До тошноты (ЛП) - ЛаСарт К.У.

* * *

Уильям действительно хотел спать, но что-то теплое и мокрое продолжало бить его по лицу. Пронзительный скулеж нарушил его сон, и мокрое нечто переместилось на его голову. Это вызвало вспышку боли, от которой его глаза распахнулись, но тут же снова превратились в щелочки, когда послеполуденный солнечный свет ударил ему в мозг. Затем щекастая морда Дэвона милосердно заслонилa солнце, и последовал новый раунд облизываний.

- Дэвон. Прекрати.

Уильям слабо усмехнулся и попытался оттолкнуть собаку. Почему я на земле? Я потерял сознание? Это был инсульт? Он был сбит с толку, и когда попытался сесть, ужасная боль пронзила его череп. Затем он вспомнил.

Белка.

Он медленно провел тщательную инвентаризацию травм. Его голова все еще раскалывалась, а ребра с правой стороны представляли собой сплошную агонию, но в остальном он чувствовал себя прекрасно. Медленно сев, он увидел приличных размеров камень, покрытый кровью там, где он лежал.

Должно быть, я ударился головой об этого ублюдка. Повезло, что я не раскроил свой дурацкий череп. Прощупав рану на боку своего черепа дрожащими пальцами, он решил, что его первоначальная оценка, возможно, была преждевременной. Его голова больше не казалась целой.

Оставалась загадка его ребер, но он быстро догадался, что произошло, когда увидел разбитое керамическое украшение для газона на траве. Он приземлился на эту штуку, из его груди торчали осколки белого стекла, и он поразился тому, насколько мало тревоги он на самом деле испытывал, учитывая, что он не знал, насколько глубоко они вошли и не пробило ли ему легкое. Что-то движущееся справа привлекло его внимание, и он уставился на то, что лежало рядом с ним на лужайке.

- Ты крутая мелкая засранка! - cказал Уильям с удивлением и немалой долей уважения, наблюдая, как белка пытается встать на ноги.

Существо было почти безволосым, его кожа была обожжена и покрыта волдырями. Очевидно, его черные глаза-бусинки были ослеплены огнем, теперь они были молочного цвета. Чередуясь между пронзительными криками и мяуканьем, казалось, что оно все еще пытается напасть на него. Волоча безвольные задние ноги и обугленный хвост, оно медленно и, должно быть, с болью пробиралось по траве, оскалив зубы. Дэвон попятился и зарычал.

- Все в порядке, мальчик, - cказал Уильям, хватая окровавленный камень, который оставил вмятину в его черепе.

Тот был тяжелым и острым в его руке, когда он занес его над головой, чтобы раздавить белку, но застыл на месте. Его голова стучала и кружилась, мысли были в беспорядке, окруженные красным туманом агонии. Он не мог этого сделать. Он знал, что в этот момент было бы даже проявлением доброты - избавить существо от очевидных страданий, но он обнаружил, что восхищается его духом. Искалеченное и умирающее, онo все же пришлo, преданное своему делу.

Уильям уронил камень, и горькие слезы потекли по его лицу. Он думал о том, каким он должен казаться снаружи. Думал о том, кем он был внутри.

Я бесполезный и старый. И я схожу с ума. Я не могу победить даже белку. Я просто старик со старой собакой, плачущий у себя во дворе. Уильям больше всего на свете желал, чтобы он умер осенью. Он был позором для своей семьи. Бремя для его детей и жены.

Чувство вины в мгновение ока уступило место гневу. Это Кристи была причиной всего этого, Кристи, которая заставила его причинить вред белке.

Это ее постоянное нытье сводит меня с ума. Стресс от того, что я все эти годы терпел ее нытье, вызвал своего рода нервный срыв. Я не сумасшедший, просто мне все надоело! Она даже настроила моего сына против меня. Уильям подумал о том, как Макс разговаривал с ним. Его резкий, обвиняющий тон. Он думал о своей работе. Не пропустил ни одного дня из-за болезни, и они выгнали его, как только что-то начало происходить с его разумом. Но не Кристи, с ее рассудком все было в порядке.

Что-то дернуло его за подол халата, и он посмотрел вниз, наблюдая, как белка кусает махровую ткань.

Упрямая мелкая тварь сделалa это. Он почувствовал, как непреодолимая симпатия к чудовищу пронзила его грудь, сдавливая легкие, так что он не мог вздохнуть. Гнев вспыхнул с новой силой, почти парализуя по своей интенсивности. В этот момент он знал, что ему следует делать. В голове у него снова помутилось, и ему было трудно привести мысли в порядок, поскольку воспоминания и эмоции боролись с более мрачными образами, которые он не хотел видеть. Он знал, что он мог сделать, чтобы все стало лучше для него и белки.

Болезненно согнувшись, Уильям обхватил белку руками, лишь слегка поморщившись, когда грызун вонзил свои большие желтые зубы в подушечку большого пальца. Он прижал его к себе и медленно поднялся по ступенькам крыльца, каждый шаг заставлял его голову и ребра издавать дуэт агонии. У задней двери он остановился и повернулся к Дэвону.

- Ты идешь, старый пес?

Пес посмотрел на своего хозяина, затем на полумертвое существо, все еще баюкающее его в руках. Он заскулил и сел.

- Поступай как знаешь. Я иду внутрь.

Дэвон снова заскулил в нерешительности, затем взбежал по ступенькам и проскользнул в дверь, прежде чем она закрылась.

* * *

- О, черт возьми, Уильям, - Кристи прошла через лужайку туда, где лестница все еще была прислонена к задней стене дома второй день подряд. - Думаю, мне придется убрать это самой. A это что?

Разбитые останки ее любимого украшения для газона лежали в траве, и она почувствовала, как ее раздражение нарастает еще больше, пока она не заметила лужу липкой крови. Рядом также лежал измазанный багровым камень.

О, нет! Уильям.

Она боялась, что этот день наступит. В течение нескольких месяцев Кристи каждое утро уходила на работу, задаваясь вопросом, безопасно ли оставлять Уильяма одного. Она месяцами спорила со своим старшим сыном о том, должны ли они рассказать ему, что происходит, но у Уильяма была некоторая гордость, и она не могла заставить себя причинить ему боль. Теперь, возможно, уже слишком поздно.

Ее высокие каблуки зацепились за ступеньки, и она упала вперед, торопясь попасть в дом, порвав колготки и ободрав одно колено. Поднявшись на ноги, она распахнула дверь и паническим голосом позвала своего мужа.

- Уильям!

Свет был выключен, и все жалюзи закрыты, погружая интерьер кухни в мрачную тень. Кристи почувствовала запах собачьего дерьма за секунду до того, как наступила в него и поскользнулась, схватившись рукой за стойку, чтобы не упасть.

- Ой!

Что-то укололо ее в ладонь. Швейная игла проткнула плоть ее ладони, и она увидела свой открытый набор для шитья на стойке. У нее вырвался тихий вскрик, когда она вытащила еe зубами. Крику вторил скулеж с другого конца комнаты.

- Дэвон?

Собака снова заскулила, но не приблизилась. Кристи потянулась к выключателю и замерла, когда тишину нарушил голос Уильяма.

- Не надо. От света болят глаза.

Его голос звучал странно, прерывисто.

- Уильям? Ты в порядке? Что не так с Дэвоном?

Она снова потянулась к выключателю.

- Я сказал, не надо!

Кристи отшатнулась, как от удара. Она могла видеть силуэт Уильяма в дверном проеме, но не более того. Что-то холодное и мокрое коснулось ее руки, и она вскрикнула, запоздало осознав, что это был всего лишь Дэвон. Он сидел перед ней, скуля и низко рыча, хотя Уильям игнорировал его.

- Я всегда удивлялся, почему у тебя в швейном наборе так много катушек с проклятыми нитками. Кому, черт возьми, нужны все эти нитки?

Кристи щелкнула выключателем, залив кухню светом от люстры. Она вздрогнула, когда увидела своего мужа со спутанными волосами, запекшимися от крови, и краем синего халата, потемневшим от крови.

- О, Уильям. Что с тобой случилось?

Она сделала шаг к нему, затем остановилась, когда его губы изогнулись в усмешке, а глаза дико забегали.