Сергей Саканский - Другая. Украденная душа
«Я не знала, что делать с руками, не умела стоять на сцене, не владела голосом. Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно. Я – куропатка. Нет, не то… Помните, вы подстрелили куропатку? Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил… Сюжет для небольшого рассказа…»
Зрители на лужайке были ей почему-то хорошо знакомы, и она их вовсе не боялась: они только притворялись зрителями, но за их спинами, за точно такой же рампой сидели люди, пришедшие сюда с городских улиц, и это были зрители, самые настоящие зрители…
Занавес сомкнулся, отделив тех от других, к ней сразу бросились, схватили за плечи, затрясли, Маша вырвалась и пошла, но вдруг все закружилось – глаза, капли росы, елочные игрушки, феерия света и тьмы… Какой-то высокий сильный человек взял ее на руки и понес, ей было так тепло и уютно, что хотелось зажмуриться, раскачиваясь в крепких и нежных руках.
И тут она поняла, что эта фантазия не ее, что так не могла думать она сама, Маша – будто бы ее выпускают на сцену вместо сестры: ведь это именно она играла Красную Шапочку в самодеятельном детдомовском театре, и именно она выучилась на актрису и работала на сцене в Оренбурге, а потом перебралась в Самару, и весь этот ужас мог существовать только в голове Дарьи, ее непутевой сестры.
– Дарья… – прошептала она, будто сестра была где-то рядом. – Не лезь ко мне, Дарья!
ТРИ СЕСТРЫ
Когда это началось – до поездки в Москву или после? Как вообще эта поездка может быть связана с лунным дождем, происходившим из синих уральских просторов?
Она понимала, что должна все рассказать Родиону, самому близкому на земле человеку, будущему своему мужу… Но правильно ли он поймет ее? Самое разумное, что он может сделать, так это немедленно отвести ее к психиатру.
– Да и не нужна ты ему будешь теперь, такая! – говорила Дарья глубоко внутри.
– Какая, Даш?
– Дура психическая. Разве тебе до сих пор не ясно, что ты просто сходишь с ума? Или уже сошла… Это наследственная болезнь, от нашей матушки.
– Разве она была сумасшедшей? Где это записано?
– И она, и батюшка. Нормальный мужчина будет жить со своей дочерью? Нормальная женщина перережет ему за это горло?
Тогда и это придется рассказать Родиону, все ему рассказать.
Маша не спала ночь, металась на постели, приказывала себе спать, спать… Завтра у нее спектакль, роль нетрудная – просто кукла Суок, но все равно надо выспаться, а не выходило.
Время двигалось медленно, улица совсем стихла перед рассветом, засыпала Маша, но не спала Дарья.
– Почему колдунья сказала, что ты здесь?
– Не знаю. Я сама не знаю, где я.
– Ты жива?
– Кажется, да. Я чувствую свою руку, могу сжать ее в кулак…
В полусне Маша ощутила, как ее пальцы сминают простыню под одеялом.
– Стой! Это моя рука.
Теперь ясно: Дарья появляется, когда ее собственное сознание меркнет. Как Фредди Крюгер. Но разве можно не спать? Вдруг она больше не проснется, вернее, проснется не она…
– Ты спи, спи… Так мне будет легче вернуться.
– Ты хочешь вернуться, отнять мое тело?
– Да. Увы, я не могу врать, а то бы соврала, захватила тебя врасплох. Но ведь у меня что на уме, то и на языке, как понимаешь.
– Не отдам. И не надейся.
– А я и не надеюсь. Я просто беру.
– Я сильнее.
– Пока.
– Я уничтожу тебя.
– Нет. Это я уничтожу тебя.
– Не получится. Ты моя сестра.
– Я тебе не сестра.
– От этого никуда не денешься. Я знаю о тебе все. Я знаю, как ты думаешь, как будешь действовать. Ты – это почти я… Ну, что? Замолчала? Ау, где ты?
* * *Бывали случаи, когда актеры умирали на сцене, бывали и другие: актер, с которым случился инсульт во время спектакля, все продолжал играть, и упал замертво, только когда закрылся занавес, а зрители отправились в буфет, ни о чем не подозревая…
Маша на самом деле ощущала себя куклой, маленькой куклой Суок, и было совершенно не ясно – то ли она так глубоко вошла в образ, то ли с ней происходит нечто совершенно иное.
Ключ… Она должна вытащить ключ у наследника Тутти, чтобы освободить оружейника Просперо. Сотни детских глаз в зале следят за ней с напряжением – успеет ли? Наивные, искренние и самые благодарные зрители: им невдомек законы искусства, Станиславский и Михаил Чехов, они еще не знают, что добро обязательно победит, а все тайны раскроются, и смотрят пьесу с действительным волнением.
Когда вышли на общий поклон, кто-то будто ударил Машу сзади по затылку. Она обернулась, никого. Раскинула руки: сразу почувствовав пожатия коллег, горячие и влажные. Все отступили цепочкой и снова двинулись к рампе, Маше казалось, будто ее влечет волной.
В коридоре Раковский схватил ее за край балетной пачки:
– Жива? Здорова?
Маша отмахнулась с усталой улыбкой. Раковский сам был в гриме, в костюме: он играл главного Толстяка.
Переодевшись, Маша вышла на улицу. Похоже, собиралась гроза. Город выглядел странно, она не узнавала его в жарком мелькании оконных стекол, принявших на себя вечернее солнце. Ей почему-то показалось, что она идет по Москве…
То, что произошло с нею в Москве, нельзя было объяснить иначе, как… Маша вдруг остановилась. А что произошло в Москве?
Странно: ее память будто покрылась какой-то патиной. Внезапно нахлынул поток воспоминаний, от которых ее бросило в дрожь. Вот она в церкви, кругом свечи, идет венчание, она смотрит по сторонам, видит жениха, но не видит невесты. Где же невеста?
Маша смотрит по сторонам, что-то белое застилает ей глаза… Фата! Невеста в этом странном сне наяву – она сама. Над ее головой держат корону, Маша смотрит на свою руку и видит обручальное кольцо…
Маша трясет пальцами, будто обожглась, смотрит по сторонам. Она стоит на тротуаре, вокруг – Самара, чему же быть еще? На безымянном пальце, разумеется, нет никакого кольца. Палец чешется, его все же опоясывает призрачный след огня…
Город вокруг незнакомый – он почему-то ниже ростом, чем Москва. Девушка пугается. Как она попала сюда? В проеме улицы вдруг блеснула вода. Маша остановилась. Что это за район – Коломенское? Не думала, что река здесь такая широкая…
Вдруг она видит: какой-то человек пристально смотрит на нее, идет за ней. Так. Главное, без паники. Еще, типа, на маньяка не хватает нарваться. Где мой баллончик?
Странно. Ни баллончика, ни сумочки. Это был фирменный баллончик, супер! Очень дорогой, такой антитеррористические бригады используют, муж подарил…
Муж? Какой муж? Свадьба с Родионом еще через месяц. А там что была за свадьба? Кто такой Родион? И что за мужчина идет за нею?
Оглядываюсь. Надо незаметно, на повороте, чтобы он не засек. Идет, гад!
![Иозеф Эйхендорф - Мраморная статуя [==Das Marmorbild]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
