Олег Лукошин - Наше счастье украли цыгане
— Вы правы, — согласился он. — Им предстоит долгий путь к тому, чтобы называться людьми.
В дороге совершенно неожиданно для Марии они разговорились. Она узнала, что её спутника зовут на его родном языке Тот, Кто Хранит Силу В Ладонях, а английскому языку он научился ещё ребёнком в миссионерской миссии, которую открыл недалеко от их селения преподобный Иезекиль Дэвидсон. Он предпочитал называть юного индейца Чарли.
— Он приобщал вас к христианской вере? — поинтересовалась Мария. — Рассказывал вам о боге?
— О да, — ответил симпатичный индеец со странной улыбкой. — Именно это он и пытался сделать.
— Так вы впустили в сердце нашего Спасителя? — сидя у разведённых в стороны крепких индейских ног, трясясь на крупе его резвой, но послушной лошади, заглядывая новому знакомому в глаза, с непонятной ей самой надеждой спросила его Мария. — Вы уверовали в Иисуса?
Индеец натянул поводья и остановил лошадь.
— Нет, преподобный не сумел довести дело до конца. В один прекрасный день мои братья закололи его ножами. Я принимал в этом участие. Христианскому богу не место в наших прериях… Слезайте! Городские постройки уже видны».
РАВНОДУШНЫЙ СОЗДАТЕЛЬ
От образа бога меня воротит. Я советский ребёнок и ничего не могу с этим поделать. Полуголый Иисус не мой идеал, пусть он и очень трогательно повисел на кресте. История его страданий — сплошное лукавство. Я читала Библию и знаю, что говорю. С литературной точки зрения эта книга оставляет желать лучшего. В ней много неубедительных и откровенно непродуманных моментов. Что такое смерть Христа? История одной большой подставы, им же организованной. Он использовал своих несчастных учеников для трагического финального аккорда. Он вызывает больше подозрений, чем сострадания.
Бородатый, рыхлый и благочинный бог-отец — не менее странный персонаж. Единственное, в чём можно быть уверенным: человечество создано по его образу и подобию. Но не им. Он слишком ленив и бестолков. Его талантов от силы хватило бы на рыб и ящериц. Надо же, что за обидчивое существо: люди время от времени перестают его чтить, и он насылает на них разрушения и несчастья. В этом сразу видится прокол придумавших его манипуляторов. Жестокий образ бога был им необходим, чтобы держать человеческое стадо в подчинении. Настоящему богу всё равно, почитают его или нет. Он никогда не станет опускаться до таких мелочей, он созидает не ради ответной реакции. Мнение собственных созданий о нём самом не может его интересовать. Он просто лепит вслед за безумными дуновениями своих фантазий, и результат интересует его мало. И уж тем более переживания слепленных им существ — что они для него? Все эти миллиарды одинаковых ничтожеств? Его увлекает лишь момент творчества, а не практичность получаемых созданий.
Что такое бог-дух я вовсе не понимаю. Видимо, он и может быть настоящим богом, потому что скудное человеческое сознание ни при каких обстоятельствах не должно понимать его сущности. Думаю, настоящий бог никакого отношения ни к Иисусу, ни к пославшему его на землю бородатому чудику отношения не имеет. Это парадоксальная и предельно равнодушная субстанция, я даже полагаю, что созидание — вовсе не благость для него, а сущее проклятие. Он создал этот несуразный мир, наверняка один из множества, лишь для того, чтобы досадить кому-то более могущественному, кому-то, кто стоит над ним самим. Не исключено, что у богов собственная иерархия, а также вполне возможно, что и их кто-то создаёт. Он рассеян и зол, любой из его миров случаен и нелеп, ему нет до них никакого дела. Он стирает их без малейшего содрогания.
Всё это может быть верно лишь при допущении, что бог действительно существует. Я в этом сильно сомневаюсь. Скорее даже так: я уверена в том, что его нет. В этом мире нет никакого смысла, а потому суровая наука, которая объясняет его появление как череду случайностей, скорее всего, верна. Эта точка зрения объясняет почти всё, что творится в этом случайном мире.
ВОСКРЕСНАЯ СЛУЖБА В ЦЕРКВИ
— Не крещёная? — изумилась тётя Марина. — Ай дела! Первый раз такое вижу. Куда ж родители смотрели?!
— Куда надо смотрели, — дед вроде как защищает меня. — Ни к чему ей это.
Он старый советский атеист, и хоть самого его в младенчестве крестили, никакой веры в нём нет и в помине. Как-то он обмолвился, что окончательно потерял веру на войне. «Если б бог был, он не допустил бы такого», — запала мне в душу произнесённая им фраза.
Матери действительно было по барабану, крестили меня или нет. Это в последние годы она стала почти как верующая — они в театре все такие. Грешат и тут же каются — потому надо веровать, особенно если попов по телевизору показывают. Атеизм среди творческой интеллигенции не в моде, в моде духовность, а за модой она следует рьяно.
Ну а тогда, в семьдесят третьем, попы в телевизоре отсутствовали, мать с отцом не настаивали (бабка-покойница вроде потом жалела, что меня не крестили), да и находились они далече, так что думать моей мамочке о таких глупостях было некогда. И это правильно: вот в этом я её никогда не упрекала.
— Ну так можно же и покреститься ещё, — продолжала Марина. — В любом возрасте можно.
— Да оставь ты в покое ребёнка! — разозлился дед. — У неё своя голова на плечах.
— Точно! — отблагодарила я деда за поддержку. — И эта голова намекает, что пока не время.
— Пожалеешь! — жалостливо взглянула на меня богобоязненная фельдшерша. — Однажды обязательно пожалеешь! Вот несчастье какое произойдёт или ребёнок больной родится.
Вот опять она, манипуляция. Не будешь жить как мы хотим — жестокий бог тебя покарает.
— Не каркай! — рявкнул на полюбовницу дедушка.
— Молчу, молчу, — тут же осознала неправоту тётя Марина. Правда, не от сердца оговорилась, а лишь чтобы старика не сердить — выражение лица о том свидетельствовало.
В церковь я с ней всё же собралась. Да, в Вешних Ключах до сих пор стоит работающая церковь. Никто её никогда не закрывал. В церковь ведь и некрещёным можно, не так ли?
— Да просто посмотрю, — объяснила я доблестному и гордому Никите Владимировичу, когда тот пытался отговорить меня от бабских глупостей. — Хоть развлечение какое.
— И тебе бы с нами не мешало прогуляться, — молвила соседка.
— Делать мне больше нечего! — степенно и гордо прохрипел в ответ старик.
По Тенистой, то есть самым прямым и коротким путём до церкви дойти не удалось: здесь оказалась разрыта дорога. Несколько крепких и злых на вид мужиков с лопатами и звонким матерком деятельно суетились над наскоро разрытой траншеей. Сказать по-честному, тропка там с краешку проглядывалась, но проползать бы пришлось в самой непосредственной и опасной близости от этих приезжих и недружественно выглядевших работяг. Марина потащила меня в обход.
