Роберт Стайн - Мертвый спасатель
В маленькой «Королле» Дэнни не было кондиционера, и я вся взмокла. Пришлось опустить стекла, но ветерок был горячий и пыльный. «Давай, давай, давай», — подгоняла я себя мысленно, барабаня пальцами по баранке. Вот уж не думала, что будет так не терпеться попасть домой.
Я знала, что моя мама сможет разрешить все загадки. Почему же они с папой не позвонили, если не дождались звонка от меня? И почему я не могла дозвониться? Почему в трубке слышалось одно и то же сообщение: «Извините, но номер, который вы набираете, больше не существует»? Почему мое удостоверение «Кантри-клуба северного побережья» оказалось позапрошлогодним? Почему я все время видела эту утонувшую девушку в синем бикини? Почему? Почему? Почему? Эти вопросы мучили меня всю дорогу до Шейдисайда.
Наконец я увидела знакомые дома, прятавшиеся под сенью старых деревьев, кроны которых образовывали тоннель над улицей, а листва почти закрывала солнце. Только примыкающий к кладбищу высокий обрывистый холм, на котором когда-то стояла сгоревшая усадьба Саймона Фиара, был залит солнечными лучами.
Скоро впереди показался наш квартал. Дом Миллеров с торчащим посреди цветника огромным садовым гномом. Заросший травой пустырь, где мы с друзьями играли в футбол и волейбол.
Развалюха Хоганов с давно облезлыми стенами. А вот наконец и мой дом. Я притормозила. Мы жили в белом двухэтажном квадратном коттедже с зелеными рамами.
— Мама, я приехала!
Мое сердце бешено застучало. Я знала, что папа на работе, но мама должна была быть дома. Должна была! Я осторожно въехала в ворота. Парадная дверь открыта, но с улицы ничего не разглядеть. Припарковала машину, заглушила мотор и посмотрела в боковое окно. «Эй, а куда подевалась яблоня?» — удивилась я. Дерево, росшее рядом с дорожкой, оказалось срубленным. От него остался лишь пенек. Папа несколько лет собирался спилить ее, потому что яблоки сыпались прямо на дорогу.
Выбравшись из машины, я захлопнула дверцу и поморщилась. На мне были зеленая спортивная майка и белые теннисные шорты, и за время пути майка прилипла к спине. Я увидела, что без меня перед фасадом разбили новую клумбу. Красные и белые цветы смотрелись очень мило. Приближаясь к парадной, заметила движение в окне. Она дома! Я почувствовала облегчение. Взбежала по лестнице, прыгая через две ступени, и нетерпеливо проскользнула в прихожую.
— Мама! — закричала я.
Глава 23
Линдси
Стоявшая в коридоре женщина выронила вазу с цветами, и стекло разлетелось с громким звоном. Цветы упали к ее ногам в образовавшуюся лужу воды.
— Кто… кто ты?! — воскликнула она, глядя на меня испуганными голубыми глазами.
Женщина была невысокой и хрупкой, с темными волосами, в которых уже виднелись седые пряди. Ее сгорбленные плечи покрывал цветастый халат, висевший на ней мешком. Прежде мы никогда не встречались, и я решила, что это наша новая соседка.
— Простите, что напугала вас, — выдавила я, глядя на рассыпанные по полу цветы. — Моя мама дома?
— Твоя мама?
Женщина отступила, выбираясь из лужи. Один длинный цветочный стебель прилип к ее туфле.
— Она дома? — повторила я.
В горле внезапно пересохло.
— Я здесь одна, — ответила женщина, пытаясь стряхнуть цветок с ноги. — Ты, наверное, ошиблась домом.
— Нет, — возразила я быстро и обвела взглядом небольшую комнату. — Мы живем здесь, но…
Зеленые стулья, парные кушетки, непривычные обои в цветочек. Неужели без меня сделали ремонт?
— Так как объяснить твое вторжение? — спросила женщина. Она уперлась руками в бока и сурово поглядела на меня прищуренными глазами.
— Но это мой дом, — только и нашлась я, что ответить. — Вы не знаете, когда вернется мама? Она…
Женщина смотрела на меня молча. В ее бледно-голубых глазах проступил страх. Может быть, решила, что ее собираются ограбить? Но что она делала в нашем доме?
— Тебе лучше уйти, — сказала она холодно.
— Вы не поняли. — Мой голос сделался высоким и дрожащим. — Я здесь живу и ищу…
— Кого ты ищешь? — спросила женщина резко. — И кто ты такая?
— Я Линдси, Линдси Бек. Видите ли…
— Дочь Беков?! — громко вскрикнула она и обхватила лицо руками.
— Да.
— Ты ищешь дочь Беков? — спросила женщина.
Ее лицо побелело, а светлые глаза увлажнились.
— Нет, — начала было я, но она перебила:
— Дочь Беков? Разве ты не слышала?
— О чем? — У меня к горлу подкатил ком.
— Как ни печально об этом говорить, — ответила женщина, все еще пряча лицо в ладонях, — но она умерла.
— Что?! — невольно вскрикнула я.
— Дочь Беков умерла, — повторила женщина, глядя на меня влажными глазами.
Она медленно опустила руки, и ее узкие плечи еще сильнее сгорбились.
— Девочка умерла два года назад. Какая беда. Какая ужасная трагедия.
— Но это невозможно! — воскликнула я испуганным голосом, ничего не понимая.
Женщина прикрыла глаза и всхлипнула.
— Когда я перебралась в этот дом, его хозяева были совершенно убиты горем. Убиты. Им хотелось лишь убраться подальше отсюда. Убраться и никогда не возвращаться. Они… были совершенно уничтожены.
— Нет! — заорала я. — Нет! Это неправда! Это неправда!
Женщина открыла глаза, и в них снова появился страх. Моя настойчивость ее сильно напугала.
— Извини, — сказала она и отступила в комнату.
В мою комнату. В мою! Заставленную незнакомой мебелью и увешанную незнакомыми картинами. Моя комната… Мой дом…
— Но это же я Линдси Бек! — вырвалось у меня. — Я Линдси!
Женщина не ответила, лишь крепко сжала губы и все так же смотрела голубыми слезливыми глазами.
— Как жаль, — пробормотала она, — как жаль, что мне пришлось рассказать тебе об этом.
— Нет! — завопила я. — Нет!
И, не отдавая себе отчета, рванулась на улицу. Побежала. Побежала через темную прихожую. Дверь хлопнула за спиной, и я кинулась к машине, плюхнулась на сиденье и нажала на газ, повторяя снова и снова:
— Я Линдси Бек! Я Линдси Бек! Я Линдси! Почему она сказала, что я умерла?
Глава 24
Линдси
Я ехала несколько часов и до клуба добралась уже затемно. Не помню, где провела остаток дня и вечер. Ездила кругами? Моталась по знакомому городу? Останавливалась где-нибудь? Закусывала? После побега из родного дома в памяти не сохранилось ничего.
Загоняя машину Дэнни на стоянку, я смотрела на воду пустого бассейна, сверкавшую в лучах прожекторов. Стояла глубокая ночь. Все кругом замерло, даже листва на деревьях. Пейзаж был неподвижен, словно на картине, словно не живой.
