Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том второй
И она говорила:
— В головах ли у тебя, Саундерс, или сбоку, или у тебя в ногах, Саундерс, то место, где я могла бы нежно, нежно успокоиться.
Из бледных губ доносится ответ:
— Нет места у меня в головах, Маргарита, нет места сбоку от меня, глубока и узка моя постель с жадными червями.
Теперь она видит, что это вовсе не кровать, а открытая могила. Его схватили, отдали под суд, поставили к стенке. Со шпионами разговор короткий. Она вскочила со своих нар, покрытая холодным потом. «Ян, — стонала она, — Ян!»
…Эндрис услышал свой собственный крик. Он понял, что сидит у себя на кровати, он в Париже, в отеле «Крильон»… Где-то далеко — и Тэльсбергская тюрьма, и то время, когда он был женщиной.
Эндриса потянуло к окну. Он отстранил занавески. Хлюпающий дождь, туманный, противный день. Медленно ехали автомобили. Полицейский в черном резиновом плаще махал руками. Зонтики ползли по тротуарам. Под навесом у входа в отель прохаживался человек. Это был Тэкс. Он смотрел на обе стороны улицы, кого-то ожидая. Затем вышел швейцар, держа огромный отельный зонтик. Проехал экипаж — или это «паккард» Гвинни? Он остановился перед «Крильоном». Вышел Прайндль, за ним Ян. Тэкс потряс ему руку. Затем все трое скрылись под навесом.
Эндрис стоял у окна, ждал. Но кузен не заходил. «Неужто для него важнее говорить с теми двумя, чем со мной? С теми — с чужими?» Эндрис огорченно засвистал, пошел в ванную, медленно оделся. Подавил желание пойти к Яну, заказал завтрак, уселся, ел и пил без аппетита. Где же кузен?
Наконец он встал и вышел. Его взгляд упал на дверь комнаты Гвинни. Что-то мешало ему туда зайти, но это казалось обязанностью. Он решился открыть незапертую дверь. Гостиная была уже немного приведена в порядок. Платья и белье повешены в шкафы.
Нерешительно зашел в спальню. Кровать была пуста. На ночном столике лежали печальные белые розы с повисшими головками.
«Надо подрезать стебли, — подумал он, — подсыпать в воду соли. Тогда они подымутся». Он глубоко вздохнул и почувствовал облегчение от того, что Гвинни уже не существует.
Он услыхал шаги в гостиной и вернулся туда.
— А, это ты, Приблудная Птичка, — воскликнул кузен.
— Ян? Ты уже давно тут?
— Почти два часа. Надо было все устроить, что забыли молодые люди. Садись, Приблудная птичка.
Он встал и подал ему папиросу.
— Сначала я переговорил с Нью-Йорком. Брискоу желает, чтобы его дочь перевезли туда. Тэкс и доктор Прайндль будут ее сопровождать. А значит, труп — прости, Приблудная Птичка, — следует препарировать. Поэтому я приказал его отправить. Я не хотел тебя обременять всем этим. И Прайндль думал, что ты еще спишь…
Эндрис не отвечал. Они сидели друг против друга, молчали и смотрели один на другого.
— У тебя хороший вид, Приблудная Птичка, — начал Ян спустя некоторое время, — здоровый и…
Он остановился, засмеялся…
— Цветущий и сильный, да. Феликс говорит — как у полубога, у Ахилла. А по мнению Тэкса — как у Аполлона. Так что тебе не о чем волноваться.
Кузен улыбнулся. Разговор снова остановился.
— Ну? — спросил Эндрис.
— Что — ну?
Эндрис полез в карман — там была маленькая коробка. Он вынул ее, открыл, поднес Яну.
— Тут, — сказал он, — кольца, которые я купил вчера. Они уже не нужны. Все кончилось… Что ты хочешь теперь делать? Что теперь будет со мной?
Его виски пылали, сердце стучало, слова звучали отрывисто и жестко:
— Ведь это ты творишь мою жизнь, не так ли, Ян?
Кузен изумленно взглянул на него.
— Я? — спросил он. — Скорее ты мог бы упрекнуть меня, что я всегда заботился о тебе слишком мало.
Ответ прозвучал горько:
— Ты создал всю мою жизнь, ты — один. Знаешь ты это или нет — все равно. Я никогда не делал ничего, чего бы ты не желал. А потому я спрашиваю — что будет теперь?
Ян широко раскрыл глаза. Взгляд его был беспомощен, как у школьника, не знающего урок.
— Я не понимаю ни единого слова, Приблудная Птичка, — сказал он. — Но если ты хочешь получить совет, что тебе делать, — возьми в свои руки Войланд!
— Войланд! — воскликнул он.
Ян подтвердил:
— Бабушка тоже этого хотела. Она говорила со мной перед смертью.
Эндрис вскочил.
— Она умерла? Бабушка умерла?
— Поэтому я и вызывал тебя по телеграфу.
— Поэтому? — воскликнул Эндрис. — Я думал, что она пожелала меня видеть.
— Так оно и было, — сказал кузен. — Она надеялась оправиться, преодолеть болезнь. Конец пришел неожиданно.
— Ты был при ней, когда она умирала? — спрашивал Эндрис. — Что она говорила?..
Ян перебил его.
— Нет, она выслала меня из комнаты за полчаса до того. Я сидел в передней у фисгармонии и по ее желанию играл ей «Партиту». В Войланде умирают одиноко.
Эндрис кивнул головой и медленно произнес:
— И живут тоже одиноко. Бабушка. И я… И ты тоже.
Ян не пожелал с этим согласиться и высокомерно вскинул голову:
— Никогда я не был одинок.
— Был, был, — настаивал Эндрис. — Может быть, ты еще этого не знаешь.
Его голос звучал мягко и нежно.
— Где бы и с кем бы ты ни был, ты всегда был одинок. Это тебя удивляет? Ты так много знаешь всего, но о себе самом — ничего. Или, может быть, ты не хочешь этого знать и внушаешь самому себе что-то вроде «тра-ла-ла!»
Он вынул свою табакерку, предложил ему.
— Папиросы?.. Прощальный подарок жениху от куколки. Скверный подарок — она от этого умерла…
Он осекся. Подумал: умерла в тот же день, что и бабушка. Быть может, в тот самый час…
Они замолчали. Затем Ян сказал:
— А ты знаешь, Приблудная Птичка, что бабушка тебя очень любила?
Эндрис повторил:
— Очень любила? Я знаю это.
И он подумал: «Очень любила, как и тебя, Ян. Но она нас любила не больше, чем мы ее — я и ты, Ян».
Он закрыл глаза. Увидел пустынный двор замка Войланд под лучами вечернего солнца. Они, смеясь, прибежали с лугов, мальчик Ян и маленькая девочка. Вдруг мальчик закрыл ей рот рукой.
— Молчи, Приблудная Птичка!
Он тянет ее под окно бабушки. Оттуда раздается музыка.
Оба тихо стоят и прислушиваются, не двигаясь.
— Она играет Баха, — говорит кузен.
Маленькая девочка кивает. Она ничего не понимает и думает, что бабушка изображает ручей Дюстербах, в котором плавают ее гуси. Он шумит и рокочет, и бабушка — думала Эндри — играет это на фисгармонии.
Но мальчик ее учит:
— Это «Партита», то есть прощание при отъезде.
Партите — по латыни значит уезжать. Запомни это, Приблудная Птичка. И бабушка играет это потому, что подходит мое время, и скоро я должен буду уехать из Войланда.
