Джо Хилл - Страна Рождества
— Ах ты, дерьмо, — прошептала она. — Дерьмо.
Она пронеслась через дверь и вылетела на стоянку. На мощеной площадке горел всего один уличный фонарь, отбрасывая нимб света. В центре парковка была ярко освещена, но ее края оставались в темноте. Мальчик ждал возле фонарного столба. Маленький ублюдок зажег еще один бенгальский огонь и стоял неподалеку от мусорного контейнера, набитого книгами.
— Черт бы тебя побрал, ты что, свихнулся? — сказала Мэгги.
— Я вижу тебя через волшебное окно! — крикнул мальчик. Он изобразил в воздухе горящий обруч на уровне своего лица. — Теперь у тебя горит голова!
— Ты здесь уст-ст-строишь пожар, и кто-нибудь может погибнуть, ты, задница! — сказала Мэгги. — Кто-нибудь вроде тебя!
Она запыхалась, дрожала и чувствовала странное покалывание в конечностях. Стиснув в руке мешочек «Эрудита», она начала красться по парковке. Позади нее защелкнулась пожарная дверь. Черт побери. Малыш отбросил ногой камень, который не давал ей запираться. Теперь, чтобы вернуться внутрь, ей потребуется обойти все здание.
— Смотри! — крикнул ребенок. — Смотри! Я могу писать огнем!
Он полоснул в воздухе кончиком бенгальского огня, белой спицей света настолько яркого, что он оставлял светящееся остаточное изображение на зрительном нерве Мэгги, создавая иллюзию пульсирующих в воздухе букв.
Б
Е
Г
И
— Кто ты? — спросила она, сама немного покачиваясь, застыв на полпути через парковку… не уверенная, что только что она видела то, что, как ей показалось, она видела. Что он написал то, что, как ей показалось, он написал.
— Смотри! Я могу сделать снежинку! Я могу сделать Рождество в июле! — И он нарисовал в воздухе снежинку.
Ее руки покрылись гусиной кожей.
— Уэйн?
— Да?
— Ой, Уэйн, — сказала она. — Боже мой.
Справа от нее, в тени за мусорным контейнером, щелкнули, включаясь, фары. У обочины на холостом ходу стояла машина, старинная машина с близко посаженными фарами, такая черная, что до этого она не замечала ее в еще большей тьме вокруг.
— Эгей! — донесся голос откуда-то позади этих фар. Тот, кому он принадлежал, сидел на пассажирском месте — нет, подождите, на водительском месте; в британском автомобиле все было наоборот. — Какая ночь, чтобы покататься! Идите сюда, мисс Маргарет Ли! Вы же Маргарет Ли, не так ли? Вы очень похожи на вашу фотографию в газете!
Мэгги прищурилась на фары. Она говорила себе двигаться, убираться с середины стоянки, но ноги у нее словно вросли в землю. Пожарная дверь была на невозможном расстоянии — в двенадцати шагах, которые с тем же успехом могли быть двенадцатью сотнями, к тому же она слышала, как дверь за ней защелкнулась.
Ей пришло в голову, что жить ей осталось в лучшем случае минуту или около того. Она спрашивала себя, готова ли к этому. Мысли метались, как воробьи, порхающие в сумерках, как раз когда ей отчаянно хотелось, чтобы ее сознание было спокойно.
«Он не знает, что Вик здесь», — подумала она.
И: «Забери мальчика. Забери мальчика и уведи его».
И еще: «Почему Уэйн просто не убежит?»
Потому что он больше не может. Потому что не знает, что должен убежать. Или знает, но не может действовать соответствующим образом.
Но он попытался сказать ей, чтобы она бежала, написал это пламенем в темноте. Возможно, даже пытался каким-то своим заковыристым способом предостеречь ее в библиотеке.
— Мистер Мэнкс? — сказала Мэгги, по-прежнему не в силах шевельнуть ногами.
— Вы искали меня всю свою жизнь, мисс Ли! — крикнул он. — Что ж! Вот и я наконец! Кто сказал, что мечты не сбываются? Ну же, я уверен, что у вас ко мне много вопросов. И у меня к вам много вопросов! Идите, садитесь к нам. Идите, угоститесь початком кукурузы!
— Отп-п-п-п-п-п… — начала Мэгги, но потом задохнулась, не смогла протолкнуть это наружу, язык у нее оказался таким же беспомощным, как и ноги. Она хотела сказать отпустите мальчика, но заикание не давало ей с этим справиться.
— К-к-кошка за язык ц-ц-цапнула? — крикнул Мэнкс.
— Пошел ты на хер, — сказала она. Вот. Это вышло чисто и отчетливо. А «п» и «х» всегда были для нее трудными звуками.
— Иди сюда, тощая сука! — сказал Чарли Мэнкс. — Залезай в машину. Либо ты поедешь с нами, либо мы тебя переедем. Последний шанс.
Она глубоко вздохнула и почувствовала запах заболоченных книг: аромат гниющих картона и бумаги, высушенных под жаровней июльского солнца. Если одним-единственным вздохом можно подытожить всю жизнь, она решила, что этого хватит. Время почти настало.
Затем она поняла, что сказать Мэнксу ей больше нечего. Она все ему сказала. Она повернула голову и уставилась на Уэйна.
— Тебе надо бежать, Уэйн! Беги и прячься!
Его бенгальский огонь погас. От него струился грязный дым.
— Зачем мне это? — сказал он. — .жаль очень Мне — Он закашлялся. Его хрупкие плечи подпрыгивали. — Сегодня мы поедем в Страну Рождества! Это будет весело!.жаль так Мне — Он снова закашлялся, а потом закричал: —Почему бы тебе не бежать вместо меня! Это будет забавная игра!!собой самим оставаться могу не Я
Шины пронзительно взвизгнули на асфальте. Ее паралич прошел. Или, может, она никогда и не была парализована. Может, ее мышцы и нервы — мясо и провода — всегда понимали то, чего не желало знать сознание, — что уходить с дороги было уже слишком поздно. Она бросилась через стоянку к Уэйну, держа в голове какую-то недодуманную, нелепую мысль, что сможет добраться до него, утащить его в лес, в безопасность. Она перебежала дорогу перед «Призраком». Вокруг нее воздвигся ледяной свет.
Двигатель ревел. Она никогда не слышала такого громкого двигателя, такого победоносного рева. Она посмотрела искоса, думая: «Пожалуйста, пусть я буду готова», а машина надвигалась, ее решетка была так близко, что сердце у Мэгги, казалось, готово было выпрыгнуть изо рта. Он не направлял «Роллс-Ройс» на нее, но вместо этого накатывал рядом, мимо. Придерживая одной рукой руль, он высовывался верхней частью тела в открытое окно. Встречный ветер зализывал назад черные волосы с высокого голого лба. Глаза у него были широко раскрыты и полыхали весельем, на всем его лице отпечатывалась триумфальная радость. В правой руке он держал серебряный молоток, большой, как бог.
Она не почувствовала, как молоток соприкоснулся с ее затылком. Раздался звук, словно она наступила на лампочку, хлопок и треск. Она увидела вспышку, промельк белого сверкающего света. Ее шляпа закружилась и унеслась, как брошенная тарелка фрисби. Ноги продолжали бежать по асфальту, но, посмотрев вниз, она увидела, что перебирает ими в воздухе. Ее буквально оторвало от земли.
