Олег Трувинс - Неоновые блики
– К Ивановой?
Сильно растерявшийся от такой внезапности и стремительности происходящего, Петр только и смог, что утвердительно кивнуть. Тогда санитар вытащил из кармана халата две бумажки и ручку.
– Это свидетельство о смерти, с собой заберешь. А здесь распишись, – он ткнул пальцем во второй листок и дал Петру ручку.
Петр послушно расписался. Не вымолвив больше ни единого слова, санитар забрал бумажку и направился в морг. Петр наконец-то пришел в себя и выкрикнул ему вдогонку:
– Не знаете, кто-нибудь еще будет присутствовать на похоронах? Они что, сразу на кладбище приедут?
Но санитар даже не обернулся. Вместо этого он еще раз смачно плюнул и быстро исчез за дверью.
– Вот хамье циничное! – разозлился Петр, – вообще-то человека в последний путь отправляете, можно было как-нибудь без такой спешки!..
Но дверь морга уже захлопнулась и, скорей всего, санитар его не услышал. В злости Петр тоже ловко сплюнул сквозь зубы, чего раньше за ним никогда не замечалось.
Он подошел к «санитарке». Водитель, здоровый патлатый детина лет тридцати, с неестественно длинными, аж до подбородка, бакенбардами, нетерпеливо газуя вхолостую, опустил боковое стекло, смерил Петра с головы до ног презрительным взглядом, сплюнул, и сквозь зубы проговорил:
– Давай, садись.
Петр кивнул. Единственное пассажирское место в «санитарке», которое он заметил, было то, что находилось рядом водителем, в кабине. В темный кузов, где сейчас стоял гроб с Вероникой, он, конечно не полез. Он обошел машину спереди и попытался открыть пассажирскую дверь. Дверь не открывалась.
– Не, не! – заорал вдруг патлатый, – не сюда! Здесь не открывается. Замок сломался. Давай-ка назад. Слышь ты, давай, шевелись уже!
Петр вышел из себя:
– Эй, повежливей, пожалуйста! Здесь вообще-то моя родственница лежит! Проявите хоть немного уважения к… покойнику… покойнице…
Водитель промолчал.
«Сто процентов – пассажирская дверь в полном порядке. Закрыл ее изнутри, мерзавец… Знал бы я дорогу, выбросил бы гаденыша из машины и сам бы Веронику повез…», – зло думал Петр, обходя машину, – «вот так «церемония прощания»… По-быстрому забросили Веронику в кузов, оплевали тут все вокруг, да еще и хамят… Кому расскажешь – не поверят… Ну… что делать, придется ехать рядом с ней… Это совсем не страшно… Что тут такого… Каких-то двадцать минут – и мы уже на кладбище… Просто не думать ни о чем, и все… Или думать о чем-нибудь позитивном…»
С этими мыслями он вскарабкался в темный салон, захлопнул изнутри задние двери и сел на узкую боковую скамейку, намертво прикрученную к борту. Автомобиль сорвался с места и помчался по городу, нисколько не заботясь о том, чтобы хоть немного притормаживать на кочках и рытвинах. Позитивно мыслить не получалось. В голове рождались только проклятия в адрес патлатого водителя, одно краше другого. Подскочив на очередном ухабе, Петр подобрался к окошку, которое вело в водительский отсек, и несколько раз ударил по нему кулаком:
– Помедленней можете?! Мы же не на гонках!
– А че? – услышал он в ответ, – че-то не нравится? Мажор хренов…
– Ах ты… Ну, доберусь я до тебя, как только доедем. Я тебе покажу, какой я мажор, – пообещал ему вконец взбесившийся Петр и, подпрыгнув на очередной кочке, больно ударился головой о потолок. На особо крутых виражах гроб начал угрожающе наклоняться и с неприятным скрежетом елозить по металлическому днищу «санитарки».
– Гаденыш! – выкрикнул Петр в сторону водителя. Тот моментально отреагировал тем, что слегка поддал газу. Машина отчаянно взревела и понеслась еще быстрее.
«Да он же сейчас разобьется!», – со страхом подумал Петр, когда гроб внезапно отъехал назад и, сильно ударившись о двери, подъехал обратно к нему, – «или вообще вылетит на дорогу!»
Этого он допустить не мог. Посомневавшись всего одно мгновение, он все-таки решился и сполз со скамейки, склонившись в три погибели… Все двадцать минут безумной гонки ему пришлось стоять на коленях перед гробом и обхватывать его левой рукой, правой, при этом, удерживаясь за скамейку.
«Вот так проводил в последний путь…», – горестно думал Петр, из последних сил удерживая гроб, который всю дорогу так и норовил вырваться из его объятий.
Все это время он старался не размышлять над одним своим очень странным и очень страшным наблюдением – честно говоря, дорога через какое-то время стала вроде бы ровнее – наверное, машина уже выбралась за пределы города, на загородное шоссе, однако Петру все время казалось, что… гроб по-прежнему порывается выскочить из его рук. Он словно шевелился…
«Все нормально, все нормально…», – успокаивал себя Петр, – «тебе это только кажется. Спокойно. Скоро уже доедем, и все будет хорошо… Вдох… выдох. Вдох… выдох…»
Словно пытаясь опровергнуть, что Петру это «только кажется», гроб вдруг резко подпрыгнул на еле заметной колдобине, и самопроизвольно устремился к задней двери, увлекая за собой Петра.
Интуиция подталкивала Петра к одной очень странной мысли – гроб категорически не желает ехать на кладбище. Страх в одну минуту сменился на азарт.
– Ну уж нет! – злобно прошипел Петр, – от меня не уйдешь! До кладбища мы доедем вместе. Ты останешься в машине и попадешь-таки сегодня в свою могилу… А ну стоять!
Еле удерживаясь на ногах, он подобрался к задней двери, встал на колени, уперся в дверь ногами и изо всех сил отодвинул гроб подальше в салон.
В таком положении он теперь и ехал – всей своей массой прижимая к полу гроб, обхватив его обеими руками, а ногами, при этом, продолжая упираться в задние двери.
Машина вдруг резко свернула вправо и снова запрыгала на кочках.
«Убью гада. Как только остановимся – сразу же убью… Как раз кладбище будет рядом, далеко не надо будет идти, чтобы закопать негодяя… Пусть меня накажут… Но я его уничтожу… Я спасу мир от этого подонка…»
Смакуя в уме грядущие минуты расправы над «этим патлатым идиотом», Петр почувствовал, что асфальт вдруг сменился сначала на гравий, а потом на что-то более мягкое – песок или землю. Через несколько секунд «санитарка» резко остановилась. Гроб в последний раз попытался вырваться, но вдруг затих. Задние двери внезапно распахнулись. От неожиданности Петр вскочил на ноги и снова больно ударился головой о потолок. В этот момент, оттолкнув Петра в сторону, в салон впрыгнули два очень хмурых мужичка в одинаковых черных куртках и кожаных кепках. Двое других остались стоять внизу. Привычным движением они легко выгрузили гроб, перехватились поудобнее, и быстрым шагом понеслись к кладбищенским воротам, видневшимся совсем неподалеку.
Петр спрыгнул на землю и, не теряя ни секунды, подбежал к водительской двери. Схватившись за ручку, он попытался открыть дверь, чтобы прямо здесь раз и навсегда разобраться с этим наглецом. Увидев Петра рядом с собой, тот от неожиданности отпрянул от двери вглубь салона и резко нажал на газ. «Санитарка», хлопая распахнутыми задними дверьми, и, срывая колесами комья черной земли, помчалась к шоссе.
