Ричард Матесон - Смертельный номер
Язык Гарри заплетался, и он едва мог говорить.
— Я тогда решил, что так ты скорей поймешь, что нуждаешься в моей помощи. Настоящей помощи. Я не хотел тебя обидеть!
И он взаправду захныкал. Пистолет по-прежнему был нацелен в его лоб.
«Хорошо, сын», — подумал я.
— Понятно. И именно из этих гуманных соображений ты позволил незнакомцу рыться в моей аппаратуре, пока я стоял на сцене? Напомню, это произошло в Филадельфии, — сурово продолжал Макс.
Гарри застонал. Дуло неумолимо смотрело на него.
— Да-да, ты прав. — Его голос звучал непривычно тонко. Он превратился в дрожащее повизгивание. — Я хотел, чтоб ты получил побольше денег.
— И для этого разрешил похитить тайны моего мастерства?
«О, вышиби ему мозги, сынок!» — мысленно молил я.
Губы Гарри дрожали. С трудом проглотив слюну, он выдавил из себя:
— Но ведь ничего не произошло, Макс.
— Ничего не произошло, потому что не так-то легко вызнать секреты Делакорте! — (Готов подтвердить его слова.) Голос моего сына звучал уничтожающе. — Но ты продал меня, разве не так?
Курок дрогнул под его указательным пальцем. Гарри чуть не рыдал, его глаза были плотно зажмурены.
— Боже милостивый, — прошептал он.
«Может, и не следовало бы его убивать», — усомнился вдруг я.
Ничего не произошло. Гарри чуть приоткрыл глаза и бросил взгляд на Макса. Он явно пытался догадаться, что ждет его дальше. Признаться, я тоже думал об этом.
Макс улыбался.
— Чертовски соблазнительно, — пробормотал он, — нажать на курок, и пусть твои мозги разлетятся по комнате.
Еще один всхлип Гарри и еще одна презрительная усмешка моего сына.
— Тебя считают жестким агентом, — продолжал Макс. — Одним из самых жестких в нашем деле, Гарри Кендал. Агентом, сердце которого сделано из закаленной стали.
Он еще раз презрительно хмыкнул.
— Тебя замесили на прокисшем сыре, Гарри. Ты — дерьмо, способное продать партнера. А уж сейчас ты…
Он открыто засмеялся и покачал головой.
— Сейчас ты просто слизняк.
Макс отвернулся и направился к письменному столу. Должен признаться, я испытал настоящее облегчение. Какие бы поступки Гарри ни совершил — а он, должно быть, совершил немало дурного, — я не хотел бы видеть своего сына убийцей.
Очевидно, он тоже не хотел быть им.
— Ты еще и тупой идиот к тому же, — воскликнул Макс, швыряя пистолет на стол. — Вообразить, что человек моего масштаба способен стать мелким убийцей, да еще на глазах у собственного отца!
Его слова пристыдили и меня, должен сознаться. Гарри, не таясь, смотрел на него, явно стараясь понять, что задумал Макс. Меня это тоже сильно волновало.
Ответы на наши невысказанные вопросы мы получили немедленно, поскольку в эту же минуту Макс выдвинул верхний средний ящик стола и достал из него какую-то склянку.
Продемонстрировав ее Гарри, он взял в руки серебряный термос-декантер, отвинтил крышку и налил воды в стакан. Поставив декантер, он открыл склянку и высыпал на ладонь четыре красные капсулы.
«Что ты задумал, сынок?» — мысленно воскликнул я.
Макс забросил капсулы в рот и, запив водой из стакана, проглотил.
— Итак, — произнес он. — Я должен был сделать это. Дай мне еще пять минут, ну, может быть, десять.
«Сын!» — закричал бы я, если б смог.
Гарри онемел от страха. Он смотрел на Макса, ничего не понимая.
— Что ты делаешь? — едва слышно пробормотал он.
И снова ковшик ладони около уха и голос Макса:
— Извини?
— Что ты делаешь? — в этот раз погромче повторил вопрос Гарри.
— Прошедшее время, приятель. Тебе следует поставить вопрос в прошедшем времени и спросить, что я сделал.
Гарри все еще ничего не понимал. К сожалению, я понимал очень хорошо.
Макс перебросил пустую склянку Гарри, тот попытался поймать, но безуспешно, и она упала к нему на колени. Он схватил ее в руки и стал внимательно разглядывать. Но этикетки не было. Он глянул на Макса в недоумении. Затем осторожно принюхался, и тут же лицо его сморщилось от запаха.
— Да, это горький миндаль, — проинформировал его Макс.
«Соль цианистой кислоты», — в ужасе догадался я.
— О господи! — Гарри вскочил на ноги и зашатался. — Ты и вправду сумасшедший.
— Мне казалось, мы только что это установили.
Гарри ринулся к столу (ноги подгибались под ним как резиновые) и схватил телефонную трубку.
— Пустая трата времени, — равнодушно произнес мой сын. (Мне стало плохо.) — Я умру задолго до того, как тут появится врач.
Гарри смотрел на него с нескрываемым волнением.
— Какого черта ты хочешь, чтобы я делал — просто стоял тут и смотрел, как ты помираешь?
«Почему бы и нет? — мелькнула у меня горькая мысль. — Я же смотрю на это. С той только разницей, что ты стоишь, а я и пошевелиться не могу».
— Да, просто стой тут. И окажи мне любезность, выслушай то, что я скажу в последние минуты моей жизни.
— О господи! — простонал Гарри (я тоже), не сводя глаз с Макса. Затем у него вырвалось: — Дай мне отвезти тебя в госпиталь! Мы возьмем твою машину.
— У нас нет времени, — спокойно отказался Макс. Его бесстрастный тон заставил похолодеть кровь в моих жилах. — У меня не больше пяти — семи минут. Сядь.
— Господи, что происходит?
— Сядь, говорят тебе, — повторил Макс. Улыбка почти растаяла на его губах. — И хоть раз в жизни выслушай меня.
— Господи! — пробормотал еще раз Гарри.
«И я не могу предотвратить этот ужас, — терзала мой мозг злая мысль. — Я полностью бессилен и ничего не могу поделать».
Гарри не садился. Он не мог сидеть на месте. (Я, в отличие от него, мог только это.) Он со страдальческим выражением лица следил, как мой сын принялся мерить шагами комнату.
— Чем больше я буду двигаться, тем сильнее будет циркуляция крови, тем меньше времени мне останется прожить, — объяснил он Гарри.
— Макс, что ты натворил!
Макс предостерегающе поднял руку.
— Я никогда не рассказывал тебе об Аделаиде, не так ли? — тем же размеренным голосом спросил он. — О моей единственной настоящей любви? Моя жена. Мой друг. Мое сокровище.
«О да!» — простонал я мысленно. Аделаида была ангелом и для меня.
— Она умерла еще до того, как мы с тобой познакомились, — продолжал он. — И до того, как появилась Кассандра.
Внезапно, увидев, как левая нога Макса подвернулась, Гарри вздрогнул. (Я, быть может, тоже.) Теперь Макс ходил, чуть подволакивая ее. Гарри сделал движение навстречу ему, но тут же замер на месте, увидев выражение лица Макса, погруженного в воспоминания.
