Ричард Мид - Дьявольские миры (Сборник)
— Джоммо, уговори ее — и постарайся поскорее, — сказал Бэннинг.
Снова видеоэкраны озарились этим ужасным пламенем, на этот раз ближе, так близко, что огненная стена закрыла все небо.
— Терения… — начал Джоммо.
— Разве ты не видишь, — воскликнула она, — что они уже побеждены и не могут заставить меня повиноваться!
Бехрент отходил к экранам, но сейчас снова вернулся. Он недоуменно произнес:
— Только что эскадра уменьшила скорость! Она по-прежнему следует за нами, но на большем расстоянии и батареи прекратили огонь.
— Этого не может быть! — закричала Терения. — Ты лжешь!
Бэннинг довольно улыбнулся.
— Они были достаточно близко и это сработало. Они больше не будут стрелять, раз теперь они знают, что их императрица у нас на борту.
— Но узнали они об этом только сейчас, не так ли? — спросил Рольф.
Бэннинг кивнул. — Я приказал, в радиорубке, чтобы они подключили внутреннюю связь к передающей станции. На каждом корабле должны были слышать голоса Терении и Джоммо.
Джоммо вскрикнул голосом, хриплым от ярости. Во взгляде Терении смешались удивление и ненависть, но она ничего не сказала.
Бэннинг поднял пистолет. — Теперь мы пойдем обратно. И не пытайтесь придумать уловку похитрее прежней.
— Я пойду с тобой, — проворчал Рольф.
Женщина молчала всю дорогу, не сказала она ни слова и когда ее запирали в каюте, принадлежавшей раньше Ландольфу. Но Джоммо, которого поместили в соседнюю каюту, заговорил прежде, чем Бэннинг и Рольф вышли.
— Мы можем заключить сделку, — сказал он, обращаясь к Бэннингу. — Освободи Терению, отправь ее в спасательной шлюпке — и я верну тебе память.
Бэннинг расхохотался. Он подумал, что теперь понял этого человека.
— Нет, Джоммо.
— Рольф может подтвердить, что я никогда не нарушал слова, — голос Джоммо звучал ровно.
— Я не сомневаюсь в этом. Но также я не сомневаюсь и в том, что на этот раз ты слова не сдержишь — ради того, чтобы мы не добрались до Молота. Что скажешь на это?
Джоммо промолчал, но брошенный им взгляд сам по себе был достаточным ответом.
— Пока еще у тебя есть время, — сказал Рольф. — но скоро ты сделаешь то, что мы хотим. И с радостью.
— Я?
— Да, ты. Потому что мы идем в определенное место. Скопление Лебедя.
Мы идем к нему — и в него.
Насколько мало сказанное Рольфом значило для Бэннинга, настолько много — и это было совершенно очевидно — оно значило для Джоммо. Его волевое лицо внезапно побледнело.
— Так значит, Молот там?
— Да, там. На одной из планет самого опасного скопления в галактике.
На какой именно — я не знаю, и тем более я не знаю, как безопасно до нее добраться. Я погублю корабль, если попытаюсь войти в скопление. Но кое-кто знает все.
Джоммо перевел взгляд на Бэннинга.
— Все знает Валькар. Так?
Рольф кивнул. — Да, Валькар знает. Конечно, сейчас он лишен памяти и, безусловно, погубит нас там — но когда он вспомнит, то мы все будет в достаточной безопасности. Ты. Я. Терения.
Секунду Джоммо молчал, а потом прошептал: «Проклятье!», прошептал так горько, что это потрясло Бэннинг. Они с Рольфом вышли и заперли дверь.
— Пусть попотеет, — сказал Рольф и внимательно посмотрел на Бэннинга.
— Я думаю, Кайл, что сейчас для тебя самое лучшее — пойти в свою каюту и выспаться. Ты, похоже, нуждаешься в отдыхе.
— Спать? — воскликнул Бэннинг. — Ты полагаешь, что я смогу заснуть, зная о преследующих нас крейсерах, о Скоплении впереди, о…
— Пока ничего не произойдет, — грубо прервал его Рольф. — Эти корабли для проверки свяжутся с Ригелем, убедятся, что Терения и в самом деле у нас, и будут только сопровождать «Солнечное пламя». А до Скопления Лебедя все еще долгий путь. — Он помолчал и значительно добавил:
— И впереди тебя ждет нелегкое испытание.
Снова ледяное дыхание смерти коснулось Бэннинга. В глубине души он сознавал, что не хочет согласия Джоммо, не хочет, чтобы он вмешивался в мозг Нейла Бэннинга.
— Входи. — Рольф отворил перед Бэннингом дверь каюты. — Я приготовлю выпить — вино поможет тебе расслабиться.
Бэннинг взял протянутый Рольфом бокал и выпил, думая о другом — о Терении, о себе и о грозном Скоплении Лебедя. Откинувшись на подушки постели он еще немного поговорил с Рольфом и незаметно заснул.
И увидел сон.
Во сне он был двумя разными людьми. Он был собой и он же был Валькаром, чья неясная зловещая фигура с жестокими глазами, одетая в диковинные одежды, росла все больше и больше, а сам Нейл Бэннинг одновременно сокращался в гномика, в тварь не больше мыши. И тот — Валькар — гнал прочь Бэннинга, неслышно кричавшего в окутывающий его огромной тьме.
Сон пугал, и Бэннинг обрадовался, когда проснулся.
Рядом с постелью его пробуждения ожидал Сохмсей, терпеливый, как статуя. На вопрос Бэннинга он ответил:
— Ты спал долго, господин, очень долго. Рольф сделал так с помощью порошка, который он положил в твое питье.
— Выходит, он дал мне наркотик? — сердито сказал Бэннинг. — Он не имел права…
— Так было правильно, господин. Тебе необходимо было отдохнуть, потому что теперь отдыха не будет, пока все не будет закончено.
Что-то в тоне Арраки заставило Бэннинга вздрогнуть.
— Сохмсей, — спросил он, — ты обладаешь способностями, в которых отказано людям. Нет ли среди них способности предсказывать будущее?
Сохмсей покачал головой.
— Господин, не больше тебя или Рольфа могу я видеть сквозь стену времени. Но иногда, через трещины в стене… — Он прервал себя. — Мы как и люди, видим сны. Возможно, и это не более чем сон.
— Нет, расскажи мне! Расскажи, что ты видел через трещины!
— Господин, я видел небо в огне.
Бэннинг поднялся с постели.
— Что это должно значить?
— Я не знаю. Но, несомненно, мы все это узнаем. — Сохмсей подошел к двери и отворил ее. — А сейчас иди, господин. — Валькара ждут в командной рубке.
Бэннинг отправился туда далеко не в радужном расположении духа. В рубке у переднего видеоэкрана стояли Рольф и Бехрент, выглядевшие так, словно они, мучимые бессонницей, безуспешно пытались заснуть, не прибегая к снотворному. Они кивками головы поприветствовали Бэннинга, а когда он присоединился к ним, Рольф, положив одну руку ему на плечо, указал другой на экран.
И там Бэннинг увидел ясно очерченное и уже сейчас огромное, но тем не менее все еще увеличивающееся по мере того, как он наблюдал, сверкающее звездное облако, ошеломляющее невообразимое великолепие солнц — алых, золотых, изумрудно-зеленых, жемчужно-белых, голубых — раскинувшиеся в бесконечности как мантия самого Бога. В некоторых местах звезды были так близко друг от друга, что образовывали мягко светившиеся пятна, и каждое такое пятно окружало черное облако, поглощавшее свет — казалось, что мрак пытается пожрать звезды.