Оксана Алексеева - Я и мой воображаемый недруг
Плохой план.
— Ну да. И после этого он захочет убрать сначала меня? Мы ведь не знаем точно — он просто блаженный сумасшедший или уже готовый на преступление псих!
— Риск большой, — согласился Сережа. — И не факт, что это поможет. Он может просто на пару месяцев затаиться, а потом выбрать себе другую школу — подальше отсюда. И ты можешь пострадать. Так что тебе и решать.
И вот что, скажите на милость, тут можно решить? Из каких вариантов выбирать-то? Какие вообще варианты предполагают, что я смогу потом спокойно спать?
К окончанию уроков Вики я уже была возле школы. Мужчина — лет за пятьдесят на вид — действительно вызывал подозрения. Почему его никто до сих пор не заметил, раз он тут каждый день крутится? Хотя о чем это я? Пашку и других избивали, прямо не отходя от кассы — а это занятие нетихое. И то, никто из учителей не вмешался. А эта школа еще и была значительно попроще, чем Пашкина. Тут уж точно никому дела нет до какого-то странного, но безобидного мужика.
Он шел за ней следом и прибавил шагу, когда они почти сравнялись с полуразрушенным зданием. Идеальное место — вокруг никого. Ему стоит только затащить ее за стену и усыпить, а потом подогнать сюда машину. Я кинулась наперерез и просто остановилась перед ним. Вика оглянулась на нас, а потом потопала дальше, размахивая рюкзаком.
— Чем могу помочь? — он спросил вежливо, но взглядом девочку все же проводил.
— Я знаю, что ты хочешь сделать! — выкать этой мрази мне почему-то не хотелось.
Он посмотрел на меня, но оставался спокойным:
— Чего?
Конечно, мне было страшно, но я знала, что поступаю верно. Этот день я тоже проживаю не зря!
— Я все знаю. О морфине, скотче, об освобожденном багажнике твоих жигулей, о Вике, Лене и Кате. Вика ведь самая младшая из них, верно? Или ее просто не сразу хватятся, если она задержится со школы?
В его глазах мелькнула паника, но голос оставался ровным:
— Вообще не понимаю, о чем ты говоришь.
Сережа топтался рядом:
— Все, Маш, уходи. Он теперь ее побоится трогать. Уходи!
Я так и собиралась сделать, но напоследок нужно было закрепить результат:
— Если пропадет хоть какой-то ребенок в городе, я сразу пойду в полицию.
Он кинулся настолько резко, что я не успела среагировать. Он точно служил в силовых органах, потому что каждое его движение было выверенным. Зажав рот чем-то мягким, он просто тащил меня в сторону. За стеной нас уже никто не увидит. Я старалась не вдыхать едкий запах, но сознание все равно поплыло. Швырнул на землю, и едва я успела повернуть голову, как увидела направленный на себя пистолет. Черт! К такому я готова не была. Судя по выражению лица Сережи — для него это тоже оказалось сюрпризом. Но он не стал тратить время на то, чтобы возмущаться отходу от сценария и сразу занырнул в меня.
— Не ори, — спокойно сказал мужик.
Он не стрелял, боясь, что звук привлечет чье-то внимание. Наверное, ждал, когда я отключусь. Но я вдохнула совсем немного, зато это дало возможность Сереже моим телом легко управлять. Да вот только что он сможет сделать против пистолета?
Мужик снова ринулся ко мне, занося вперед руку с тряпкой — этого нельзя позволить! Сережа пнул его моей ногой в колено, и, пользуясь незначительной заминкой, быстро поднялся и побежал. Мы залетели за другую стену недостроенного здания и оказались в тупике — здесь выхода наружу не было, даже окна располагались слишком высоко.
— Не паникуй! Ты выбрасываешь меня! — сказала я сама себе, но последовать совету просто не могла.
Было понятно, что мужик это здание изучил заранее, потому что его шаги раздавались размеренно, без спешки. Я не смогу выбежать иначе, кроме как мимо него. Он не хочет стрелять, но выстрелит, если понадобится. Просто вырубить его не так-то просто — он профессионал, а не какой-то там школьный гопник. А я боялась — я никогда, даже при знакомстве с призрачным телефоном, так не боялась. Оказалось, что раньше был вообще не страх, а какие-то пустые переживания. Там пугала неизвестность. А настоящий страх появляется только тогда, когда все понятно — он идет, чтобы убить меня. Он настолько уверен в этом, что даже не спешит.
Сережа вылетел из меня — и я ничего не смогла с этим сделать. Это не тот ужас, который можно обуздать. Сил хватило только на то, чтобы поднять кирпич и кое-как выпрямиться — я хотела встретить эту тварь, хотя бы стоя на ногах. Он вошел в проем, остановился и скользнул по мне взглядом вниз и вверх. Спасибо, хоть песенку не насвистывал. Сережа попытался вселиться в него, но тут же вылетел обратно. И мне даже не нужно было смотреть на него, чтобы понимать, что он тоже в ужасе.
Мужик шагнул ближе, направляя в меня дуло пистолета, другая рука крепко сжимала белую тряпку. Сережа со всего размаха ударил по пистолету, но его рука прошла сквозь, лишь слегка качнув. Он тут же принялся лупить еще — и я поняла его стратегию. Крепкая рука ствол не выронит, но зато мужик пришел в недоумение, не понимая, что происходит. Это отвлечение внимания — единственное, что может дать мне шанс.
Я кинулась на него. Врезала кирпичом сначала по руке, и, даже не останавливаясь на то, чтобы узнать — выбила ли пистолет, тут же в плечо, потом в лицо. Он начал заваливаться, когда я била со всей силы по голове, слыша хруст при каждом ударе.
Окончательно пришла в себя, уже отшатываясь и роняя кирпич. Сколько крови… Меня затрясло.
Я отходила назад, качаясь и зажимала рукой рот, чтобы не начать орать. Сережа же согнулся, а потом выпрямился, начиная облегченно улыбаться.
— Вот, опять ничего! Никаких призраков… Ну вот куда они сразу исчезают, а?
Он умудряется шутить в такой момент?! Я старалась дышать глубоко, сдерживая рвотные позывы. Говорить смогла гораздо позже, да и одно только:
— Я убила человека. Я. Убила. Человека. Я убила…
Сережа подлетел ко мне, закрывая собой лежащее на земле тело:
— Я убила…
— Перестань, Маш, перестань! Иначе он убил бы тебя!
Надо дышать, иначе меня вырвет.
— Я убила…
— Маша! — Сережа практически кричал. — Это не человек! Это — чудовище! Помнишь Вику? Вспомни Вику, Маш! У нее дырка на колготках, видела? Вспомни дырку на ее колготках, Маша!
Я наконец-то смогла посмотреть и на него. Теперь даже получалось думать — да, я спасла эту девочку с дыркой на колготках. Эта дырка делала ее реальной — более реальной, чем то, что сейчас произошло. Но думать приходилось и о другом:
— Я убила полицейского… Может, бывшего… Меня посадят.
— Не посадят, — Сережа водил рукой по моему лицу, но я чувствовала только прикосновение ветра. — Не посадят, Маш. Ты, главное, успокойся.
