Питер Хэйнинг - Они появляются в полночь
Странное постукивание и скрежет ногтей по стеклу не умолкают. Не произнесено ни слова ни с той, ни с другой стороны, и теперь она вроде бы различает темные контуры фигуры, видит, как незнакомец шарит длинными руками по окну, пытаясь отворить его и забраться в спальню. Что это за загадочное сияние, наполнившее воздух и постепенно прокрадывающееся сполохами красного света? Оно становится все ярче и ярче… Молния ударила в мельницу и зажгла ее, отражение быстро пожираемого огнем здания падает в окно комнаты. Нет, не может быть никакой ошибки: фигура на самом деле там, за окном, пытается проникнуть в спальню, скрежеща и постукивая по стеклу невероятно длинными ногтями, — создается впечатление, что неизвестный отращивал их в течение многих лет.
Девушка хочет закричать, но у нее перехватывает дыхание, и она, как ни старается, не в состоянии издать ни звука. Слишком зловещее видение предстает ее глазам, она пытается пошевелиться, но руки и ноги словно налились свинцом, она только шепчет слабым хриплым шепотом:
— Помогите! Помогите… на помощь!
Она повторяет свой призыв как заклинание, словно в бреду. Красное зарево пожара все разрастается. В его отблесках высокая тощая фигура за окном рельефно выделяется во всех отвратительных подробностях.
Одна из секций окна наконец со звоном разбивается и в образовавшееся отверстие протягивается длинная, иссохшая, почти совершенно лишенная плоти, рука. Засов отодвинут, и одна из половинок высокого окна, раскрывающегося подобно двустворчатым дверям, рывком распахивается.
А она все еще не может ни закричать, ни сдвинуться с места, ни пошевелить ни рукой, ни ногой.
— На помощь… на помощь, помогите! — шепчет она, объятая ужасом. Какое у нее потерянное выражение лица перед жестокой опасностью, заключенной в зловещей фигуре, вторгшейся в ее обитель! Это видение из тех, что запоминаются навсегда и преследуют человека всю жизнь, отравляя самые счастливые минуты и привнося в них горечь страшного воспоминания.
Фигура мужчины полуоборачивается, и отсветы пожара падают ему на лицо. Оно совершенно бескровно. Глаза его словно отлиты из олова и отполированы до блеска, губы кривятся в мерзком оскале, и что особенно бросается в глаза при виде чудовища — это страшные, наводящие смертный ужас зубы. Они длинные и острые, сияющие белизной: это не зубы человека — это клыки дикого зверя, они приводят в еще больший трепет бедную жертву.
Он приближается к кровати странным скользящим шагом. Его руки сцеплены вместе длинными ногтями, которые буквально свисают с кончиков костлявых пальцев. Он не произносит ни слова. Быть может, она сошла с ума? Чтобы невинной юной девушке причудился такой кошмар! Она сжалась в комок, подтянув под себя ноги и обхватив их руками, — но она не в состоянии крикнуть, позвать на помощь. От страха она онемела, но зато оцепенение немного отпустило, и теперь она медленно отодвигается от приближающегося монстра к дальнему краю постели.
Но она, как зачарованная, не может оторвать от незнакомца взгляда. Змеиный гипнотический взгляд не смог бы произвести на нее более страшного воздействия, чем неотрывный пристальный взор этих мрачных отливающих металлом глаз, прикованных к ней. Неизвестный приблизился к резной кровати и наклоняется: это тянущееся к ней уродливое, с выпирающими костями, белое лицо незнакомца больше всего привлекает ее внимание. Кто это? Что ему понадобилось в ее спальне? Отчего это существо настолько уродливо, что его нельзя причислить к обитателям Земли, и тем не менее оно ходит по ней?
Теперь она скорчилась уже на самом краю постели, и фигура на мгновение замирает. Ей надо бежать, бежать, спасаться! Но силы покинули ее. С бессознательной настойчивостью она прижимает к себе скомканную простыню, крепко вцепившись в нее. Дыхание девушки прерывисто, грудь высоко вздымается, конечности дрожат, но она все так же не может отвести глаз от мертвенной бледности этого серо-мраморного лица. Блеск его неживых металлических глаз завораживает несчастную жертву.
Буря уже утихла, стихия успокоилась, ветер больше не завывает, соборные часы отбивают час ночи… В горле чудовища что-то клокочет, он издает шипящий звук, поднимает длинные костлявые руки, губы монстра кривятся в гадкой усмешке. Он уже тут, рядом. Девушка спускает с края постели на пол одну изящную ножку, не сознавая, что творит. Она тянет на себя простыню… Удастся ли ей успеть добежать до двери? Найдет ли она достаточно сил, чтобы удержаться на ногах, сможет ли идти? Сумеет ли оторвать глаза от бледного как смерть лица незваного гостя, разрушить эти гнусные колдовские чары? Боже праведный, взаправду ли это, или она видит чудовищный кошмарный сон, который навеки лишит ее способности судить, что существует вокруг нее реально, а что — плод фантазии воспаленного мозга?
Фигура снова замерла, и девушка — тело ее наполовину на постели, наполовину вне ее пределов — лежит, вся дрожа от страха. Длинные волосы разметались по кровати; она медленно начала отодвигаться к самому краю. Пауза длилась чуть больше минуты — о, для нее эта минута агонии тянулась века, и, разумеется, за эту нестерпимо тягучую минуту безумие вступило в свои права.
Стремительным движением, которое трудно было предугадать заранее, с жутким завыванием, заставившим бы похолодеть любого смертного, монстр схватил длинные пряди волос девушки и намотал их на костлявые кисти рук.
Тогда она закричала — небеса даровали ей силы закричать. Она кричала и визжала без перерыва. Простыни свалились с постели на пол и лежали кучей у края кровати, чудовище тащило ее к себе, и вот она уже опять лежит на кровати. Прелестное ее тело трепещет и бьется в конвульсиях. Страшные металлические глаза незнакомца обегают взглядом чудные формы жертвы, в них читается похотливое удовлетворение, верный признак готовности к святотатственному акту. Он тащит ее тело к себе и, перегнув голову через край постели, дергает вниз, выгибая нежное горлышко жертвы.
Затем быстро наклоняется к ее шее и впивается в горло девушки острыми клыками. Кровь бьет струей, в тишине слышны ужасные чавкающие и сосущие звуки. Вампир наслаждается своим мерзким пиршеством!
Брэм Стокер
Три юные леди
Лишь одному произведению удалось превзойти «Вампира Варнея» в популярности среди читающей публики — это «Дракула», повести, вышедшей из-под пера Брэма Стокера и впервые увидевшей свет в 1897 году. Стокер, без сомнения, был знаком с творчеством Преста и испытал известное влияние последнего, но в своей книге он, обращаясь к теме вампиризма и проникая в глубь тайн этого загадочного явления, проявил несравненно более значительный литературный талант и умение использования стилистических возможностей, что, в свою очередь, обеспечило его произведению столь необычайное долголетие и что объясняет тот факт, что «Дракула» с того самого времени и до наших дней выдерживает одно переиздание за другим. История о кровопийце-графе и его страшном и загадочном замке, изложенная от лица некоего Джонатана Харкера в форме дневника, должно быть, знакома многим читателям, однако, учитывая то важное место, которое она занимает в истории развития этого жанра, считаю необходимым привести в этой книге короткий отрывок из повести. В отобранном мною эпизоде Харкер уже стал узником в замке графа Дракулы, он уже знает об ужасных опасностях, которые его ожидают в том случае, если он попытается бежать из заключения. Чтобы успокоиться, он начинает делать записи в дневнике. Одну из записей — о встрече Харкера с тремя юными леди — мы приводим ниже…
