, в основном из вежливости, а не из искреннего интереса.

- Изделия из сантехнической керамики. В основном, раковины и унитазы. Он продал фабрику в начале нулевых годов, тогда же они переехали из центра города на Абердин-роуд, двадцать девять. Мой отец был помешан на гольфе, а, как ты знаешь, поле для гольфа находится прямо за домом. Мой отец думал, что он переехал в рай. Но на самом деле они переехали в ад.

Она замолчала, и он чуть не застонал от разочарования.

- Продолжай.

- Они прожили там шесть месяцев, прежде чем исчезли. После переезда у моего отца изменился характер. Он стал угрюмым и замкнутым, раньше он всегда смеялся, был полон жизни. Но потом они переехали туда, и все изменилось. Он изменился. Я приезжала не так часто, как следовало бы, я работала в городе в компании по графическому дизайну, была молодой женщиной со своей собственной жизнью и своими проблемами. Но когда я приезжала, было похоже, что моя мама действительно боялась его.

Холли боялась меня? - От этой мысли ему стало плохо.

- Почему она его боялась? Что она говорила?

- Дело не столько в том, что она говорила, сколько в том, что она не говорила. В прежние времена она дразнила его по всяким пустякам, например, за неумение готовить, за то, что он тайком проверял результаты футбольных матчей, ну, знаешь, обычные вещи. В том доме она превратилась в оболочку той женщины, которой когда-то была.

- Они когда-нибудь говорили тебе что-нибудь о доме?

- Моя мама - нет, ни разу. А вот отец говорил. Однажды он доверился мне, но я отмахнулась от него, и после этого он еще больше замкнулся. Я просто подумала, что на пенсии он заскучал и от безделья ему мерещится всякое. Он говорил, что с тех пор, как они переехали, происходят странные вещи. Например, он слышал голоса, шепчущие посреди ночи. Утверждал, что комнаты неуловимо меняют свою форму. - Луиза печально покачала головой, похоже, что она снова была готова расплакаться. - В основном он жаловался на то, что не спит, на кошмары...

Кошмары... Неужели отцу Луизы тоже снилось, как он убивает свою семью?

- Ты когда-нибудь видела или чувствовала что-то странное, когда была в доме?

- Нет, никогда.

- Прямо как мы с Холли, - тихо сказал он, скорее себе, чем ей. - Что бы ни происходило, это происходит со мной, и только со мной. А Джейкоб...

Я буду резать, резать, пока не нашинкую тебя...

Он вздрогнул.

- Ты совсем побледнел, Йен.

Йен сделал глоток, чтобы успокоиться. От одной мысли о сыне его желудок скрутило в узел, а по всему телу выступил сначала горячий, а затем холодный, просто ледяной пот.

Он прочистил горло, чтобы заговорить.

- Ты когда-нибудь пыталась узнать прошлое этого дома? Пытались узнать что-нибудь о доме или о людях, которые жили в нем до твоих родителей? Потому что этим я собирался заняться после разговора с тобой. Мне нужно знать об этом доме как можно больше.

- В том-то и дело. Ты веришь в призраков, Йен?

Вопрос застал его врасплох.

- До того, как поселился в этом чертовом доме - нет.

- А теперь?

- Прости, но какое отношение это имеет к людям, которые жили в этом доме до твоих родителей?

- Я кое-что раскопала после того, как мои родители исчезли. Что-то ужасное произошло в том доме, и я думаю, что это сделало дом плохим, как будто он впитал в себя то зло, которое в нем происходило долгое время.

Йен вздрогнул, когда слова Джейкоба эхом отозвались в его голове:

Дом злой, папа...

- Кто жил в том доме до того, как его купил твои родители? Что там случилось такого ужасного?

- Он принадлежал мистеру и миссис Эверетт. Джеймс Эверетт был солидным бизнесменом, который построил дом в семьдесят седьмом году, в то же время появилось и поле для гольфа. До этого Абердин-роуд была полем. Джеймс Эверетт был плохим человеком, Йен. Очень плохим человеком. Он заявил о пропаже своей жены за десять лет до того, как их тела были найдены в доме.

- Я не понимаю.

- Вскоре после того, как дом был построен, Джеймс Эверетт заявил о пропаже своей жены. В течение десяти лет он держал ее в плену в своем собственном доме, прежде чем убил, а затем покончил жизнь самоубийством. То, что он с ней сделал... Когда их тела нашли, у нее не было рук и ног, а тело было ужасно изуродовано.

- Почему я никогда не слышал об этом? Наверняка такая история попала бы в газеты?

Луиза пожала плечами.

- Их родственники заткнули прессе рты большими деньгами. Для них это было позором. Только полиция знала об этом.

- Как ты об этом узнала?

- После исчезновения моих родителей я часто встречалась с полицией. В итоге я вышла замуж за детектива, который расследовал исчезновение моих родителей, так что можно сказать, что я получила закрытую информацию. - Йен посмотрел на ее левую руку, и она проследила за его взглядом. Обручального кольца не было. - Он бросил меня в прошлом году.

- Мне жаль.

- Все в порядке. - Хотя, судя по грусти в ее глазах, Йен догадался, что это, скорее всего, не так.

Он вернулся к обсуждаемому вопросу:

- Так что ты хочешь сказать? Что призрак мистера Эверетта обитает в доме двадцать девять по Абердин-роуд? Или, может быть, его измученная при жизни жена бродит по комнатам, в поисках того, кто над ней измывался, и вымещая свою ярость на любом незадачливом дураке, который случайно там поселился?

- Можешь издеваться сколько угодно. Я знаю, во что я верю.

- И во что же ты веришь?

- Я верю, что в доме водятся привидения. Не столько они, сколько негативная энергия, которую злые люди оставили после себя. Та бедная женщина умерла в ужасе и боли; я верю, что дом впитал мощную негативную энергию. И я верю, что эта ненавистная энергия распространилась по всему дому, просочилась в каждый уголок. Это сделало дом злым.

Это плохой дом, папа...

- Это звучит...

Как звучит? Безумно?

А что во всем этом не было безумным?

- Я знаю, что говорю, как сумасшедшая, но у меня было много лет, чтобы подумать об этом, и это единственное, что объясняет все происходящее. Я думаю, что мой отец улавливал энергию в доме, потому что был более чувствительным, чем моя мама.

- Это все очень замечательно, но твои родители исчезли. Какое отношение это имеет к дому?

- Я точно не знаю. Я знаю только, что дом имеет к этому какое-то отношение.

Йен обдумал ее слова о том, что некоторые люди, например, ее отец, были чувствительными. Он согласился, что в этом есть смысл. Он был художником. Возможно, он не всегда был в ладах со своими чувствами, но чувствительность и творчество должны были идти рука об руку. А что касается Холли, то она была учителем математики, и практичнее таких людей не бывает. Джейкоб, с другой стороны, был ребенком, и если верить всем жутким фильмам и книгам, которые он когда-либо видел или читал, то дети первыми улавливали такую энергию; у него, можно сказать, была прямая чертова горячая линия с этими мертвецами.