Василий Гавриленко - БРЕМЯ МЕРТВЫХ
Лена отбросила кирпич. Села прямо в лужу. Дождь смывал слезы, кровь и гной, покрывшие ее лицо.
Бу-бу-бу.
Опять он.
Девушка поднялась, подошла к коляске.
Так вот ты какой, крикун.
Белокурый мальчик протянул к ней руки.
Бу-бу-бу.
Лена вытащила младенца из коляски, прижала к груди. Он дрожит, он холодный.
Бу-бу-бу.
– Не бойся, малыш. Я здесь. Я защищу тебя.
Попа. Олег, Кристина
– Мама, наверное, поехала к бабушке. Она в Стрекозове живет. Ну, бабушка. Ну, это деревня такая – Стрекозово. Час на электричке в сторону Изюминска. Ну, то есть не деревня, а село. Так вот мама, конечно, поехала к бабушке. Она мне не сказала, потому что хочет сделать медовый сюрприз. Медовый сюрприз это – ну, мед. Там в Стрекозове поля из клевера и мед тако-о-ой сладкий! Такого нигде нет, как бабушка говорит. Его хорошо зимой есть, так не заболеешь. Ну, гриппом или насморком.
Кристина шмыгнула носом, вытерла рукавом кофточки нос, затем – выступившую на глазах Ромика сукровицу.
– Она, ну, бабушка, говорит, что такого меда ложку съешь, так другого меда нужно целую банку съесть. Полезные вещества там всякие. А еще…
– Да замолчи ж ты! Замолчи! Дай подумать!
Олег вскочил, отошел к кирпичному сараю.
«Подобрал на свою голову! Что вот теперь с ней делать?»
Борщин сунул руку в карман куртки. Эту куртку, оранжевую, с надписью «БиОйл», а кроме того, штаны (тоже оранжевые) удалось снять с трупа около заправочной станции.
Но что это в кармане? Сигареты… И зажигалка с наклейкой в виде голой бабы.
«Надо убираться из города как можно быстрей и дальше, пока не достали зомби».
Олег настороженно огляделся. Вроде, никого.
За его спиной раздались глухие рыдания. Борщин сморщился, как от зубной боли. Вот, начинается. Привязалась, блин. Ему бы самому как-нибудь выжить, а не подтирать нос какой-то соплячке!
– Это же я, – захлебываясь рыданиями, проговорила Кристина. – Это же благодаря мне мы нашли тебе штаны и ку-уртку-у.
И правда. Они мчались, как угорелые мимо заправочной станции. В голове Борщина была одна лишь мысль: скорее отсюда! А девчонка разглядела в переплетении ветвей растущего рядом с заправкой дуба, повесившегося парня…
Олегу стало стыдно.
Он повернулся, спрятал сигареты и зажигалку в карман (так, на всякий случай). Подсел к костру.
– Послушай… Как хоть тебя звать?
– Кристина.
– Так вот, Кристина. Я, в принципе, не против, что ты со мной. Но все же старайся поменьше чесать языком. ОК?
Девочка отвернулась, поджав губы. Стала смотреть на пламенеющее над городом солнце.
Этот ее жест живо напомнил Борщину последнюю его девушку, Илону.
«Обиделась. Хорошо. Хоть помолчит немного.»
Он отошел к мотоциклу, вытащил из сумки банку консервов и полбуханки хлеба (жратву, кстати, тоже добыли на заправке, хорошо, что парень, перед тем, как повеситься, не решил пообедать).
Олег вернулся к костру. Кристина все так же смотрела на закат. Ее братец-зомби ползал в пожухлой траве неподалеку.
Что там Бог послал?
Борщин покрутил в руках банку. «Консервированная колбаса»… Ничего себе! Звучит аппетитно.
Олег достал нож. Вонзил в крышку. Пряный запах мяса ударил в нос. Черт!
Рот Борщина наполнился слюной. Он вспомнил, что хрен знает сколько времени крошки хлеба во рту не держал. Ловким движением Олег срезал крышку. Ему стоило некоторых усилий оторвать глаза от красноватого мяса с вкраплениями жира и черными перчинками, и посмотреть на девочку. Кристина искоса глядела на Олега, пока тот открывал банку но, как только Борщин распрямился, вновь стала разглядывать багровое пятно солнца.
– Есть будешь? – хрипловатым голосом осведомился Олег.
– Не хочу.
Борщин пожал плечами и, отколупнув ножом приличный кусок колбасы, отправил в рот. Откусил хлеба. Зажмурился, как кот, добравшийся до сметаны.
– Куда, Ромик?!
Олег подавился, закашлял.
– Ты чего орешь?
– Куда ты полез, дурачок?
Девчонка вытащила своего зомбеныша из костра, принялась тушить тлеющую пижаму.
– Не ходи в костер! Не ходи!
Приговаривая, Кристина шлепнула Ромика по попе. Тот издал звук, похожий на урчание собачонки.
– Будто он тебя понимает, – насмешливо сказал Борщин, отшвыривая в кусты пустую банку. – Он же мертвый.
Девочка искоса взглянула на него, подхватила брата на руки, принялась укачивать, что-то шепча.
Олег потянулся, взглянул на звезды. Завтра на трениро… То есть тьфу! Какие теперь тренировки? Завтра снова бороться за жизнь. А может, уже сегодня. Ночью…
Мужчина настороженно огляделся. Ночь, тишина.
– Слушай, – Борщин поднялся. – Я пойду подремлю, а ты как знаешь.
Кристина даже не взглянула на него, все шепча что-то своему упакованному в собачий намордник братцу.
В сарае Олег нащупал какое-то рванье, немного соломы, соорудил некое подобие постели.
Он уснул, думая о кровати, оставшейся в его новой, приобретенной в ипотеку, однокомнатной квартире. Сколько сил в нее вложено – и его и родителей. Уютное гнездышко закоренелого холостяка…
Илона, как всегда, расхаживает по его квартире голышом. Она так любит расхаживать голышом по его квартире! У нее длинные ноги, небольшие, задорно торчащие груди и крепкая аккуратная попа. Олег сидит в кресле с джойстиком от PlayStation. Сейчас Илона будет проходить мимо, и он шлепнет ее по попе. Она ойкнет, засмеется, упадет к нему в объятия и они будут долго-долго целоваться. Ну, иди. Илона! Что же ты так долго? Словно это не однокомнатная квартира, а, по меньшей мере, ангар? Почему его девушка передвигается, как в замедленной съемке? Ему так хочется шлепнуть ее по попе!
– Эй!
Олег повернулся на бок, застонал.
Голая Илона с веником в руке шла на него, но не приближалась.
– ЭЙ!
Борщин сел. Оторопело огляделся. Сквозь еще не прошедший сон увидел белое пятно лица.
– Кто здесь? – прошелестел пересохшими губами.
– Я хочу есть.
Олег судорожно сглотнул, потер глаза.
– Ты испугала меня.
Кристина сидела на корточках напротив него, держа зомбеныша на руках.
– Я хо-чу есть.
Вот ведь дрянь, а. Так испугать! Чуть душа в пятки не провалилась.
– Слушай, ты, – Борщин повысил голос. – Я предлагал тебе, ты отказалась.
Кристина тоже перешла на крик.
– Ты должен был оставить мне! Это я нашла еду на заправке! А ты все сожрал!
Олег слегка одурел от ее напора.
– Ну, да, ты нашла, я сожрал… Но что делать… Завтра…
– Я хочу есть! Есть! Есть!
Внезапно девчонка кинулась на Борщина и принялась лупить кулачком по груди.
– Есть! Есть! Есть!
– Прекрати ты!
Он отпихнул девочку, быть может, несколько сильнее, чем намеревался.
