Ричард Бахман - Худеющий
«Худеющий», — шептал теперь Майкл Хаустон в самое ухо Халлека, и теперь случилось то, чего он так опасался: костлявые пальцы скелета коснулись его, вцепились в рукав, и Халлеку показалось, что он сходит с ума от этого прикосновения. «Худеющий, совсем исхудал… Это была его жена, Билли-бой, его жена… А тебе — кранты. Совсем дело дрянь…»
8. БРЮКИ БИЛЛИ
Билли проснулся, сильно вздрогнув, тяжело дыша. Приложил ладонь ко рту. Хейди мирно спала рядом с ним, плотно укрывшись покрывалом. Весенний ветер шумел за окном в кронах молодой листвы.
Халлек бросил испуганный взгляд на спальню, чтобы убедиться, что Майкл Хаустон или его версия в виде скелета не присутствует в комнате. Нет, это была его обычная спальня, где ему знаком каждый уголок. Кошмар начал размываться в памяти… и все же какая-то его остаточная часть заставила Билли придвинуться ближе к Хейди. Прикасаться к ней он не стал — она спала всегда очень чутко, — зато оказался в зоне ее тепла и стащил на себя небольшую часть ее покрывала.
Всего лишь сон.
«Худеющий», упрямо повторил в сознании голос.
Потом он снова уснул.
Утром после кошмарного сна весы в ванной показали 215, и Халлек ощутил надежду. Только два фунта. Кокаин или нет, но Хаустон оказался прав: процесс начал замедляться. Посвистывая, он спустился вниз и съел яичницу из трех яиц и полдюжины сосисок из гирлянды.
По пути к станции электрички он смутно припомнил ночной кошмар. Но, скорее, это было не воспоминанием, а странным чувством, «дежа вю». Проезжая мимо «Выше голову!», салона, зажатого между «Отличным мясом» Фрэнка и магазином «Игрушки-радость», выглянул в окно машины и в какой-то миг ожидал увидеть несколько шатающихся, спотыкающихся скелетов, словно каким-то образом благополучный Фэйрвью превратился в Биафру. Но люди на улице выглядели прекрасно, просто превосходно. Ярд Стивенс во плоти помахал ему рукой, и Халлек жестом ответил на приветствие. Подумал: «Твой метаболизм предупреждает тебя — бросай курить, Ярд». Мысль вызвала легкую улыбку. К тому времени, как электричка прибыла на Большую Центральную, последние фрагменты страшного сна были забыты.
Успокоившись на счет потери веса, Халлек в следующие четыре дня на весы не становился вовсе и даже особенно их не вспоминал. И вдруг он чуть не угодил в постыдную ситуацию во время очередного судебного разбирательства перед лицом судьи Хилмера Бойтона, у которого юмора было не больше, чем у сухопутной черепахи. Ситуация получилась дурацкая — такие видишь в плохих снах в старшем школьном возрасте.
Халлек поднялся, чтобы заявить протест, и вдруг его брюки поползли вниз.
Собственно, он даже не встал, а только начал подниматься, когда обнаружил, что штаны стали соскальзывать с бедер, ягодиц прямо к коленям. Он торопливо сел на место. А наступил как раз тот момент, когда его протест был бы весьма объективен, и тот факт, что он вдруг сел на место, вызвал некоторое недоумение. Щеки его залила краска стыда.
— Это ваше возражение, мистер Халлек, или газовая атака?
Правда, только немногие из присутствующих слегка засмеялись.
— Ничего, ваша честь, — пробормотал Халлек. — Я… я передумал.
Бойтон хмыкнул. Процесс продолжался, а Халлека прошиб пот: он не представлял, как ему теперь подняться.
Десять минут спустя судья объявил перерыв. Халлек остался сидеть на своем месте, делая вид, что изучает бумаги. Когда комната почти опустела, он поднялся, держа руки в карманах брюк, надеясь, что выглядит достаточно естественно. Разумеется, он просто-напросто поддерживал штаны от сползания вниз.
Запершись в туалете, Билли снял пиджак, повесил его на крюк и осмотрел брюки. Потом снял пояс, и штаны с застегнутой молнией сползли к ступням, только звякнула мелочь в кармане. Он присел на унитаз, поднял перед собой ремень и осмотрел его, как древний свиток. Линда подарила его два года назад в День Отца, теперь он рассматривал его, ощущая, как учащенно от страха забилось сердце.
Дочь купила ему ремень, который оказался немного маловат. Халлек вспомнил, как подумал о простительном оптимизме Линды. Во всяком случае, он застегивал его на вторую дырочку, и это было в самый раз. Только потом, когда бросил курить, стало трудновато его застегивать, даже используя первую дырочку.
После того, как бросил курить… но до того, как сбил цыганку.
Теперь в ремне использовались другие дырки — за четвертой — пятая и, наконец, шестая.
С растущим страхом Халлек осматривал ремень, который куда более лаконично и правдиво все рассказал, чем это сделал доктор Майкл Хаустон. Потеря веса продолжалась, возрос темп, а вовсе не затормозился. Вот и дошел до последней дырки в ремне фирмы «Ник», который всего пару месяцев назад решил тихо-мирно спрятать и купить другой — подлиннее. Теперь нужная была седьмая дырка, а ее не было.
Посмотрел на часы: пора было возвращаться в зал. Но кое-что стало куда важнее, нежели проблема судьи Бойтона, — оспаривать или нет какое-то завещание.
Халлек прислушался. В мужском туалете больше никого не было. Приподняв штаны и придерживая их, он вышел из кабины. Остановившись перед зеркалом, он позволил им вновь свалиться. Задрал рубашку, чтобы лучше осмотреть живот.
Невольно ахнул, и тут же горло сдавил спазм, — только и всего, но вполне достаточно. Брюхо исчезло. Был нормальный живот. Штаны лежали на полу, рубашка задрана из-под расстегнутого жилета — поза комичная, но факты были на лицо. Реальные факты, как обычно, можно истолковывать и обсуждать — в юридических делах к этому быстро привыкаешь, — но сравнение, которое пришло в голову, было неопровержимым. Он выглядел, как юнец, напяливший на себя одежды отца. Халлек стоял перед зеркалом напротив ряда умывальных раковин и истерично думал: «Маскарад! Детская игра. Осталось только усики себе подрисовать».
В глотке рождался хохот от зрелища упавших порток, из которых торчали его волосатые ноги в черных нейлоновых носках. В этот момент он внезапно и просто поверил… во все. Цыган проклял его, и никакое это не раковое заболевание. Рак был бы куда милосерднее и быстрее. Здесь нечто иное, и познание этого только начиналось.
Голос кондуктора закричал в его голове: «Следующая станция — „Пропажа аппетита на нервной почве!“ „Анорексия невроза“! Приготовьтесь к выходу заранее!»
Хохот, похожий на вопль, или вопль, похожий на хохот, рвался наружу. Да какая разница?!
Кому сказать такое? Хейди? Она сочтет меня сумасшедшим.
Но Халлек никогда еще не чувствовал себя более в здравом рассудке, чем теперь.
Хлопнула наружная дверь туалета.
