Маркус Хайц - Ритуал
В карих глазах девушки притаился смех.
— Это потому, что я дитя любви, mon frere[3]! — Глубоко затянувшись, она выпустила в него дым. — Отец не хотел, чтобы об этом стало известно… по разным причинам. А потому хранил нашу маленькую тайну. — Сигарета между указательным и средним пальцами ткнула в Лаурентиса. — Но ведь бумаги в порядке, верно?
Да, — отозвался юрист. — Ваши претензии нотариально заверены. Герр фон Кастелл, — обратился он к Эрику, — и понимаю, какое для вас потрясение именно так узнать о существовании сестры:…
— Сводной сестры, — тут же прервал его Эрик.
— Mon dieu, quelle difference[4], — безучастно пробормо-I ала она. — Sale arrogant[5].
— …о существовании сводной сестры. Факт в том, что она дочь вашего отца. — Открыв папку, нотариус достал от туда исписанный листок бумаги, в строчках Эрик узнал почерк своего отца. — И включил ее в свое завещание. — Лаурентис отпил глоток кофе, прежде чем зачитать последнюю волю отца Эрика. — Дорогой Эрик, дорогая Жюстина. Вы не знакомы, но судьба рассудила вас стать моими детьми. Когда бы не случилась моя смерть, она не должна помешать вам продолжить то, что вы делаете сейчас. Мое состояние будет вам в этом способствовать. — Лаурентис нагнул голову влево к Жюстине. — Моей любимой дочери Жюстине я завещаю миллион евро, которые суммами по двести тысяч в год будут переведены на ее счет в швейцарском банке. Распорядись деньгами мудро, Жюстина. — Тут он глянул поверх очков на Эрика. — Дорогой Эрик, я хочу, чтобы ты знал, что я всегда любил твою мать. Тебе известна… — он откашлялся, — сила влечения, поэтому и после смерти я прошу у тебя прощения. Твоей матери я никогда не смог бы в этом признаться. Это убило бы ее, но я знаю, что ты сможешь с этим жить. Остальное мое состояние в размере пяти миллионов евро, акции, дома в Ирландии, на юге Франции, в Испании и Санкт-Петербурге, а также квартиры в Токио, Нью-Йорке и Сиднее и, разумеется, виллу в Германии я завещаю тебе.
— Разумеется. — Эрик поморщился, перед глазами у него стояли обугленные руины.
— Sacre merde![6] — Жюстина уставилась на нотариуса во все глаза. — Я же дочь, мсье. Мне полагается пол, овина, pas settlement[7] один жалкий миллион в рассрочку!
— Скажите ей, она свое полнит! — выдавил, едва сдерживаясь, Эрик, поднимая глаза к картине на стене. Теперь он понял: «Игроки в карты» действительно висели здесь в предостережение наследникам.
Лаурентис вел себя с королевской невозмутимостью. Он слишком привык к подобным перебранкам и ненавидел их. Но любую требовалось прекратить с достоинством.
— Вы, мадам Шассар, вольны оспорить завещание.
Женщина вертела в руках сигарету.
— Mais oui[8], — прозвучало невнятно из-за сигареты.
— И я тоже, — тут же вставил Эрик. — Кроме того, я сомневаюсь, что она моя сестра, и требую анализа ДНК, чтобы устранить все сомнения. Вдруг она мошенница? — А мысленно добавил: «Зато она хотя бы не пользуется духами».
— Так я и думал, — вздохнул Лаурентис. — До выяснения обстоятельств и раздела состояния и собственности герра Иоганна Кристиана фон Кастелла никому из вас ничего не принадлежит. До вступления в силу приговора суда или внесудебной договоренности, наследством управляю я. — Встав, он не подал руки ни одному из них. — Вы получите в письменном виде извещение о положении дел. Разумеется, звонить мне вы можете в любое время. Доброго вам дня.
Захлопнув папку, он убрал ее в ящик письменного стола, молча, но недвусмысленно давая понять, что пора покинуть его кабинет.
Эрик вышел первым, фактически вылетел наружу, и взглядом не удостоив как бы случайно наклонившуюся над письменным столом секретаршу, которая поправляла резинку чулка, нет, он выскочил прямиком на тротуар. Больше всего ему сейчас хотелось кого-нибудь поколотить.
— Эрик, подожди, — услышал он за спиной голос с сильным акцентом, который уже успел возненавидеть.
Она еще ему и тыкает! Он шагал дальше. Наградив его очередным французским ругательством, которое звучало одновременно грязно и элегантно, она вдруг оказалась рядом с ним. «А девочка шустрая», — пронеслось у него в голове.
Жюстина была почти одного с ним роста, худощавая и лицом достаточно необычная, чтобы работать моделью.
— Я хотела объяснить, почему я…
— Алчная дрянь…
С той же быстротой, как оскорбление сорвалось с его губ, он получил в ответ оплеуху. Его инстинкты охотника оказались бессильны, он даже руку поднять не успел для защиты. Левая щека у него вспыхнула так, словно Жюстина ударила его не раскрытой ладонью, а железной ракеткой для настольного тенниса. Его голова дернулась влево с такой силой, что скрипнули позвонки, и черные волосы упали на лицо. Ему пришлось отступить на шаг, чтобы не потерять равновесия.
Эрик тут же замахнулся, но Жюстина блокировала его удар правой. Зато его левая рука взметнулась и дала оплеуху ей — равную по силе. Брызжа искрами, сигарета вылетела у нее изо рта. Жюстине пришлось схватиться за его сюртук, чтобы не упасть.
— Touche! — Оскалившись, она потрогала губу. Крови нет. Выпрямившись с кривой улыбкой, Жюстина вытащила новую сигарету и безмятежно закурила опять. — Ну, можно теперь объяснить? Эрик, мне нужны деньги, чтобы…
Без единого слова он повернулся на каблуках и пошел к своему «порше». Но стоило ему открыть дверь, Жюстина сзади пнула ее так, что та с лязгом закрылась.
— Merde, ecoute-moi![9] Я знаю твою тайну, Эрик, — продолжала она ему в спину. — Я его дочь, в этом нет сомнений.
Раздался тихий звон.
Сделав глубокий вдох, Эрик обернулся. В руке Жюстина держала поблескивающую на солнце золотую цепочку с клыком, слишком большим для любого нормального хищника. Добыть необратившуюся часть тела ликантропа — целое искусство. Это означало, что либо ее хозяин еще жив, либо был проведен особый ритуал, сохранявший зуб от того, чтобы после смерти оборотня он не превратился снова в обычный человеческий.
— Он принадлежит ей, — почти шепотом сказала девушка.
Взяв безупречно поблескивающий зуб, Эрик оглядел его со всех сторон. Налетевший ветерок погнал в его сторону ее запах, и ему показалось, он различает в нем нотки отцовского, что, конечно же, было совершенно невозможно. Потерев зуб пальцем, он поднял на нее глаза.
— Откуда он у тебя?
— Выбила. — Лицо Жюстины расплылось в бесшабашной усмешке. — Из ее мерзкой пасти. — Снова надев цепочку, она опустила клык под блузку.
— Ты? — Он недоверчиво рассмеялся. — И ты еще жива?
