Николай Берг - Ночная смена. Остров живых
— Да просто — собрали комиссию, поставили вопрос. Выбор был невелик — либо в воду, как у индусов, либо скормить, кому попало — как у тибетцев, либо кремировать, либо ингумировать. Первые два способа не пошли вовсе — там в комиссии были ребята, которые в Индии полюбовались на красоты Ганга с недогорелыми мертвецами по берегам и водной глади…
— А "Тарбар"! Небось обмен опытом?
— Да вроде, не спрашивал. По кремации этот ваш Хапенгуген выступил толково — у него опыт оказался…
— Какой Хапенгуген?
— Соображаешь что-то совсем плохо. Ветеринар Бистрем, какой- какой… Ему довелось утилизировать павший скот, так что он в курсе оказался. Получилось по его словам, что для кремации 1 килограмма трупного материала понадобится 2 килограмма дров — в лучшем случае. Посчитали. Поняли, что такое не катит никак — топливо нынче в дефиците — ну и стали копать рвы. Тут я думаю, то же придется делать. Главное не откопать какой газопровод сгоряча…
Мда, трупы убирать надо быстро. А тут еще и живые трупы по цехам. Да и вокруг вроде б тоже ходят.
— А эти, итальянки — мортусы — как у них вышло?
— Четыре только стали работать, остальные пришли в ужас. В общем, кроме визга — никакой шерсти…
К нашей палатке уже подтягиваются ранние пташки — первые пациенты. Связываюсь с штабом. Просят подождать — к нам направлены писаря. Скоро будут.
Писаря являются через сорок минут. Мы уже приняли кучу народа, но просили не расходиться — потому как приказом по заводу кормить будут и выдавать паек и прочие радости жизни — только зарегистрированным.
Писарей двое — стервозного вида девка с кучей пирсинга в нижней губе и мягкая какая-то тетечка, робкая и боязливая даже внешне. У девки свирепый взгляд и выдающаяся вперед нижняя челюсть — что вместе с разноцветной фигней в губе делает ее страшно похожей на выловленную нами — мной и братцем — в одном озере Псковской области заслуженную щуку — у той тож три блесны в пасти как медали были. Видимо у братца проскакивает та же ассоциация, потому как он совершенно нелогично заявляет:
— У щук скоро нерест…
Девка злобно на него смотрит, он отвечает ей совершенно бараньим взглядом. Девка фыркает. Женским чутьем она полагает какой-то подвох, но не может понять — какой. Это ее бесит.
— Нам нужен стол, стулья и охрана! — чеканит "Щука".
— А мне массаж, педикюр, коктейль "Дайкири" и негра с опахалом — отвечает братец раньше, чем я успеваю открыть рот.
— Вы что себе позволяете?? — взвизгивает девка.
— Предаюсь несбыточным мечтаньям, как и вы впрочем. Вы тут видите столы и стулья? — вежливо поясняет братец.
— Так обеспечьте! Вы обязаны! — упорствует в своем заблуждении Щука.
— Милая, мы обязаны оказать медпомощь в возможном объеме. А матобеспечением занимается База — так что претензии — туда. И работу вы должны были начать пораньше — людей кормить надо, а с регистрацией пока у вас никак!
— Не смейте мне хамить!
— Никто и не хамит. Это у вас милая воображение разыгралось.
— Извините, что вмешиваюсь в ваше воркование — но вы собираетесь заниматься регистрацией? — приходится лезть, куда не просят. Ох, неохота!
— Нам не приготовили рабочее место, я отказываюсь работать в таких условиях!
— Милая, вот вы еще повыдрючивайтесь, пока побольше публики здесь не соберется, потом публика начнет спрашивать — почему их не кормят, не дают одежу и так далее. Окажется, что без регистрации — вашей, заметьте, регистрации им ничего не светит. Вы не опасаетесь, что вам банально начнут быть морду? Пардон за мой французский, вы думаете, что кого-то из тех, кто три дня на ногах простоял бычит наличие у вас рабочего места? Вы, милая начинайте работать как у годно, а то через час — другой тут будет бунт. И вас грохнут и нам достанется, так что будьте лапочкой — начинайте работать!
— Я требую, чтобы со мной не разговаривали в таком тоне!
— Слушайте, милая, мы не в бакалее, а вы не продавщица "вас много, а я одна"!
— Я потребую, чтоб с вами разобрались! Я при исполнении обязанностей!
— Слушай, сука тупая или ты садись и работай — или вали отсюда к такой-то матери? Так понятно излагаю?
— Вы за это ответите! Я так этого не оставлю! Да вы не знаете с кем связались, хамы!
Мне не остается ничего иного, чем трясти непроспавшегося ботана- связиста.
Утречко начинается славно.
Высказываю начвору все, что думаю на тему переписи населения двумя писарями, да еще и с таким настроем. В ответ получаю не менее жесткую отповедь. Лаемся минут пять, за это время народу набирается вокруг куда как много, то есть медпункт окружен практически толпой. Пока толпа еще молчит, но вот достаточно будет пары заводил… И мы не обойдемся без жесткой стрельбы.
— Короче говоря, тащ майор — либо вы регулируете перепись в удобной форме, либо я выгоняю эту дуру к чертовой матери и делаю все так, как подсказывает обстановка!
— Не забывайтесь! Руковожу сектором я.
— Так руководите, кто против. На данный момент у меня медпункт окружен толпой народа не меньше чем две сотни человек, кухни — окружены еще большим количеством публики, перепись даже не началась. При скорости переписи один человек в минуту — что еще очень славно — у нас тут все затянется на 5–6 часов — в лучшем варианте. Все это время достаточно одного протестанта — и будет веселуха в полный рост.
— Так… У вас там бригада водоносов на виду?
— Точно так. Таскают воду. Уже принялись.
— Организуйте такую же команду писарей. Пообещайте доппитание. Выбирайте тех, кто по внешним признакам не относился к охране лагеря. Первыми переписать желающих убирать территорию и тех, кто согласится убирать трупы. Через час вам доставят инвентарь для работы. Людей добавлю, насколько возможно. И организуйте людей в очереди. Главное — чтоб не толпой стояли. Девицу отправьте ко мне в штаб, очень жаль, что вы с ней не нашли общего языка — она работала в паспортном столе и дело знает. Все, действуйте, связь кончаю.
— Пипец нам — горестно замечает братец, как раз уже занимающийся здоровенным не то фурункулом, не то уже и карбункулом у перекошенного мужичка.
— Что так?
— Пойдем в 45 лет менять паспорта, нарвемся на эту Щуку — и все, кончена жизнь…
После двадцати минут ора и неразберихи, наконец, удается наладить хоть какое-то подобие организованного беспорядка. Первыми переписали водоносов, премировали каждого банкой сгущенки, у кого не было сменной одежды — выдали, что успели подбросить в самый удачный момент сумрачные грузчики из кронштадтских и отправили к кухне. Дальше удалось разбить толпу на очереди, кучки и команды. Раздобыли столы, что-то приспособили под стулья, появились добровольные помощники, начали, наконец, потихоньку организовывать ситуацию вокруг себя. Самое время дух перевести, ан некогда.
