Александр Варго - Кулинар
– Сюда. – Майор кинулся вперед, словно Матросов на амбразуру. Обогнув начальника, он вылетел из гостиной, открыл дверь в санузел и поманил к себе полковника.
Павел Григорьевич рванул в указанном направлении. Влетев в комнатушку, в которой размещались ванная и туалет, он, как истый мусульманин, едва не пропустивший час вечерней молитвы, грохнулся на колени и припал к унитазу. Наблюдая, как содрогается его мощное тело, майор брезгливо поморщился и прикрыл дверь.
Он уже собирался вернуться в комнату, когда, распахнув входную дверь в прихожую, влетел старлей. Торопливо закрыв за собой дверь, он запер ее на замок.
– Там это, журналисты! – шепотом произнес он.
– Только журналистов нам не хватало. – Майор направился в гостиную. – Откуда они узнали?
– Я никому ничего… – Участковый скользнул следом.
– Откуда тогда они знают, а, Виктор? – Майор обернулся и пристально посмотрел на старлея.
– Они чего-то про Интернет говорят, – пояснил Кривошеин. – Какой-то сайт кулинарный.
– Чего ты несешь, какой сайт?
– Откуда я знаю? – Старлей пожал плечами. – Я в компутерах не разбираюсь. Нам уже три года обещают поставить…
– Захотел, – язвительно усмехнулся майор. – У нас-то и то компьютеров раз, два – и обчелся. Причем один у начальника – он на нем в стрелялки играет.
– Что за дела? – Полковник, вытирая лицо полотенцем, вывалился из туалетной комнаты.
– Там журналисты какие-то. – Майор кивнул в сторону прихожей. – Откуда-то узнали про убийство.
– Нужно от них избавиться. – Полковник, морда которого стала похожа на спелый помидор, повесил полотенце на вешалку в прихожей.
– Это можно, – согласился майор, – только что потом про нас в газетах напишут? Что зажимаем свободную прессу?
– Да… – Полковник задумался. – Но пускать их нельзя. Узнают в столице – возьмут это дело на контроль… Кстати, что там еще с сиськами у нас было?
– Было, товарищ полковник, – кивнул майор. – Есть подозрение, что действует один и тот же человек.
– Маньяк? – Полковник поднял тяжелый взгляд на Дудуева. Случайно он снова заметил стол, и по его телу опять прошел короткий спазм. – Серийный убийца? Этого нам не хватало! Ладно, иди разведай, что там эти журналюги знают, а я свяжусь с кем надо, пусть пришлют человечка по связям с общественностью.
Дудуев вышел в прихожую. Что он может узнать? Каким-то образом к журналистам просочилась информация об убийстве? Но не сам же преступник им ее сообщил!
– Кстати, Виктор. – Он вернулся и поманил к себе участкового. – Кто сообщил об этом нам? – Он бросил короткий, но красноречивый взгляд на стол.
– Соседка, – сглотнув слюну, ответил старлей. – Ее до сих пор откачивают. Она как все это увидела, так в обморок грохнулась. Очухалась, кое-как до дверей доползла и – к себе. Позвонила ноль-два, они мне переадресовали.
– Как же она в квартиру вошла?
– Говорит, что дверь была не заперта. Она к Самаховой за спичками зашла. Позвонила, а та не открывает. Ну, она ручку и дернула…
– Больше она никому не могла об этом сообщить?
– Да она и со мной-то еле разговаривала, – с сомнением произнес старлей. – До сих пор трясется.
– О’кей. – Майор развернулся и пошел на выход.
Глава VI
Тетя Маша была рада снова видеть Александра. Он пришел раньше, чем обещал, довольный и радостный.
– Что такое? – Тетя Маша ждала какого-то откровения.
И оно не замедлило ждать.
– Чудесный суп! – воскликнул вдохновленный удачей Александр.
– Новое изобретение? – лукаво улыбнулась тетя Маша, подавая Александру тапочки.
Они прошли в тесную от мебели гостиную. Она представляла собой музейное собрание вещей, придрейфовавших из дореволюционной России, и купленных уже в советское время этажерок, полок, стульев и всяческих сувениров. Объектом гордости тети Маши был пепельного окраса комод в стиле ампир. Казалось, того распирает от собственной значимости. Застывший на своих изогнутых ножках, он пыжился, кругля бока и выставляя напоказ бронзовые, тончайшей работы ручки. На комоде стояла огромная лампа с бордовым рифленым абажуром и тускло мерцающим позолотой основанием в виде колокола. Рядом, заставленное наполовину бронзовыми подсвечниками, иконами, фарфоровыми безделушками, гжелевыми башенками, высилось большое, похожее на серебряный поднос, зеркало. Его рама с мягко закругленными углами отсвечивала красноватой медью. Вверху, на черно-белом фото, спиной к зрителю восседала обнаженная женщина. По спине извивался нарисованный черной тушью диковинный иероглиф. Голову женщины украшала чалма. Это фото попахивало отечественным нэпом или Францией двадцатых годов.
Александр сел на застеленное полосатым пледом канапе. Его изумрудная обивка давно истерлась, левая ножка, круто изогнутая, отходила от корпуса. Но, несмотря на эту ветхость, на слезающую с дуба краску, канапе было полно очарования вещи, история которой тесно переплетена с жизнью многих людских поколений.
Огромный стол с похожими на балясины ножками был придвинут к соседней стене. Его благородная ясеневая поверхность исчезла под разнообразными вазами, стилизованными под Древний Египет статуэтками кошек и птиц, покрытым медной краской изваянием чудища-собаки, привезенным дядей Марии Митрофановны из Китая, шкатулочками, корзинкой с вязанием, кружевной салфеткой, книгами, какими-то картонками, коробками с разным хламом, альбомами с фотографиями, ракушками и гипсово-бледными веточками коралла.
Далее теснились огромный резной шкаф, советской поры полированный сервант, кресла с цветастой обивкой и массивными деревянными подлокотниками, темно-красная тахта, тумбочка с неизменно покрывающей ее розоватой круглой салфеткой и букетом сухих степных трав в сине-белой вазе, а также крохотный, вишневого цвета пуфик, кокетливо украшенный с двух сторон свисающими с него золотистыми кистями.
– Рассказывай. – Тетя Маша села на уголок кресла.
– Это надо скорее показывать, а потом пробовать, – улыбнулся Александр. – В двух словах, конечно, можно объяснить, но это не даст точного и полного представления о блюде.
– И все же… Наверное, что-то необычайно сложное…
– Отнюдь! – бодро возразил Александр. – Наоборот, донельзя простое. Я ведь исповедую принцип простоты. Но при этом не забываю об изысках. Помнишь, как ты пробовала читать мне Бунина? Я был тогда бестолковым мальчишкой…
– Не говори так, – запротестовала Мария Митрофановна.
– Это не важно, – нетерпеливо продолжал Александр. – Я еще не мог тогда оценить Бунина, но одна фраза глубоко запала мне в душу. Я хотел все это время воплотить ее в кулинарном блюде. «От воды исходила огуречная свежесть…» Помнишь?
– И что же? – Тетя Маша с некоторой опаской смотрела на Александра, который был одержим духом изобретательства.
– Огуречный суп, вот что я изобрел! – воскликнул Александр. – Представь себе тонкую хрустящую корочку йогурта, которую ты разламываешь, прежде чем добраться до огуречного супа. Это свежевыжатый сок и ломтики огурца, которые смешиваются с бульоном из креветок, травами. Как тебе?
Александр действительно давно хотел придумать что-то особенное из огурца. Трудился несколько недель, и только вчера рецепт ему удался.
– Я искал гармонию вкуса – и я обрел ее, – воодушевленно продолжал он. – А всего-то надо изготовить кефир, хорошо размешать, придав ему пышность, заветрить его поверхность, снять корочку, выжать сок из огурца, сварить креветки, добавить травы. Я использовал в том числе и имбирь. И еще что-то вроде сухой горчицы и мяты. А какие контрасты и сочетания выстраиваются, когда ты ешь этот удивительный суп!
– Я рада за тебя, – улыбалась тетя Маша.
– Но это еще не все! Мне удалось довести до логического конца принцип размельчения в блюде с гусиной печенкой. Я сделал из нее пудру, растворил в курином бульоне, добавил тамариска и – полный порядок! До гениальности просто!
– Мне только жаль, что ты пренебрегаешь русской кухней, – своеобразно прореагировала тетя Маша.
– Русской кухни мне хватало в детстве. Но и здесь ты не права. Сразу же после моего недавнего визита я занялся налимом. Чудесное получилось блюдо! Я стегал его, все как полагается…
– Я очень рада за тебя, – повторила тетя Маша. – Ты мог бы выпустить книгу собственных рецептов.
– Я уже занимаюсь этим… частично, – загадочно улыбнулся Александр.
– А как на работе?
– Нормально. – Энтузиазм Александра поутих. Он не любил вспоминать про свою работу. Александр никогда не тревожился по поводу денег. От деда, отца матери, после его смерти осталась аптека, владение которой унаследовал Александр. Но это занятие, кроме хорошей прибыли, никогда не приносило ему удовлетворения, и на работу он ходил скорее по привычке.
Теперь он нетерпеливо ерзал на канапе.
– Тебя что-то тревожит? – проницательно спросила тетя Маша.
