Тара Смит - Посредники
Она брала бутылки правой рукой и укладывала на сгиб левой, выбирая в основном по цвету. Ей нравилась кристальная прозрачность водки, коричневая теплота виски… А это что такое? «Перно» — что-то такое зеленое и очень французское даже с виду. А вот еще смешная бутылка ликера — наверное, по вкусу он как шоколадное молоко…
Боковым зрением она вдруг уловила рядом движение чего-то серо-черного и в испуге обернулась.
— Привет, Ундина, — рассмеялся гибкий, ладно скроенный молодой человек лет двадцати с небольшим. Волосы у него были темно-каштановые, а глаза зеленые, точно такого же цвета, как бутылка в ее руке. — Давненько же мы с тобой не виделись!
Верхними зубами парень прикусил нижнюю губу, под которой виднелась коротенькая эспаньолка, и ухмыльнулся, приподняв бровь.
Ундина мельком подумала: разве эспаньолки не вышли из моды в году примерно двухтысячном — тогда же, когда Джеймс Мозервелл учился в средней школе? С тех пор он настолько прочно утвердился среди завсегдатаев портлендских парков для катания на роликах, книжных магазинов, кофеен и вечеринок, что казалось, только там и жил.
— Привет, Мотылек. — Ундина натянуто улыбнулась и, отвернувшись к бутылкам, принялась изучать их с удвоенным интересом.
Джеймс Мозервелл, или Мотылек, как он сам называл себя, давно пытался подбить клинья к Ундине, как и к любой портлендской девчонке в возрасте от тринадцати до девятнадцати. Во время предыдущих встреч у нее создавалось впечатление, что в промежутках разговора с ее грудью Мотылек не без интереса изучает задницы других барышень. Может, это просто нервный тик, но Ундина сочла парня утомительным.
— Ты, как всегда, соблазнительна, — продолжил Мотылек, шагнув поближе. — Между чем и чем выбираешь, любовь моя?
Он взял бутылку шоколадного ликера из ее рук.
— Я бы рекомендовал что-нибудь не такое сладкое.
— Мотылек, тебе что, мало пятнадцатилетних?
Он рассмеялся и вскинул брови.
— Я мужжжжжаю, Ундина. Всем когда-нибудь приходится взрослеть.
Он немного отступил и поправил черный ремешок на запястье, под которым Ундина мельком заметила часть голубой татуировки. Интересно, что там могло быть — что-нибудь сакральное вроде знака «Ом»?
Одевался Мотылек просто: в черные джинсы и футболку с длинным рукавом и узкой горловиной, которая подчеркивала его тонкое лицо с высокими скулами, зато на среднем пальце правой руки носил массивное, украшенное вязью серебряное кольцо, и даже Ундина не могла не признать, что в этом парне было что-то жутко сексуальное.
«Фу! О чем ты только думаешь?» — мысленно попрекнула она себя и снова повернулась к полкам.
— Так в котором часу начинается вечеринка? — невозмутимо продолжил Мотылек.
— Что? — Ундина резко обернулась. Мотылек присел и принялся завязывать шнурок, не сводя с нее глаз.
— Я спросил, в котором часу начнется вечеринка? Не хочу опаздывать.
Девушка прищурилась и шагнула ближе. Мотылек не шелохнулся. Ундина удивилась — обычно люди от нее отстранялись.
— Нет никакой вечеринки.
— Ну конечно есть, красавица. — Он выпрямился и улыбнулся. — У тебя дома. Твои родители сегодня уехали, и ты…
Прежде чем Ундина успела спросить парня, как, черт подери, он узнал об отъезде ее родителей, из-за угла вырулила Моргана и направилась к ним. Заметив новое лицо, она сбавила шаг, по-кошачьи скользнула к Ундине, но глядела при этом на Мотылька. В руках ее позвякивали бутылки.
Мотылек обернулся.
— Видение номер два? Ну разве это не мой звездный вечер?
— Лети отсюда, Мотылек, — прошептала Ундина.
— Меня зовут Моргана, — пропела темноволосая девушка, наклоняя голову. — А тебя?
Мотылек усмехнулся.
— Джеймс Мозервелл.
— Как художника?[24]
— О, поклонница изящных искусств! Замечательно. Можешь звать меня Мотылек.
Он протянул кончики пальцев; Моргана едва коснулась их, бросив ему загадочную улыбку.
— Я только что спрашивал нашу общую подругу Ундину, во сколько сегодня начинается ваша вечеринка.
— Вечеринка начнется в десять, — ответила Моргана, не обращая внимания на отрицательно качающую головой Ундину. — А пока мы просто закупаемся.
Она показала ему четыре бутылки вина, которые держала в руках, прижав к груди.
— Что за прелестные сосуды.
Моргана откинула голову и рассмеялась.
— Да что ты, спасибо.
Тут заговорила Ундина.
— О боже мой! Ну ты и придурок, — выразительно отчеканила она, повернувшись к молодому человеку. — Тебя не приглашают, Мотылек. Ему нельзя приходить — у него талант привлекать неуправляемый сброд, — пояснила она подруге.
Однако Моргана продолжала смотреть на нового знакомого и улыбаться.
— О… как все плохо.
— Хммм… — Мотылек взвесил их булькающие трофеи. — Как бы то ни было, самим вам это ни за что не купить.
— Au contraire,[25] друг мой. — Ундина показала вдоль прохода на кассира, читавшего газету за прилавком. — Моргана постоянно здесь закупается. Этот мужик от нее теряет рассудок.
Красавица с улыбкой пожала плечами.
— Ну конечно. — Мотылек подмигнул, но покачал головой. — Вот только не сегодня. Без моей помощи вам не обойтись.
Его лицо стало серьезным.
— А заодно мы могли бы повеселиться в этот вечер еще до того, как все начнется.
До того, как все начнется? О чем он, черт подери, говорит? Ундина отмахнулась от непонятного замечания. Мотылек был известен болтовней в стиле «я весь такой загадочный», которую она терпеть не могла. «Эй, а ты не собираешься на „Человека в огне“?[26] Зачетные татухи, чувак». Бла-бла-бла. В Портленде такие приколы могли и сработать, но единственным их назначением было помогать забраться под юбку аппетитным девочкам.
Ундина махнула рукой.
— Слишком много «пыльцы» вынюхал, Мотылек? Позволь, я повторю. Тебя — никто — не — приглашает!
Он только улыбнулся.
— Ну, как хотите.
— Пошли, Моргана. — Ундина направилась к кассе. — Нам не нужна твоя помощь, Мотылек. Мы просто устраиваем маленькие посиделки — для небольшого избранного общества. Старшеклассников. Я полагаю, ты не настолько жаждешь погрузиться в воспоминания молодости?
Мозервелл рассмеялся, наслаждаясь этой перепалкой.
— Я счастлив от одного только твоего присутствия. Ну что, Моргана, — начал он, забирая бутылки из неловких девичьих пальцев и перекладывая их в тележку Ундины, — расскажи о себе. Кто ты, милое создание, ангел света? Ты ведь не хочешь сбежать от меня?
