Дж. Уорд - Вечный любовник
Он походил на пьяного или на больного, но… Боже, как он красив. Настолько безупречное лицо, что Мэри пришлось протереть глаза. Волевой подбородок правильной формы. Полные губы. Высокие скулы. Широкий лоб. Густые, слегка волнистые волосы, спереди светлее, чем сзади, где они были коротко подстрижены.
Тело не менее впечатляюще. Крепкое сложение. Накачанные мускулы. Ничего лишнего. Кожа золотистая, даже в свете флуоресцентных ламп.
Вдруг он посмотрел на нее. Глаза насыщенного цвета морской волны, яркие, ослепительные, почти неоновые, смотрели сквозь нее.
Мэри отступила. Она не слишком удивилась отсутствию какой-либо реакции с его стороны. Такие мужчины, как он, не замечают таких женщин, как она. Это аксиома.
Ей следовало бы вернуться в комнату — что толку стоять и смотреть, как он проходит мимо, игнорируя ее? Но вот беда: чем ближе он подходил, тем более зачарованной она становилась.
Господи, он… так красив.
Рэйдж шел по коридору, качаясь из стороны в сторону. Чувствовал он себя паршиво. Каждый раз после прихода зверя его зрение словно брало отпуск, в глазах стоял туман, не позволявший вернуться к работе. Тело тоже отказывалось повиноваться. Ноги и руки болтались, как тяжелый груз. Не сказать, что от них не было совсем никакого толку, но — мало.
Желудок тоже еще не пришел в норму. Рэйджа тошнило от одной мысли о еде.
Но ему надоело сидеть в комнате. Полдня он провалялся в постели. Потерял уйму времени. А сейчас он собирался дойти до тренировочного зала, запрыгнуть на велотренажер и немного расслабиться…
Рэйдж остановился, насторожившись. Видел он плохо, но знал наверняка, что в коридоре он не один. Кто-то стоял совсем близко, слева от него. Незнакомец.
Рэйдж развернулся и выдернул фигуру из дверного проема, схватив за горло и прижав к противоположной стене. Слишком поздно он понял, что это женщина. Девичий вскрик пристыдил его. Он ослабил хватку, но не отпустил.
Тонкая шея под его ладонью оказалась теплой и нежной. Пульс бешеный — кровь стремительно бежит от сердца по венам. Рэйдж слегка нагнулся, вобрал носом ее запах и отшатнулся.
Господи, она человек! К тому же больна — может быть, смертельно.
— Кто ты? — требовательно произнес он. — Как сюда попала?
Ответа не последовало. Только учащенное дыхание. Сильно же она напугалась. Когда он ощутил запах ее страха, в носу защипало, словно от дыма.
— Я не обижу тебя, — произнес он мягким голосом. — Но ты нездешняя, и я хочу знать, кто ты такая.
Ее горло зашевелилось под его ладонью, словно она сглотнула.
— Меня зовут… меня зовут Мэри. Я здесь с подругой.
Рэйдж затаил дыхание. Сердце в его груди подпрыгнуло.
— Скажи это еще раз, — прошептал он.
— Э… меня зовут Мэри Льюс. Я подруга Беллы… Мы приехали сюда с мальчиком, Джоном Мэтью. Нас пригласили.
Рэйдж почувствовал легкую дрожь, сладостный трепет по всей коже. Мелодичная музыка ее голоса, ритм речи, звучание каждого слова — все это словно окутало его, утешая, успокаивая. Ласково пленило его.
Он закрыл глаза.
— Скажи что-нибудь еще.
— Что? — озадаченно спросила она.
— Говори. Говори со мной. Хочу опять услышать твой голос.
Она молчала. Он уже собирался потребовать, чтобы она начала говорить, но тут…
— Вы не очень хорошо выглядите, — сказала она. — Может, вам нужен врач?
Слова не имели значения: он словно парил в облаках. Только звук — тихий, мягкий, приятно щекочущий его слух. Рэйдж чувствовал себя так, словно его изнутри ласкали.
— Еще, — сказал он, охватывая ее горло ладонью, чтобы сильнее ощутить вибрацию.
— Вы можете… можете меня отпустить?
— Нет.
Он поднял вторую руку. Слегка оттянул ворот шерстяного свитера и положил ладонь на ее плечо, чтобы она не смогла вырваться.
— Говори.
Она сопротивлялась.
— Вы меня зажимаете.
— Знаю. Говори!
— Ради бога! Что я должна говорить?
Голос ее и в раздражении был прекрасен.
— Что угодно.
— Замечательно. Убери свои лапы с моего горла и позволь мне уйти, или мне придется врезать тебе по одному месту!
Он рассмеялся. Затем прильнул к ней бедрами, прижимая к стене. Она сопротивлялась, но он прекрасно чувствовал все ее тело. Худощава, но женские очертания в ней угадывались. Ее соски касались его груди, бедра охватывали его бедра, живот был мягким.
— Продолжай говорить, — прошептал он ей на ухо. Господи, как же великолепно она пахла! Чистая, свежая. Как лимон.
Когда она попробовала его оттолкнуть, он привалился к ней всем своим телом. Она громко выдохнула.
— Пожалуйста, — прошептала она.
Он почувствовал, как зашевелилась ее грудь: она вздохнула.
— Я… мне нечего больше сказать. Кроме как отвали!
Он слегка улыбнулся, не открывая рта. Незачем выставлять наружу свои клыки, особенно если она не в курсе, кто он.
— Вот и говори это.
— Что?
— Нечего. Говори «нечего». Снова, снова и снова. Давай!
Она рассердилась, к запаху страха примешался другой аромат — резкий, пряный и свежий, как от только что сорванной мяты. Теперь она ужасно злилась.
— Говори это! — приказал он, желая снова испытать на себе ее влияние.
— Замечательно! Нечего. Нечего. — Вдруг она рассмеялась, и от этого звука словно ток прошел по его телу. Он весь запылал.
— Нечего, нечего. Не-чего. Не-чего. Не-е-ечего. Этого достаточно? Теперь ты меня отпустишь?
— Нет.
Она снова начала вырываться, создавая между их тел приятное трение. Он уловил момент, когда ее раздражение и тревога сменились более жаркими эмоциями. Ощутил ее возбуждение, прелестный сладостный аромат. Его тело откликнулось на ее зов.
Орудие словно окаменело.
— Мэри, поговори со мной.
Он потерся своей возбужденной плотью о ее живот, вращая бедрами, разжигая ее желание.
Очень скоро ее напряжение спало, она расслабилась под ритмичными движениями его мускулистого, охваченного страстью тела. Девушка руками обвила его талию, затем опустила их ниже, остановившись на узких бедрах. Похоже, она не вполне понимала, почему отвечает ему взаимностью.
Он прогнулся, одобряя ее движения, побуждая увереннее прикоснуться к нему. Когда ладони девушки пробежали вверх по его спине, Рэйдж тихо зарычал и уронил голову, приблизив к ее губам свое ухо. Он жаждал, чтобы она сказала еще хоть слово — например, «сочный», или «шепот», или «клубника».
Черт, сгодилось бы и «высокопревосходительство».
Она производила на Рэйджа просто-таки наркотическое действие — мучительная смесь сексуального желания и глубокого расслабления. Словно он одновременно испытывал оргазм и проваливался в сладкий сон. Никогда прежде такого с ним не бывало.
