Клайв Баркер - Эвервилль
— Ты так ненавидишь мир?
— Меня унесли волки, Д'Амур. Я очнулся в темноте с веревкой вокруг шеи. Я задушил их, конечно; и когда я стоял над ними, перемазанный их кровью, я подумал; не они мои враги. Мои враги — те, кто взял меня ночью, беззащитного, и повесил на дереве. Их кровью я должен умыться. Их глотки я должен рвать. Но как? Как полудурок, сын пьяницы и хозяйки борделя, может справиться с Сапас Умана? — Он остановился и улыбнулся. — Теперь ты знаешь.
— Знаю.
— Один вопрос, Д'Амур, прежде чем мы придем туда.
— Спрашивай.
— Тесла Бомбек.
— Что?
— Где она?
— Она погибла.
Киссун смотрел на Гарри некоторое время, словно пытаясь определить, лжет тот или нет. Потом произнес.
— С ней было интересно. Наши встречи в Петле я вспоминаю почти с нежностью. — Он сам улыбнулся несуразности своих слов. — Конечно, она боец легчайшего веса. Но сражалась храбро. — Он сделал паузу, глядя мимо Гарри на Иад, и задал вопрос — Знаешь, зачем они пожирают собственный хвост?
— Нет.
— Чтобы доказать свое совершенство.
Киссун повернулся и пошел дальше. За поворотом они увидели перекресток и дом, воссозданный Мэв. Теперь он выглядел почти твердым, как картина, написанная светом. Добавились детали — то окно, то статуя. Киссун ничего не сказал, но его шаг замедлился.
— Где мать? — спросил он.
— Внутри, наверное.
— Приведи ее. Я не хочу входить.
— Это же иллюзия.
— Я знаю, — ответил Киссун. Показалось ли Гарри, или голос его и вправду дрогнул? Киссун повторил: — Приведи ее.
— Хорошо. — Гарри поднялся на крыльцо и вошел.
Он оказался в настоящей эротической стране чудес. Стены были увешаны картинами, в основном на классические темы: «Суд Париса», «Леда и лебедь», «Похищение сабинянок». И повсюду — женская плоть, ставшая со времени его ухода еще более сочной и влекущей. Женщины в нижнем белье, болтающие друг с другом в гостиной. Женщины с рас пущенными волосами, омывающие свои тяжелые груди. Женщины, возлежащие на постелях, ласкающие себя между ног, улыбающиеся призрачным клиентам.
Гарри бродил среди них в поисках Мэв и чувствовал, что улыбается вопреки всему. Конечно, тот мир был суровым — болезни, грубость, внебрачные дети. Конечно, женщины были глупы, ленивы и не упускали случая обобрать клиента. Но Мэв сберегла и передала то, что обитало в ее доме, — радость.
— Гарри? — окликнули его. В кухне, среди группы женщин, стоял Рауль. — Ты откуда?
— Я нашел сына Мэв. Где она?
— Она во дворе. Ты говоришь, нашел ее сына?
— Ее сын — Киссун, Рауль, — сказал Гарри. — Настоящее имя Киссуна — Клейтон О'Коннел.
— А он знает?
— Конечно. Как он может не знать?
— Да… Однако трудно себе представить, чтобы сын Мэв убил членов Синклита и сотворил все остальное.
— Все с чего-то начинается.
— И где он сейчас?
— Перед домом, — ответил Гарри, — вместе со своими иадами.
Он вышел в сад. Мэв вообразила сад таким, каким он был в какую-то далекую весну, — с вишнями, прогнувшимися под тяжестью цветов, с пьяным, как вино, воздухом. Рядом с Мэв на траве сидела женщина и смотрела на звезды.
— Ее зовут Кристина, — сообщила Мэв. — Она знает все созвездия.
— Я нашел Клейтона.
— Что?
— Он здесь.
— Не может быть, — покачала головой Мэв. — Не может быть. Мой сын погиб.
— Так было бы лучше для всех, — отозвался Гарри. — Он привел сюда Иад, Мэв. Он отомстил людям за то, что они сделали с вами.
— И… ты думаешь, что я его разжалоблю?
— Если сможете.
Мэв взглянула на женщину, потом на звезды.
— Что он сказал?
— Он велел мне привести вас к нему. Она оглянулась на Рауля:
— Мой Кокер здесь? Рауль кивнул.
— Он знает? Рауль снова кивнул.
— И что он думает? Рауль прислушался.
— Он просит вас быть осторожной. Говорит, что он опасен. Что он всегда был злым.
— Не всегда. У меня в утробе он не был злым. Мы его таким сделали, Кокер. Не знаю, как это получилось, но мы виноваты.
Она вошла в дом и, отказавшись от помощи Гарри, прошла через кухню и гостиную к выходу.
Дверь по-прежнему была открыта. Киссун стоял там, и по выражению его лица было ясно, что он заметил мать через полупрозрачные стены борделя. Он уже не казался таким уверенным, как раньше.
— Посмотри на меня, — обратился он к Мэв.
— Клейтон?
— Какая ты старая! — воскликнул он и поднялся на крыльцо. — Но ты не могла выжить, мама.
— Ты тоже.
— Я-то умер, мама. Меня здесь держит только ненависть, — произнес он и поднял левую руку, в которой держал жезл. Жезл Смерти.
Гарри крикнул, но Киссун действовал быстро. Он ударил мать по голове, и та упала, заливая кровью призрачный ковер.
Тесла в своей сияющей могиле почувствовала этот удар и словно умерла во второй раз. Дух ее содрогнулся, она по смотрела вверх, увидела над собой расплывшееся кровавое пятно, и женский голос заплакал от боли.
Гарри схватил Киссуна за руку, пытаясь оттащить от Мэв, но тот был слишком силен. Одним движением плеча он стряхнул с себя Д'Амура, так что Гарри пролетел сквозь прозрачную стену и приземлился на кухонный стол. Поднявшись на ноги, он увидел, что Рауль тоже бросился на Киссуна. На не го Киссун вообще не обратил внимания, даже не потрудился стряхнуть с себя. Он опустился на колени рядом с Мэв, занес руку и снова обрушил жезл на ее голову. Раз, другой, третий, четвертый. Четыре раза опустился жезл, и четыре раза содрогнулся дом, созданный ее памятью.
Когда приблизился Гарри, все было кончено. Киссун — забрызганный кровью, со слезами на глазах — поднялся на ноги. Он вытер нос ладонью, как обыкновенный уличный мальчишка, и сказал:
— Спасибо, Д'Амур. Мне понравилось.
Тесла не хотела слушать. Не хотела шевелиться. Не хотела вообще ничего — только плавать здесь до тех пор, пока этот лимб ее держит.
Но наверху свершилась жестокость, отголоски ее раздались внизу, и Тесла против воли почувствовала поднимавшийся гнев. Гнев ее передался земле, и сияющая волна повлекла Теслу к ее неподвижно лежавшему телу. Чем ближе она подплывала, тем больше в ней становилось силы. От нее хотят, чтобы она снова туда вернулась, догадалась Тесла. Что бы она снова воссоединилась со своей плотью.
Зачем? Ответ она узнала, как только скользнула внутрь, в темноту под закрытые веки. От нее хотят, чтобы сердце ее забилось, чтобы легкие наполнились воздухом; а главное, от нее хотят, чтобы она вошла в свое тело. Тогда тело превратится в крест, разум найдет смысл в смятениях плоти, и они соединятся в единое целое, небесное и земное.
