Марина Дяченко - Пентакль
Сэнсей мельком взглянул на часы. Безобразие продолжалось минут двадцать. Точнее сказать он не мог – засечь время не пришло в голову. Да и к чему? В подобной ситуации временной фактор усугублял, но не вносил ясности.
Сэнсей в очередной раз поглядел по сторонам, втайне надеясь, что неоднократно помянутая галлюцинация все-таки сгинет, но все оставалось по-прежнему. Маленький глухой дворик, стены, уходящие к самому небу, белые облачка вместо крыши. И дверь – столь же нелепая, как и все остальное. Единственное отличие состояло в том, что вместо бетона за дверью оказался кирпич. В общем, кругом тупик. Точнее, не кругом – квадратом. А еще точнее – Тупик. Имя собственное.
Он подошел ближе, зачем-то ткнул в твердую кирпичину пальцем. Интересно, в один ряд – или в два? Эх, сюда бы мастера Фынь Крученика-младшего! С криком «Кийя!»… Правая лодыжка вновь заныла.
Странное дело, пленники Тупика успели успокоиться. Аптекарь и Доцент курили уже по второй, отойдя подальше, чтобы не раздражать недовольно морщившуюся Джульетту. Та, в свою очередь, что-то негромко рассказывала Эскулапу. Знаток Фрейда слушал с внимательной миной, время от времени солидно кивая.
Дверь-обманщица оставалась распахнутой.
«Не бойцы! – рассудил наконец Сэнсей. – И я не боец. Тут почти конец света, а мы… То есть почему – почти? Он и есть, пусть локальный. В одном отдельно взятом Тупике».
Странно, звать на помощь никто даже не попытался. Сэнсей представил, как такое будет восприниматься со стороны: многоголосый вой, глухим эхом доносящийся из-за бетонных стен. Он снова, в бессчетный раз, поглядел вверх. Нет ни одного окошка, глухо!
– Объявляю мозговой штурм! – внезапно для самого себя бросил он.
– Это как? – отозвался Аптекарь, затаптывая окурок. – Лобешником? В стену?
Провокационную реплику Сэнсей проигнорировал.
– Итак?
На миг воцарилось молчание. Издалека, из недоступного пространства, послышался сердитый автомобильный гудок.
– Кажется, мой, – встревоженно проговорил Эскулап; прислушался. – Нет, слава богу! А что – штурм? Про галлюцинацию я уже говорил. Бывает такой эффект – нечто вроде психической эпидемии. Одному почудится…
Он вдруг вспомнил, что забыл мобильник в машине, и очень расстроился.
– А другие что – заразятся? – Аптекарь недовольно повел носом. – Нет, тут какая-то подлость. Вопрос – чья? Эх, дал бы прямиком в… хрюкальце!
– Квартальный водит. – Джульетта попыталась улыбнуться. – Квартальный – это… Есть леший, есть домовой, а в городе…
– Подъездный и подворотный, – кивнул Доцент. И без тени усмешки добавил: – Хе-хе! Принцип Оккама: не будем умножать сущности. По-моему, типичный сбой в системе. В городе – два миллиона жителей, тысячи домов, сотни улиц. Сколько проходных и подъездов, не рискну даже предположить. Каждый день люди передвигаются, благополучно попадая из пункта А в пункт Б. Но в определенном случае общее правило может не сработать.
– В пяти определенных случаях, – поморщился Эскулап. – И кто бы говорил про принцип Оккама? Даже если это… гм-м… сбой в системе, то что нам делать?
Доцент повертел в пальцах окурок, закашлялся.
– А ни… чего! С квартальным еще в переговоры вступить можно, а мы вроде как в канализационный люк свалились. Буль – и все!
– Приятного аппетита! – невозмутимо заключил Аптекарь. – А у меня в кладовке такая приблуда скучает! Была бы тут дыра два на два метра. Только вот спрятаться негде, разнесет в мелкое какаду…
– Подождем, – предложила Джульетта. – Если это галлюцинация или… сбой, все может просто закончиться. Оглянемся – и снова все в порядке. А если нет, то… с нами вступят в переговоры.
– Да? – Доцент вынул из кармана пачку «Отамана». – Вообще-то можно, сигареты пока есть. А студенты… Хе-хе! Поскучают!
Все посмотрели на Сэнсея, и тому внезапно стало не по себе. Раз предложил, ему, значит, и решать. Правда, выбирать не из чего. Разве что поорать от души, надеясь, что кто-то за стеной кликнет патрульных? Не хочется.
– Подождем еще… минут двадцать, – начал он. – В конце концов…
– Погодите! – внезапно перебил Эскулап, указывая на ближайшую стену. – Вы уверены… Вы уверены, что она на прежнем месте?
9То, что проклятый бетон движется, стало ясно минут через десять. На полметра – именно на такое расстояние (плюс-минус спичечный коробок из кармана Аптекаря) Тупик сократился в длину. С «шириной» – за нее приняли сторону, где дверь, – тоже что-то происходило, но этим решили пренебречь. Быть раздавленными с двух боков или сразу с четырех – какая, собственно, разница?
За эти минуты Сэнсей сумел сделать как минимум два наблюдения.
Первое – пиво внезапно перестало напоминать о себе, вероятно, осознав сложность момента. Что не могло не радовать.
Второе… Второе – паники пока не было. Как ни странно. Все пятеро, включая самого Сэнсея, особо веселыми не казались – но не больше. Данное обстоятельство должно бы вселять оптимизм, но Сэнсею представилось, что начнется в этом бетонном колодце, когда Паника все-таки вспомнит о них… Нет, лучше не представлять.
Третье наблюдение осталось на совести Джульетты и Доцента, по очереди прикладывавших ухо к холодному кирпичу, загородившему дверь. Увы, глухо.
Как в танке, зачем-то уточнил Аптекарь, а Доцент не без сварливости возразил, что современному танку полагается радиостанция. А также пушка, из которой в случае крайней нужды можно и выпалить вместо сигнала «SOS».
Сэнсей не выдержал и принялся массировать ноющую лодыжку. Интересно, что бы посоветовали мудрые и боеспособные на смертном одре патриархи? Представить себя бетоном и слиться со стеной в дзэн-экстазе? Или вообще не тратить силы зря, ибо эта история все равно как-нибудь кончится. Вернее, не как-нибудь, а согласно дао каждого из присутствующих. Ну а спорить с дао…
От таких мыслей стало совсем кисло, и Сэнсей поспешил объявить Мозговой Штурм Номер Два.
– «Колодец и маятник», – откликнулся Доцент. – Сочинение алкоголика Эдгара Аллана По. Или подъездные спешат вступить с нами в контакт – или система просто схлопывается. Исправляет сбой.
– Схлопывается – вместе с нами? – вновь без особой нужды поспешил уточнить Аптекарь. – Карбонат натрия его гидролизом!..
Быстрый взгляд, брошенный в сторону Джульетты, наглядно свидетельствовал о том, что только присутствие дамы мешает ему перейти с химической терминологии на обще-употребительную.
– Может, поговорим с ним… с ними? – раздумчиво вымолвил Эскулап. – Если впасть в паранойю и допустить, что нас слышат…
– Но как поговорить? – начала было Джульетта, но тут Доцент отступил на шаг, запрокинул голову:
